Однако сегодня все было по-другому.

— Ярл Хокр. — Девушка, коротко кивнув, прошла мимо, даже не взглянув на него.

— Постой! — Это слово вырвалось у него прежде, чем он успел подумать, и прозвучало гораздо резче, чем он того хотел. Когда она остановилась и медленно, глядя исподлобья, обернулась, он шагнул к ней и мягко поинтересовался: — Керидвен, что томит тебя? Что-то случилось?

— Нет.

Он недоверчиво оглядел ее.

— Расскажи мне.

— Ничего особенного. — Кери тряхнула головой. — Просто твоя жена кое-что отняла у меня, и я… Она не имеет права. То есть, конечно, имеет, поскольку считает, что я пленница, но я чувствую себя оскорбленной, униженной. Я… я ненавижу это место!

Он увидел слезы на ее ресницах, но она быстро сморгнула их. Она была гордой, эта женщина, и мужественной, но как ей, должно быть, трудно смириться с пленом, помня о своем прежнем высоком положении — хозяйки в деревне брата. Теперь она была ничем, никем. И это была его вина. Он отбросил эту мысль и сосредоточился на том единственном, что можно исправить в данный момент.

— Что забрала Рагнхильд?

— Шейную цепочку с золотым крестиком. Честно говоря, я даже забыла, что он на мне. Но она бросила его в ручей и облила презрением мою веру. — Керидвен подняла на него гневный взгляд. — Я не принижаю ваших богов, хотя они кажутся мне жестокими, если требуют жертвоприношений и кровопролития. Мой Бог говорит о мире, любви и согласии между людьми. А ваши даже не могут договориться между собой, судя по тому, что я слышала.

Хокр поднял брови.

— Да, кое-что ты узнала, однако явно недостаточно. Лично я не понимаю, как ваш Бог, сын простого плотника, может что-то сделать, чтобы помочь вам, но если вы хотите верить в Него, это ваше дело. Мои боги, может, и требовательные, но разве ты не замечала, что в жизни нет ничего бесплатного, так почему же они должны помогать нам, людям, если мы не даем им что-то взамен?

Керидвен вздохнула:

— Допустим, это и так, но единственное, чего требует мой Бог, — это любовь к жизни и вера в Него. Никаких ненужных убийств. И более того: мы должны подставить другую щеку, если нас кто-то ударит.

Хокр фыркнул:

— Вот уж этого ты от меня не дождешься! Если кто-нибудь окажется настолько глуп, чтобы ударить меня, я непременно нанесу ему ответный удар. Чего хорошего в том, что ты позволяешь другим бить тебя безнаказанно? — Он решительно не понимал такой идеи. Это было нелепо.

— Почему это не удивляет меня? — пробормотала она.

Его губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— Я думаю, нам придется согласиться с тем, что у каждого из нас есть своя правда. Я бы с радостью молился и вашему Богу тоже, но это было бы крайне безрассудно с моей стороны. Однако от имени своих богов я обещаю тебе минимальное количество кровопролития. Я не верю в пустышку, а живым нужно есть, и я практичный человек, Керидвен. Что касается моей жены, не думаю, что ее действительно волнует, во что ты веришь. Как ты, должно быть, заметила, она просто любит, чтобы в каждом вопросе последнее слово всегда оставалось за ней.

О да, все живущие здесь знали: Рагнхильд всегда высказывала свои взгляды.

— Так куда именно она бросила твой крестик?

— Не имеет значения. Он, вероятно, уже на полпути к озеру или лежит на дне ручья. Ей, главное, было напомнить мне, что я всего лишь пленница.

Хокр положил руки на плечи девушки, и та невольно подняла на него свои сияющие светло-серые глаза.

— Нет, Керидвен, ты не пленница, ты заложница. Это огромная разница, поверь мне. А теперь иди и молись своему Богу, чтобы Он помог мне найти твой крест и дал тебе терпение дождаться, когда брат согласится заплатить за твое освобождение.

Настала очередь Кери фыркнуть.

— Я не думаю, что Господь заботится о таких пустяках, как моя цепочка, но я, конечно, буду молиться об освобождении. Доброго дня, ярл Хокр.

Он постоял, глядя, как она спешит прочь, а затем зашагал к ручью. Поскольку рабовладение и добыча заложников были повсеместно распространены, он, хоть и сочувствуя ее отчаянию, мог не принимать в расчет чувство вины, которое испытывал, захватив в плен Кери и ее односельчан. Всегда могло случиться обратное, если он и его люди не смогут защитить себя; так жил весь мир. Но гнев на Рагнхильд за ее излишнюю злобу по отношению к Керидвен заставлял Хокра искать крест до победного конца.

Через два дня после стычки Кери с Рагнхильд Эйсе вошла в ткацкую хижину и, взяв девушку за руку, что-то вложила ей в ладонь.

— Спрячь хорошенько, — чуть слышно прошептала она, — и никому не говори.

Форма крестика была безошибочно узнаваема на ощупь, и Кери ахнула, сжав его.

— Спасибо тебе! Но… как?..

— Ярл Хокр тайно отдал его мне и велел передать тебе. Сказал, что, когда мыл руки, случайно заметил, как крестик сверкает на солнце на дне ручья. Но хозяйка не должна его увидеть, иначе у всех нас будут неприятности, включая его.

— Еще раз спасибо тебе за доброту. То есть вам обоим.

Кери была тронута почти до слез. Старая служанка рисковала навлечь на себя гнев Рагнхильд из-за заложницы, а это было не так уж и мало. А что касается ярла, действительно ли случайно тот наткнулся на цепочку? Слишком уж странное совпадение. В любом случае, как ее похититель, он проявлял к ней явно излишнее участие.

— Нехорошо это было — то, что она сделала, — пробормотала Эйсе и протянула девушке большие ножницы. — Быстро спрячь крестик, пока никого нет.

Кери выкопала ножницами небольшое углубление в земляном полу возле стены, где почва была не так плотно утрамбована. Положив крест в ямку, она засыпала его землей и притоптала сверху.

— Теперь никто ничего не узнает. — Она вытерла ножницы о подол и вернула их Эйсе.

— Хорошо. Это будет наш секрет. Заберешь, когда будешь уходить отсюда.

Это был здравый совет, которому Кери намеревалась последовать. И она искренне поблагодарит ярла при первой же встрече. Он был ее врагом, но она не могла его ненавидеть.

В среду в середине дня Хокону почудилось какое-то движение в лесу справа, но всякий раз, взглядывая в ту сторону, он не замечал ничего подозрительного. Конечно, это мог быть ветер, колыхавший ветви деревьев, однако покалывание в затылке подсказало Хокону, что за ними наблюдают. Некоторое время он пристально вглядывался в деревья, затем решил применить хитрость. Наклонив голову и продолжая действовать совком, он скосил глаза и боковым зрением увидел лицо, полускрытое толстенной сосной.

— Мия, — шепнул он, — мне кажется, что кто-то шпионит за нами. В лесу, справа от меня. — Он подождал, давая ей возможность исподтишка взглянуть на наблюдавшего.

— Ты прав. — Мия скорчила гримасу. — Надеюсь, это не тот глупый сосед.

Хокон резко встал, поймав испуганный взгляд незнакомца.

— Эй, ты там, сейчас же выходи! — строго скомандовал он.

Чуть поколебавшись, из-за дерева выступил мальчик-подросток и делано неторопливо направился к ним, засунув руки в карманы. Он был весь, с головы до ног, в черном, с угрюмым выражением на отчасти испуганном, отчасти дерзком лице. Единственным несоответствием общему монохрому были ярко-синие глаза под длинной косой, цвета воронова крыла челкой, но такое сочетание было скорее привлекательным.

«Молодой гот на пути к совершенству, ну-ну», — подумал Хокон с внутренней улыбкой: мальчик был так тощ, что явно не выглядел достаточно устрашающе.

— Что ты здесь делаешь? Это частная территория. — Хокон смерил его взглядом.

На самом деле он не возражал, если парень наблюдал за ними любопытства ради, но даже если у него были какие-то гнусные цели, не следовало торопить события.

— Я просто, ну, в общем, смотрел, типа того. — Голос мальчика сорвался на басок и ушел обратно в тенор, как будто он пытался выглядеть взрослее, но не совсем в этом преуспел. Ему, должно быть, было около тринадцати-четырнадцати лет.