Но ее опасения оказались вполне обоснованными.
— Рабыня Керидвен здесь?
Услышав холодный голос Рагнхильд, громко и ясно звучавший снаружи ткацкой хижины наутро после отъезда Хокра, Кери приостановила работу, и дрожь страха пробежала по ее спине. Сделав глубокий вдох, она расправила плечи и направилась к двери.
— Я здесь, леди.
Она не стала напоминать Рагнхильд, что она не рабыня. Она была уверена, что препирательство ничем хорошим не кончится.
— Чудно. Идем со мной к ручью.
— К ручью? Но…
— Ты сделаешь хоть раз, что тебе говорят?! — рявкнула Рагнхильд, хватая Кери за руку и выволакивая ее на улицу.
Йорун, которая была в ткацкой хижине с Кери и Эйсе, двинулась было за ними, но Рагнхильд приказала Эйсе убрать ребенка с глаз долой. Кери видела, как Эйсе держит Йорун, несмотря на протесты девочки, но никто из них не вернулся в хижину.
Возле ручья их уже ждали братья Рагнхильд, и у Кери неприятно скрутило внутренности.
Она огляделась по сторонам. Где Торальд? Она подумала, что вообще не видела его за все утро. Что с ним?
— А теперь снимай кольцо, или нам придется сделать это за тебя, — скомандовала Рагнхильд.
— Что? — Кери моргнула и снова посмотрела на жену Хокра.
— Золотое кольцо, глупая девчонка. — Рагнхильд звонко ударила Кери по щеке и указала на ее палец. — Сейчас зима, так что оно должно сойти легко.
Ее братья молча стояли и смотрели, скрестив руки на могучей груди. Их глаза блестели весельем и чем-то еще… Предвкушением? Кери содрогнулась.
— Я говорила вам, что оно не снимается, и даже ваш муж пытался, но…
Удар в висок последовал из ниоткуда, или так ей показалось. Мгновение у нее двоилось в глазах, и она видела перед собой двух Свейнов, но вскоре они слились в одну ухмыляющуюся физиономию.
— Моя сестра отдала тебе приказ, трэлл. Так повинуйся ей, или тебе будет хуже.
Кери почувствовала, как к горлу подступает тошнота, в голове стучит, а один глаз быстро закрывается. Боль пронзила ее, но она старалась не показывать этого. Стиснув зубы, она начала дергать за несчастное кольцо. Если бы она знала, что оно доставит ей столько бед, она бы попросила кузнеца разомкнуть его. Кольцо не двигалось с места.
— В воду, — услышала она голос Рагнхильд.
В следующее мгновение ее оторвали от земли и подвесили над берегом ручья, в то время как один из братьев сунул ее руку в лунку под лед, где все еще текла вода.
Пальцы Кери почти мгновенно онемели, и странная боль разлилась по руке, как будто внутренность кости тоже замерзла. Как раз в тот момент, когда ее кожа приобрела голубовато-белый цвет и она подумала, что вся рука наверняка отвалится, ее вытащили обратно, но ее мучители еще не закончили своей затеи.
Свейн потянул кольцо, попытавшись снять его с ее пальца. Он делал это отнюдь не деликатно, и ей казалось, что он сейчас оторвет палец от ее кисти. Кери кричала, а он крутил и винтил, тряс и толкал, пока кольцо чуть-чуть не сдвинулось.
— Давай-давай, ты почти добился своего, — подбодрила его Рагнхильд.
— А ты не можешь попросить кузнеца просто распилить его? — прошипела Кери сквозь стиснутые зубы. — Так было бы быстрее.
— И испортить его форму? О нет, — улыбка Рагнхильд не предвещала ничего хорошего.
Рука Кери теперь словно пылала в огне, и она попыталась отбиться от Свейна, но хватка другого брата была крепкой, не давая пошевелиться. Свейн продолжал, и она знала, что он не остановится, пока не получит кольцо. Она начала молиться, сначала про себя, потом вслух. Священник дома рассказывал им истории о мучениках, которые пережили гораздо худшее; конечно, если бы она помолилась Богу, Он помог бы ей пережить эти страдания?
— Pegi рú![14] — Еще одна пощечина от Рагнхильд, но Кери отказалась заткнуться и продолжала бормотать молитвы.
Она смутно видела людей, наблюдавших за ней издали, но никто не пришел ей на помощь. Где Торальд? Неужели они подкупили его, чтобы он закрыл глаза на произвол? Или, возможно, ему просто было все равно. В конце концов, Кери была никем, пусть даже Хокр утверждал, что она принесет им большой выкуп.
После еще нескольких погружений в ручей, показавшихся вечностью, Свейну наконец удалось содрать кольцо с ее пальца, одновременно прихватив с собой большое количество кожи и мяса. Но ей было уже все равно, она была счастлива, что избавилась от него. В качестве заключительного акта злобы он с громким щелчком сломал ей палец, но ее рука была такой холодной и онемевшей от многократных погружений, что она едва это ощутила.
— Запри ее в одной из хижин рабов, — приказала Рагнхильд. Кери видела, как женщина надела золотое кольцо на мизинец после того, как ее брат смыл с него кровь. — И проследи, чтобы она оставалась там.
Кери оттащили, и, прежде чем втолкнуть в хижину, Свейн снова ударил ее, с той же стороны, что и раньше.
— Это научит тебя делать, что тебе велят! — прорычал он, а взглянув на испуганные лица внутри хижины, добавил: — Даже не думайте помочь ей, или вам самим будет хуже. — Дверь захлопнулась, и все погрузилось во тьму.
Несмотря на угрозу Свейна, Кери почувствовала, как к ней протянулись руки, чтобы поддержать и помочь добраться до соломенного матраса. Ее ноги подкосились, и она рухнула, позволив забытью овладеть ею. По крайней мере, она не почувствовала никакой боли, когда кровь снова стала пульсировать в онемевшей руке.
— Разве я не ясно выразился? Кажется, я говорил тебе, что кольцо Керидвен должно храниться у нее, пока я не скажу иначе. Отдай его мне.
Хокр был так зол, как будто пламя Хель сжигало его изнутри, но ему удалось сохранить голос спокойным и непреклонным. Рагнхильд вздрогнула и подняла голову. Она явно не ожидала, что он вернется так скоро; и в самом деле, он возвратился на целый день раньше обычного. Но ему не терпелось вернуться, и хотя он говорил себе, что это было только потому, что хотелось поскорей оказаться дома, теперь он знал, что его подстегивало смутное предчувствие, что произойдет что-то скверное. Так оно и случилось.
Она развалилась в резном кресле Хокра — как правило, только он садился в это кресло — с видом расслабленным и счастливым, а ее братья устроились по обе стороны от нее. Все трое смеялись и перешептывались, потягивая эль из лучших рогов для питья, которые обычно приносили только для особых случаев. Тут же стояло блюдо с маленькими медовыми пирожными — редким лакомством, так как мед было трудно достать. Рагнхильд выпрямилась и заметно сглотнула, затем сжала кулак, пряча кольцо на мизинце, но Хокр уже увидел его.
— Сейчас же!
Вероятно, она намеревалась спрятать его до того, как муж вернется, а он застал ее врасплох. Однако, будучи не из тех, кто отступает, она вскинула голову.
— Я говорила тебе, что опасно позволять рабыне… — Под его пристальным взглядом она поправилась: — Ну хорошо, заложнице, держать у себя такую вещь. Что ей стоит в любое время под покровом темноты добежать на коньках до Бирки и купить билет домой.
Хокр проигнорировал как ее реплику, так и мрачные взгляды двух братьев, стоявших по бокам от сестры.
— Кажется, я также говорил тебе, что если у кого-нибудь, кроме Керидвен, обнаружат это кольцо, его высекут до полусмерти. Выходи на улицу.
— Что? Ты же не всерьез это говоришь! — Рагнхильд побледнела, но потом улыбнулась, вспомнив, что братья рядом. — Нет, конечно, нет.
— Уверяю тебя, я совершенно серьезен. И кто бы ни причинил вред моей заложнице, он также почувствует силу моего гнева. — Он перевел взгляд с одного брата на другого. — Это мои владения, и я единственный, кто здесь поднимает руку на моих рабов, слуг или заложников.
— Хокр, будь благоразумен. Эта женщина вела себя неуважительно. Ее нужно было проучить. Если ты слишком слаб, чтобы вершить правосудие, как сказала нам Рагнхильд…
Хокр прервал шурина яростным ревом и, рванувшись вперед, ухватил его за грудки. Стоя почти нос к носу с ним, крикнул:
