Святослав Всеволодович оказался в непростом положении — прежде всего из-за желания добиться слишком многого сразу — и на севере, и на юге. «Мстил бы Всеволоду, — передаёт его рассуждения киевский летописец, — но нельзя [из-за] Ростиславичей: а те мне во всём пакостят в Русской земле». С чего начать и с кем вступить в войну первым, он так и не выбрал. Помог случай. Как раз в то время, когда Святослав готовился к войне со Всеволодом, недалеко от него, на противоположной, Киевской, стороне Днепра, охотился князь Давыд Ростиславич, «в лодьях ловы дея», а Святослав занимался тем же на Черниговской стороне, «ловы дея противу Давыдови». Искушение было слишком велико, и Святослав не удержался: «переступив» крестное целование Ростиславичам, он с немногими людьми скрытно переправился через Днепр: «Давыда схвачу, — рассуждал князь, — а Рюрика изгоню из земли и приму один власть русскую с братьями, и тогда отмщу Всеволоду обиды свои». Но не вышло: Давыд с княгиней успели запрыгнуть в ладью и спаслись; Святослав захватил лишь дружину князя и «товары». Ничего не дала и попытка поймать Давыда у Вышгорода — тот сумел бежать. Поняв, что он проиграл и что возвращаться в Киев нельзя, Святослав уехал в Чернигов и «скупи всю Черниговскую сторону», готовясь к войне — теперь уже со смоленскими Ростиславичами. Давыд, в свою очередь, прибежал в Белгород, к брату Рюрику. «Рюрик же, слышав, что Святослав бежал за Днепр, и въехал в Киев... и сел на столе деда своего и отца своего»... Но в каком печальном и жалком образе предстала перед ним столица Руси! Всего несколькими месяцами раньше в Киеве случился пожар: сгорели дворы и церкви «по Горе» — в самом богатом, аристократическом районе города; огонь не пощадил даже «великую митрополью Святую Софью» — главный храм Киева и всей Руси...
Так Святослав Всеволодович опять потерял с трудом добытое им великое княжение. Вступив в Киев, Рюрик тоже стал собирать силы, готовясь к большой войне. Брата Давыда он отправил в Смоленск — к старшему из Ростиславичей Роману. Но как раз на пути к Смоленску Давыд узнал, что Роман умер. Теперь братьям надлежало решать свои собственные дела. Их осталось всего двое из многочисленного прежде клана. Давыд занял смоленский стол, Рюрик же остался в Киеве, плача по брату, «аки по отцу».
Угроза войны Ростиславичей с «Ольговым племенем» на время отступила на второй план. Это дало возможность Святославу Всеволодовичу вновь поменять свои планы и начать наконец войну со Всеволодом — «про Глеба, сына своего». Тем более что полки были уже наготове, братья собраны в Чернигове, сюда же явились и половцы, нанятые Святославом.
Летописец приводит речь, с которой Святослав обратился к братьям — и к родному Ярославу, и к двоюродным Игорю и Всеволоду Святославичам:
— Се аз старей Ярослава, а ты, Игорь, старей Всеволода, а ныне я вам в отца место остался. А велю тебе, Игорь, здесь остаться с Ярославом: блюсти Чернигов и всю волость свою. А я пойду со Всеволодом к Суздалю и взыщу сына своего Глеба: да как нас Бог рассудит со Всеволодом (Юрьевичем. — А. К.).
Половцев Святослав также разделил надвое: половину оставил братьям — для войны с Ростиславичами, а половину забрал с собой. А ещё к нему присоединились его сын Олег (совсем недавно воевавший на стороне Всеволода Юрьевича) и племянник Всеволода Ярополк Ростиславич — тот самый, что был ослеплён во Владимире и чудесно прозрел на Смядыни.
«На зиму», то есть на исходе осени или в начале зимы 1180/81 года, войско выступило в поход. Двигались кружным путём — сначала к верховьям Волги. Здесь Святослав должен был соединиться со своим сыном Владимиром — также недавним союзником и к тому же зятем Всеволода Юрьевича, приведшим «весь полк новгородский». «И съехались на Волге, в устье Твери (Тверцы. — А. К.)», — пишет автор Новгородской летописи. Так началась новая большая война, грозившая стать самым серьёзным испытанием для князя Всеволода Юрьевича6.
Прежде, при Андрее Боголюбском, нельзя было и помыслить о том, что кто-то из соседних князей может напасть на его владения. Но времена изменились — и это было уже третье или даже четвёртое нападение извне на земли княжества. Не так давно горела Москва, рязанские князья вместе с половцами разоряли окрестности Владимира, полностью выгорели Боголюбово и монастырь, основанный Андреем, и их надо было отстраивать заново. Теперь та же участь ожидала города и веси Верхнего Поволжья... Когда мы читаем строки «Слова о полку Игореве» о том, как князья начинали «сами на себе крамолу ковати», а «поганые» приходили «с победами на землю Русскую», то перед нашим взором предстают картины половецких набегов и княжеских междоусобиц в Южной Руси — Киевщине и Переяславщине. Но и Суздальские, Залесские земли пылали в огне междоусобиц всего за несколько лет до описываемых в «Слове...» событий. В начавшейся здесь войне приняли участие многие персонажи будущего «Слова о полку Игореве» — и сам Всеволод Юрьевич, предстающий в «Слове...» грозным блюстителем «отня злата стола» киевского, и мудрый Святослав Всеволодович, в чьи уста автор вложит «злато слово со слезами смешено» о единстве Русской земли, и его бесстрашный племянник «буй-тур» Всеволод, и, наконец, те же половцы — пусть и приведённые на сей раз самим Святославом, но оттого не менее алчные и жестокие...
От устья Тверцы полки повернули к Переяславлю-Залесскому, разоряя города и селения, встречавшиеся им на пути. «И положиша всю Волгу пусту, и городы все пожгоша», — свидетельствует новгородский летописец.
Всеволод Юрьевич тоже готовился к войне. Помимо собственных, он привлёк под свои знамёна дружины рязанских и муромских князей. «И вышел навстречу ему Всеволод со всеми суздальскими полками и с рязанскими полками и муромскими, — читаем в Киевской летописи (которая не слишком комплиментарна Святославу, врагу Ростиславичей), — и встретил их на Влене реке». «Не дошедше Переяславля за 40 вёрст» — уточняет новгородский книжник.
На реке Влене и произошли главные события этой войны.
Река с таким названием более в источниках не упоминается. Однако историки давно уже пришли к выводу, что речь идёт о речке Веле, левом притоке Дубны (именно так: «на Вели реке» значится в некоторых летописях)7. Ныне в своём нижнем течении она спрямлена каналом, а прежде действительно была «бережистой» (по выражению летописца), то есть с крутыми, обрывистыми берегами. На восточном её берегу возвышаются холмы, разделённые оврагами; здесь-то, «во пропастех и ломах», то есть в низинах и оврагах, и поджидал неприятеля Всеволод со своим войском.
Переправляться через Влену (Велю) князь Святослав Всеволодович не решился. «Ибо вышли тут суздальцы полком и учинили около себя твердь (укрепление, крепость. — А. К.)».
Правильный выбор позиции — одно из необходимых качеств для полководца. Всеволод этим качеством обладал. Противники расположились на противоположных берегах и в течение двух недель ограничивались тем, что перестреливались через реку. «Стояние на Влене» грозило затянуться, что хорошо понимал Святослав. Видя невозможность дать бой непосредственно на льду реки или на одном из её берегов, он вступил в переговоры со Всеволодом, отправив к нему в качестве парламентёра некоего священника — «попа своего». Приведена в летописи и речь, с которой Святослав обратился к бывшему союзнику:
— Брате и сыну! Много тебе добра творил, и не чаял я такого возмездия от тебя! Но если уж умыслил на меня зло и схватил сына моего, то недалече тебе меня искать. Отступи от речки той, дай мне путь. Я к тебе перейду — пусть нас рассудит Бог. Или, если мне не дашь пути, — я отступлю, ты перейди на эту сторону: пусть здесь нас Бог рассудит!
Это было в обычае древней Руси: князья находили удобное, подходящее место и изготавливали свои полки, дабы решить спор в честном бою — «как Бог рассудит». Но Всеволод никак не отреагировал на предложение своего бывшего покровителя. Больше того — он «изымал» посла и отправил его под стражей во Владимир, «а к Святославу не отвечал».
