– Ему велели выйти в море одному, – произнес Борн. – Приказали встретиться с другим судном в таком месте, где ему действительно пришлось не отводить глаз от карты.

Тут до Джейсона неожиданно дошло, что проворные пальцы доктора больше не касаются его шеи; вместо этого на шее появилась повязка, а доктор стоял рядом и поглядывал вниз.

– И как у нас дела? – поинтересовался Борн, взглянув вверх, и скривил рот в подобие благодарной улыбки.

– Мы закончили, – ответил канадец.

– Что ж… тогда, полагаю, нам лучше встретиться попозже и чего-нибудь выпить, что скажете?

– Как можно, вы же как раз добрались до самого интересного места.

– Это неинтересно, доктор, совсем неинтересно, и я буду очень неблагодарным пациентом – а я им не являюсь, – если невольно позволю вам услышать вещи, которые будут вам неприятны.

Почтенный канадец посмотрел в глаза Джейсону:

– Вы ведь это серьезно, да? Несмотря на все происходящее, вы не хотите вовлекать меня дальше. И это не дешевый спектакль, не секретность ради секретности – вы действительно серьезно обеспокоены, да?

– Похоже, что так.

– Учитывая то, что с вами случилось – а я не имею в виду исключительно последние события, в которых сам принял участие, – я про те шрамы на вашем теле, которые вы, судя по всему, получили ранее; так вот, это просто невероятно, что вы все еще способны заботиться о ком-то, кроме себя. Вы странный, мистер Вебб. Иногда вы ведете себя как два совершенно разных человека.

– Я не странный, доктор, – ответил Джейсон Борн, на мгновение крепко зажмурив глаза. – И не хочу казаться странным, необычным или диковинным. Я хочу быть таким же обычным и нормальным, как вот этот приятель, и я не шучу. Я всего лишь преподаватель, и им хочу остаться. Но с учетом сложившейся ситуации я вынужден делать то, что делаю.

– То есть я должен убраться ради моего собственного блага.

– Да.

– И если я когда-нибудь узнаю всю правду, то выяснится, что ваши указания были весьма полезны с образовательной точки зрения.

– Надеюсь.

– Чувствую, вы неплохой преподаватель, мистер Вебб.

– Доктор Вебб, – неожиданно поправил Джон Сен-Жак, как будто это уточнение было обязательным. – Мой зять тоже доктор. Как и у моей сестры, у него докторская степень; он владеет парой восточных языков и настоящий профессор медицины. Такие заведения, как Гарвард, МакГилл и Йельский университет, годами охотятся за ним, но он не поддается…

– Замолчи, прошу тебя, – произнес Борн, готовый добродушно рассмеяться над Джоном. – Мой предприимчивый молодой друг восхищается любыми приставками к имени, забывая, что, если бы я жил на свои собственные доходы, то смог бы позволить себе отдых в такой вилле не более чем на пару дней.

– Не набивай себе цену.

– Я сказал, свои собственные доходы.

– А вот тут ты прав.

– У меня богатая жена… Простите нас, доктор, это старый семейный спор.

– Вы не только хороший преподаватель, – повторил доктор, – но под угрюмой внешностью, подозреваю, скрывается еще и довольно обаятельный человек.

Канадец подошел к двери, повернулся и добавил:

– Я еще напомню вам про обещанную выпивку, теперь я действительно хочу с вами выпить.

– Благодарю, – отозвался Джейсон. – Благодарю за все.

Доктор кивнул и вышел, плотно закрыв за собой дверь. Борн обернулся к своему шурину.

– Он хороший человек, Джонни.

– Честно говоря, обычно он очень сдержан, но врач просто замечательный. Ни разу до сегодняшнего дня не видел, чтобы он вел себя так непосредственно… Значит, ты думаешь, что Шакал встретил королевского губернатора где-то недалеко от берегов Антигуа, получил от него всю информацию, убил, а тело отправил на корм акулам.

– Попутно пустив яхту ко дну, – закончил мысль Джейсон. – Возможно, он выжал газ и направил ее на подводные скалы. Трагедия в море – и нить, ведущая к Карлосу, исчезает; он именно этого добивался.

– Меня здесь кое-что смущает, – сказал Сен-Жак. – Я сам там не был, но участок моря к северу от Фольмаута, где все произошло, зовется Пастью Дьявола, и такое место не рекламируется. Прогулочные яхты туда не заходят, и все стараются молчать о том, сколько людей и судов там погибло.

– И что?

– А то. Допустим, Шакал передал К.Г., где должна произойти их встреча, очевидно, где-то неподалеку от Пасти Дьявола, но как сам Шакал узнал про это место?

– А два твоих коммандос тебе не рассказывали?

– О чем? Я послал их к Генри, чтобы все доложить ему, пока мы тут с тобой возились. На совещания и всякие выяснения не было времени, и, кроме того, я подумал, что дорога каждая минута.

– Тогда к этому моменту Генри должен быть в курсе, и, думаю, он в шоке. Он за два дня потерял два катера, причем компенсацию сможет получить только за один, и он еще ничего не знает про своего босса, этого достойного уважения королевского губернатора, прислужника Шакала, выставившего Министерство иностранных дел дураками, ведь они приняли второсортного парижского киллера за почтенного героя Франции. Этой ночью телефонные провода между Домом правительства и Уайт-холлом раскалятся.

– Еще один катер отдела по наркотикам? Что ты пытаешься мне сказать? И что такое Генри знает теперь – о чем ему могли рассказать мои охранники?

– Минуту назад ты спросил, как Шакал смог узнать о рифах Пасти Дьявола неподалеку от Антигуа.

– Поверьте мне, доктор Вебб, я помню, что спрашивал. Так как же он это узнал?

– Потому что у него здесь был третий человек, вот что твои королевские коммандос уже должны были сообщить Генри. Блондинистый сукин сын, который возглавлял отдел по борьбе с наркотиками на Монтсеррате.

– Он? Рикман? Этот ходячий британский Ку-клукс-клан? Самодур-Рикман, несчастье для любого, кто побоится огрызнуться в ответ на его выходки? Святые силы, Генри в это не поверит!

– А почему бы и нет? Ты как раз выдал подходящее описание для наемника Карлоса.

– Может быть, но это слишком невероятно. Ведь он же просто слуга господа. Каждое утро перед работой – молитвы, призывы к господу помочь в борьбе с Сатаной, никакого спиртного, никаких женщин…

– Как Савонарола?

– Да, пожалуй, такое определение подойдет – исходя из того, что я помню по курсу истории.

– Тогда он именно тот человек, который и нужен Шакалу. А Генри придется во все поверить, когда его главный катер не вернется в Плимут, а тела членов команды прибьет к берегу или они просто не придут на богослужение.

– Ты считаешь, Карлос сбежал именно так?

– Да. – Борн кивнул и указал рукой на диван в нескольких футах от себя, перед которым стоял стол со стеклянной столешницей. – Садись, Джонни. Нам надо поговорить.

– А до этого мы что делали?

– Не о том, что уже случилось, брат, а о том, что еще произойдет.

– А что должно произойти? – спросил Сен-Жак, опускаясь на диван.

– Я уезжаю.

– Нет! – вскричал молодой человек, вскакивая на ноги, как будто его ударило током. – Ты не можешь!

– Я должен. Ему известны наши имена и адреса. Он знает все.

– Куда ты собрался?

– В Париж.

– Черт, только не туда! Ты не можешь так обойтись с Мари! И с детьми, ради бога, Дэвид. Я тебя не отпущу!

– Ты не сможешь меня остановить.

– Господи, Дэвид, послушай меня! Если Вашингтону плевать или ты сам не хочешь к ним обращаться, вспомни про Оттаву. Моя сестра работала на правительство, и наше правительство не бросает своих людей только потому, что это неудобно или слишком дорого. У меня есть связи – те же Скотти, док и другие. Стоит шепнуть им пару слов, и ты окажешься в безопасной крепости в Калгари. До тебя никто не сможет добраться!

– Ты считаешь, что мое правительство не поступило бы так же? Позволь сказать тебе кое-что, братишка: в Вашингтоне есть люди, которые рисковали своей жизнью, чтобы Мари, дети и я остались в живых. Забыв про себя и не ради правительства. Если бы я захотел тихого пристанища, где нас никто не смог бы и тронуть, я бы выбрал поместье в Виргинии, с лошадьми и прислугой и взводом вооруженных солдат для круглосуточной охраны.