– Как выглядит этот Вебб? – спросил Альберт Армбрустер, председатель Федеральной комиссии по торговле, пока они прогуливались вдоль бордюра стоянки.

– У меня есть только описание от садовника, который прятался за забором на расстоянии в тридцать футов от него.

– Что он вам сказал? – Неизвестный напарник председателя, невысокий коренастый мужчина с проницательными темными глазами и темными ресницами под темной шевелюрой, смотрел на Де Соле. – И поточнее, – добавил он.

– Так, минутку, – решительно запротестовал аналитик. – Я всегда говорю точно, и, по правде говоря, кто бы вы ни были, мне совсем не нравится ваш тон.

– Смотрите, он расстроился, – пояснил Армбрустер, как будто его напарника можно было не принимать в расчет. – Он один из главарей макаронников Нью-Йорка и никому не доверяет.

– А кому можно доверять в Нью-Йоке? – спросил низкий смуглый человек, смеясь и тыкая локтем в широкий бок Альберта Армбрустера. – Вы, «истинные американцы», хуже всех, у вас в руках все банки, amico!

– Пусть все так и останется, и не будем доводить дела до суда… Так вы нам его опишете? – Председатель посмотрел на Де Соле.

– Описание неполное, но там присутствует давняя связь с «Медузой», о которой я расскажу – в точности.

– Валяй, приятель, – отозвался человек из Нью-Йорка.

– Сам он довольно рослый – высокий, скажем так, – и объекту где-то около пятидесяти, и…

– Он седой? – перебил Армбрустер.

– Ну да, по-моему, садовник что-то такое говорил – насчет седины или чего-то в этом духе. Очевидно, именно поэтому он и решил, что ему около пятидесяти.

– Это Симон, – сказал Армбрустер, глядя на ньюйоркца.

– Кто? – Де Соле остановился, его спутники тоже остановились и посмотрели на него.

– Он называл себя Симоном, и ему все про вас известно, мистер ЦРУ, – произнес председатель. – Про вас, и про Брюссель, и про всю эту нашу затею.

– О чем вы говорите?

– Для начала о вашем чертовом факсе и личной линии связи с той шишкой в Брюсселе.

– Это зашифрованная выделенная линия! Она защищена!

– Кто-то подобрал ключ, мистер Точность, – без тени улыбки заметил ньюйоркец.

– О боже мой, это ужасно! Что мне делать?

– Поговорите с Тигартеном, но только воспользуйтесь таксофоном, – продолжал мафиози. – Кто-нибудь из вас что-нибудь придумает.

– Вы знаете про… Брюссель?

– Существует очень мало того, чего я не знаю.

– Этот сукин сын заставил меня поверить, что он один из нас, и обвел меня вокруг пальца! – злился Армбрустер, шагая вместе с итальянцем вдоль ограды стоянки, за ними трусливо и нерешительно семенил Де Соле. – Я думал, он знает все, но теперь понял, что он выдавал только крохи информации – очень солидные крохи, вроде Бартона, вас и Брюсселя, – а я, как последний дурак, передал ему столько сведений. Дьявол!

– Эй, не спешите! – закричал аналитик ЦРУ, опять заставляя всех остановиться. – Я не понимаю – я стратег, и я не понимаю. Что Дэвид Вебб – или Джейсон Борн, если он действительно Джейсон Борн, – делал на днях в доме Свайна?

– Да кто этот чертов Джейсон Борн?! – заорал председатель Федеральной комиссии по торговле.

– Он связан с сайгонской «Медузой», я только что об этом говорил. Тринадцать лет назад Управление дало ему имя Джейсон Борн – настоящий Борн к тому времени был уже мертв – и под прикрытием отправило на задание класса «четыре нуля» – задание повышенной опасности, если угодно…

– Смертельной опасности, если хочешь сказать по-английски, paisan.

– Да, да, именно так… Но все пошло прахом; он потерял память, и операция провалилась, хотя сам Борн выжил.

– Святая Дева, это не операция, а просто пучок зуччини!

– Что вы можете рассказать нам про этого Вебба… или Борна – или Симона – или Кобру? Господи, да этот человек просто ходячее варьете!

– Вероятно, именно так он и поступал раньше. Действовал под разными именами и обличьями. Его обучили этому для охоты на убийцу по имени Шакал – он должен был найти и устранить его.

– Шакал? – удивился крестный отец коза ностры. – Как в кино, что ли?

– Нет, он не из кино и не из книг, кретин…

– Эй, полегче, amico.

– А, да заткнись ты… Ильич Рамирес Санчес, он же Карлос Шакал, реально существующий человек, профессиональный киллер, на которого международные спецслужбы охотятся уже более четверти века. Кроме подтвержденных преступлений, многие полагают, что это он стоит за тем облачком дыма на травянистом холме в Далласе – что на самом деле он убил Джона Кеннеди.

– Чушь какая!

– Уверяю вас, это не чушь. Из самых высоких секретных источников Управления нам стало известно, что спустя все эти годы Карлос выследил единственного оставшегося в живых человека, который может опознать его, – Джейсона Борна. А по моему твердому убеждению, Борн и Дэвид Вебб – одно и то же лицо.

– За вашим источником должен кто-то стоять! – взорвался Альберт Армбрустер. – Кто это?

– Ах да. Все так неожиданно, так ошеломляюще… Это уволенный на пенсию агент с травмированной ногой по имени Конклин, Александр Конклин. Он и еще психиатр – Панов, Моррис Панов – близкие друзья Вебба… или Джейсона Борна.

– Где они сейчас? – угрюмо поинтересовался мафиози.

– О, вам не удастся не то что добраться до них, но даже просто поговорить с ними. Они оба находятся под очень надежной охраной.

– Меня не интересуют деловые встречи, paisan, я спросил, где они?

– Ну, Конклин проживает в режимном жилом комплексе в Вене – это владения Управления, куда никто не сможет пробраться, – а квартира и контора Панова находятся под круглосуточным наблюдением.

– Вы дадите мне адреса, не правда ли?

– Конечно, но гарантирую, что они не станут с вами разговаривать.

– Да? Какая жалость. А мы как раз ищем парня, который знает дюжину имен, задает вопросы, сам предлагает помощь.

– Они не купятся.

– Кто знает, может быть, мне удастся с ними сторговаться.

– Проклятие, в чем же тут загвоздка? – не выдержал Армбрустер, но тут же понизил голос. – Что делал этот Вебб, или Борн, или как его там, в поместье Свайна?

– Это пробел, который я не могу заполнить, – ответил Де Соле.

– Что?

– В агентстве этот термин обозначает: «неизвестно».

– Неудивительно, что страна завязла по уши в дерьме.

– Это не так…

– А теперь вы заткнитесь! – приказал человек из Нью-Йорка, вытаскивая из кармана маленький блокнот и шариковую ручку. – Напишите адреса этого отставного привидения и еврейской вонючки. Быстро!

– Я плохо вижу, – сказал Де Соле, поворачивая блокнот так, чтобы на него падал свет неоновых ламп бензоколонки. – Вот. Номер квартиры неточный, но это где-то рядом, и имя Панова будет на почтовом ящике. Но я еще раз вам повторяю, он не станет с вами разговаривать.

– Тогда нам просто придется извиниться за беспокойство.

– Да, скорее всего, так и получится. Полагаю, он не станет выдавать сведения, касающиеся его пациентов.

– Неужели? Он что, такой же скрытный, как тот телефонный провод вашего факса?

– Нет, нет, это не был телефонный провод. Есть специальный технический термин. «Кабель номер три», если быть точным.

– А вы всегда точны, не так ли, paisan?

– А вы всегда всех бесите?..

– Нам пора, – перебил Армбрустер, увидев, что мафиози убрал блокнот и ручку. – Успокойтесь, Стивен, – добавил он, явно сдерживая гнев и направляясь к лимузину. – Запомните, для нас нет ничего невозможного. Когда будете говорить с Джимми Ти из Брюсселя, не забудьте придумать правдоподобное объяснение происшедшего, хорошо? Если не сумеете, не переживайте, мы сами все наверху уладим.

– Конечно, господин Армбрустер. Могу я задать один вопрос? Мой счет в Берне готов к немедленному использованию – на случай… ну, вы понимаете… на случай…