– Этот просто задница.

– А Генри это знает.

– Конечно, знает. Он не стал бы бригадным генералом только из-за внешности и своего брюха. Он не просто хороший солдат, он хороший управленец. Он тут многим занимается.

– И ты уверен, что он ничего не докладывал К.Г.?

– Он сказал, что сперва сообщит мне, прежде чем связываться с этим напыщенным кретином, и я ему верю.

– Искренне надеюсь, что ты прав, – потому что этот напыщенный кретин на самом деле эмиссар Шакала на острове Монтсеррат.

– Что? Быть не может!

– И тем не менее. Сведения надежные.

– Но это невозможно!

– Возможно. Это в стиле Шакала. Он ищет уязвимое место и нанимает или покупает его обладателя. Лишь очень немногие находятся вне его зоны досягаемости.

Ошарашенный Сен-Жак бесцельно прошел до балконных дверей, пытаясь осознать невероятные вещи.

– Тогда это многое объясняет. Ведь губернатор происходит из рода влиятельных землевладельцев, его брат занимает высокий пост в Министерстве иностранных дел и близок с премьер-министром. Почему в таком возрасте его назначили сюда, вернее, почему он согласился? Было бы логичнее отправиться как минимум на Бермуды или Британские Виргинские острова. Плимут хорош как промежуточный этап, но не завершение карьеры.

– Ранее губернатор побывал в опале. Скорее всего, Карлос уже давно выяснил причину этого и внес его в свой список. Он занимается этим годами. Большинство людей читают газеты, книги и журналы для развлечения; а Шакал роется в кипах разведывательных отчетов из всех мыслимых источников, которые он может нарыть, а нарыл он столько, о чем ЦРУ, КГБ, МИ-5 и 6, Интерпол и еще дюжина служб могут только мечтать… Гидросамолеты прилетали сюда четыре или пять раз за то время, что я вернулся из Блэкбурна. Кто на них прибыл?

– Пилоты, – обернувшись, ответил Сен-Жак. – Они увозили людей, а не доставляли их сюда, я же тебе уже говорил.

– Да, ты говорил. А ты проверял?

– Проверял кого?

– Каждый прилетавший самолет.

– Эй, кончай! Ты заставил меня одновременно делать сотню дел.

– А как же тогда двое чернокожих коммандос, которым ты так доверяешь?

– Господи, они проверяли и расставляли других охранников по местам.

– То есть мы не знаем, кто мог прилететь на тех самолетах, так получается? Может, они спрыгнули с поплавков самолета над рифами – прямо на отмель.

– Черт возьми, Дэвид, эти пилоты выполняют чартерные рейсы, и я давным-давно знаю каждого. Они бы никогда такого не допустили. Никогда!

– Ты хочешь сказать, что это было бы невероятно.

– Иди к черту.

– Как и связной Шакала на Монтсеррате. Королевский губернатор.

Владелец «Транквилити Инн» уставился на своего зятя:

– В каком мире ты живешь?

– В таком, что жалею, что тебе пришлось стать его частью. Но теперь ничего не изменишь, и тебе придется играть по его правилам – по моим правилам.

Отблеск, вспышка, тонкий луч красного света из темноты за стеной! Инфракрасное излучение! С вытянутыми руками Борн прыгнул на Сен-Жака, сбил его с ног, отталкивая от балконной двери.

– Пригнись! – закричал Джейсон в падении, оба рухнули на пол. Над их головами одна за другой просвистели три пули и ударились в стену виллы.

– Что за черт…

– Он там, снаружи, и хочет, чтобы я это знал! – сказал Борн, пригнув своего шурина еще ниже, отполз за него и сунул руку в карман рубашки.

– Он знает, кто ты, поэтому ты первый в очереди на тот свет, он рассчитал, что, так как ты брат Мари, твоя смерть доведет меня до сумасшествия – ты член семьи, и этим он мне постоянно угрожает. Моей семьей!

– Господи! Что нам делать?

– Я все сделаю! – ответил Джейсон, доставая из кармана вторую сигнальную ракету. – Я отправлю ему послание. Послание, в котором сообщу, что я жив, и объясню, почему я буду жив, когда он умрет. Оставайся здесь!

Борн вытащил из правого кармана зажигалку и поджег ракету. Полусогнувшись, он пробежал мимо балконных дверей и бросил шипящий, ослепляющий снаряд в темноту. Раздались два щелчка, пули срикошетили от черепичной крыши и качнули зеркало на туалетном столике.

– У него «МАК-10» с глушителем, – сказал Дельта из отряда «Медуза», врезавшись в стену и хватаясь за раненую шею. – Мне пора убираться отсюда!

– Дэвид, ты же ранен!

– Это замечательно.

Джейсон Борн вскочил на ноги и бросился к двери; захлопнув ее, он рванул в сторону гостиной, но столкнулся с доктором из Канады, который нахмурил брови.

– Я слышал оттуда какой-то шум, – сказал доктор. – Все в порядке?

– Я должен идти. Ложитесь на пол.

– Нет, подождите! У вас кровь на повязке, швы…

– Вашу мать, живо на пол!

– Мистер Вебб, вам уже не двадцать один год…

– Не лезьте в мои дела! – крикнул Борн, бросился к выходу и выбрался наружу. По освещенной аллее он побежал в сторону главного корпуса, неожиданно его оглушил громкий оркестр, звук от которого разносился по всей территории, усиленный множеством динамиков, подвешенных на деревьях.

Пульсирующая какофония оглушала, и это было ему на руку, решил Джейсон. Ангус Маклеод сдержал слово. В огромной застекленной круглой гостиной находились немногие оставшиеся гости и еще меньше персонала – значит, Хамелеону пора сменить цвет. Он знал ход мыслей Шакала так же хорошо, как свой собственный, а из него следовало, что при таких обстоятельствах убийца предпримет те же шаги, что и он сам. Голодный, истекающий слюной волк залез в логово своей загнанной в тупик, обезумевшей жертвы и отхватил от нее призовой кусок. Так же поступит и он, сбросив кожу мистического хамелеона, обернувшись еще более крупным хищником – скажем, бенгальским тигром, – который может перекусить шакала пополам… Почему эти образы так важны? Почему? Он знал почему, и это знание наполняло его пустотой, желанием обрести нечто, потерянное в прошлом, – он больше не был Дельтой, опасным партизаном «Медузы», как не был он и Джейсоном Борном из Парижа и Дальнего Востока. Постаревший, сильно постаревший Дэвид Вебб продолжал борьбу, пытаясь разобраться во всем этом насилии и безумии.

Нет! Убирайся! Ты ничто, а я все!.. Уходи, Дэвид, ради бога, уходи.

Борн сошел с аллеи и побежал по жесткой и острой тропической траве к боковому входу в гостиницу. Еле переводя дыхание, он перешел на шаг, заметив, что кто-то выходит из дверей, но, узнав человека, побежал дальше. Это был один из немногих работников Транквилити, кого он запомнил, и один из немногих, кого он хотел бы забыть. Невыносимый сноб, помощник управляющего по имени Причард, болтливый зануда, хотя и трудолюбивый, всегда всем напоминавший про высокое положение своей семьи на острове Монтсеррат – особенно дяди, заместителя начальника иммиграционной службы; как подозревал Дэвид Вебб, это было не случайное совпадение для «Транквилити Инн».

– Причард! – крикнул Борн, приближаясь к нему. – Ты взял пластырь?

– Сэр, это вы! – вскрикнул с искренней тревогой помощник управляющего. – Вы еще здесь? Нам сказали, что вы уехали после обеда…

– О черт!

– Сэр?.. Мне так больно выражать вам свое сочувствие…

– Вот и молчи, Причард. Понимаешь меня?

– Конечно, ведь я не смог поздороваться с вами утром, потому что меня здесь не было, а после обеда я не смог с вами попрощаться и принести свои соболезнования, так как мистер Сент-Джей дал мне работу на вечер, даже на ночь…

– Причард, я тороплюсь. Отдай мне пластырь и никому – никому – не говори, что видел меня. Ты все понял?

– О да, сэр, я понял, – ответил Причард, отдавая три рулона эластичной ленты разного размера. – Я надежно сохраню такую важную информацию, как и то, что ваши жена с детьми были здесь – о господи, прости меня! Простите меня, сэр!

– Я прощу, и Он простит, если будешь держать язык за зубами.

– Обещаю. Я буду молчать. Это такая честь для меня!