– Тогда нам придется создать ситуацию, которая изолирует эту троицу, – сказал Марио, облокотившись на стол и глядя умными глазами на князя. – Например, какая-нибудь авария ранним утром. Пожар в их комнатах, из-за которого им придется выйти наружу. Я делал так раньше; в суете, среди пожарных машин, полицейских сирен и всеобщей панике можно легко утащить объекты в сторону и разобраться с ними.

– Хорошая идея, Марио, но что делать с русскими охранниками?

– Мы их перебьем! – заносчиво выкрикнул ДеФазио.

– Вас всего двое, – возразил дипломат, – а их только в Барбизоне по меньшей мере трое, не говоря уже об отеле в Париже, где остановились хромой с доктором.

– Значит, нам надо сравнять числа, – capo supremo вытер капли пота, выступившие на лбу, тыльной стороной ладони. – Мы ударим сначала по Барбизону, да?

– Вдвоем? – спросила княгиня, в удивлении широко раскрыв накрашенные глаза.

– У вас есть люди! – воскликнул ДеФазио. – Мы возьмем несколько… Я заплачу дополнительно.

Князь медленно покачал головой и мягко проговорил:

– Мы не пойдем на войну заодно с Шакалом. Это мое слово.

– Вот ублюдки!

– Интересный комментарий из ваших уст, – заметила княгиня, растянув губы в тонкой презрительной усмешке.

– Возможно, наши доны не так щедры, как ваши, – продолжил дипломат. – Мы с радостью будем сотрудничать в определенных рамках, но не более того.

– Вам не удастся больше осуществить ни одну поставку в Нью-Йорк, или Филли, или Чикаго!

– Оставим эти вопросы на рассмотрение нашего начальства, хорошо?

Неожиданно раздался стук в дверь, четыре удара подряд, резкие и настойчивые.

– Avanti, – позвал князь, быстрым движением достал из-под пиджака пистолет и спрятал его под красной скатертью, свисавшей со стола, и улыбнулся вошедшему менеджеру «Тетраззини».

– Emergenza, – сказал страдающий от излишнего веса мужчина, быстро подойдя к аристократу и вручая ему записку.

– Grazie.

– Prego, – ответил менеджер и поспешил к двери.

– Похоже, боги Сицилии улыбаются вам, – сказал князь, читая записку. – Это послание от человека, следующего за вашими целями. Они выехали из Парижа, одни, по непонятным мне причинам. Без охраны. Они беззащитны.

– Где? – вскричал ДеФазио, вскакивая на ноги.

Не отвечая, дипломат спокойно достал золотую зажигалку и поджег бумажку, опустив ее в пепельницу. Марио тоже вскочил со стула; человек из Рима бросил зажигалку на стол и ловким движением убрал пистолет.

– Сначала давайте обсудим цену, – сказал он, глядя, как записка свернулась в тлеющий черный пепел. – Наши доны в Палермо точно не такие щедрые, как ваши. Не тяните время, оно вам дорого.

– Вы жалкие ублюдки!

– Проблемы моего происхождения вас не касаются. Сколько, синьор ДеФазио?

– Я назову предел, – ответил capo supremo, снова опускаясь на стул и пожирая глазами дотлевающие остатки информации. – Триста тысяч, американскими. Это все.

– Да это просто говно, – сказала аристократка. – Попробуйте еще раз. Секунды складываются в минуты, а времени у вас мало.

– Хорошо, хорошо! Удваиваю!

– Плюс расходы, – добавила женщина.

– Какие еще на хрен расходы?

– Ваш кузен Марио прав, – сказал дипломат. – Пожалуйста, следите за речью в присутствии моей жены.

– Дерьмо!

– Я предупредил вас, синьор. Расходы – дополнительно четверть миллиона американскими.

– Вы спятили?

– Нет. Вы грубиян. Итого, один миллион сто пятьдесят тысяч долларов, заплатить, как вас проинструктируют наши курьеры в Нью-Йорке… Если оплата не произойдет, вас однажды недосчитаются в – как это? – Бруклин Хейтс, синьор ДеФазио?

– Где они? – выдавил поверженный capo supremo.

– На небольшом частном аэродроме в Понткарре, примерно в сорока пяти минутах от Парижа. Они ждут самолет, который совершил вынужденную посадку в Поитиерсе из-за плохой погоды. Он вряд ли прибудет в ближайшие час с четвертью.

– Вы принесли оборудование, которое мы заказали? – быстро спросил Марио.

– Все там, – ответила княгиня, махнув в сторону большого черного чемодана на стуле у стены.

– И машину. Быструю машину! – потребовал ДеФазио, когда его кузен взял чемодан.

– Стоит снаружи, – ответил князь. – Водитель знает, куда вас отвезти. Он был на этом поле.

– Пошли, cugino. Сегодня мы заработаем, и на твоем счету будет еще трое!

Не считая одного дежурного за стойкой в маленьком однокомнатном терминале и диспетчера, нанятого на внеурочное дежурство в радиобашне, на частном аэродроме в Понткарре больше никого не было. Алекс Конклин и Мо Панов деликатно остались в стороне, когда Борн отвел Мари за ворота, ведущие на поле, огороженное металлическим забором высотой до пояса. Две полоски янтарных огней, убегавших вдаль, обозначали длинную посадочную полосу для самолета из Поитиерса; их включили совсем недавно.

– Уже скоро, – сказал Джейсон.

– И вообще, все это глупость, – возразила жена Вебба.

– У тебя нет ни одной причины оставаться и сколько угодно причин уехать. Оставаться одной в Париже было бы глупо. Алекс прав. Если люди Карлоса найдут тебя, ты станешь заложницей. Зачем рисковать?

– Потому что я не могу пребывать в неведении и не хочу уезжать на десять тысяч миль от тебя. Уж извини, но я беспокоюсь за тебя, мистер Борн. И забочусь о тебе.

Джейсон посмотрел на нее из тени, радуясь, что она не может разглядеть его глаза.

– Будь разумной, подумай головой, – произнес он холодно, неожиданно почувствовав себя старым, слишком старым для столь очевидного сдерживания чувств. – Мы знаем, что Карлос в Москве, и Крупкин идет за ним по пятам. Дмитрий организовал нам полет на завтрашнее утро, и мы будем под защитой КГБ в самом строгом городе мира. Чего еще можно желать?

– Тринадцать лет назад в Нью-Йорке ты был под защитой правительства Соединенных Штатов, и это тебя не очень-то спасло.

– Здесь есть большая разница. Тогда Шакал точно знал, куда я направлялся и когда должен был там оказаться. Теперь же он понятия не имеет даже о том, что мы знаем, что он в Москве. У него другая забота – и немалая для него, и при этом он думает, что мы здесь, в Париже: он приказал своим людям продолжать искать нас.

– Что вы будете делать в Москве?

– Решим, когда окажемся там. Но что бы мы ни делали, это лучше, чем в Париже. Крупкин не сидит сложа руки. Они установили слежку за всеми высокопоставленными офицерами на площади Дзержинского, знающими французский. Он сказал, что французский значительно сузил поиск и скоро что-то случится… Все преимущества на нашей стороне. А когда это произойдет, мне нужно, чтобы я не беспокоился о тебе здесь.

– Это лучшее, что ты сказал за последние тридцать шесть часов.

– Пусть так. Тебе следует быть с детьми, и ты знаешь это. Ты будешь вне досягаемости и в безопасности… и детям ты нужна. Миссис Купер – чудесная женщина, но она им не мать. К тому же твой брат наверняка уже приучил Джеми курить свои кубинские сигары и играть в «Монополию» на настоящие деньги.

Мари подняла глаза на мужа, на ее губах и в голосе блеснула нежная улыбка.

– Спасибо за шутку, она была к месту.

– Не исключено, что это правда – про твоего брата в смысле. И если среди персонала есть миловидные женщины, то весьма вероятно, что наш сын уже потерял девственность.

– Дэвид! – Борн молчал. Мари усмехнулась и продолжила: – Пожалуй, я действительно не могу с тобой спорить, у меня больше нет аргументов.

– А были бы, ты несомненно продолжала бы спорить, доктор Сен-Жак. Уж это я за последние тринадцать лет усвоил.

– Но я по-прежнему не понимаю этой безумной поездки до Вашингтона! Отсюда до Марселя, потом в Лондон, потом в Даллес. Было бы гораздо проще сесть на самолет в Орли и приземлиться в Штатах.

– Это идея Питера Холланда. Он сам встретит тебя, так что спросишь у него лично; он слишком многого не говорит по телефону. Я думаю, он не хочет иметь дело с французскими властями, боясь утечки информации через людей Карлоса. Одинокая женщина с обычным именем на популярных рейсах, пожалуй, лучшая маскировка.