– Продолжать? А что еще сказать? Меня похитили, держали на какой-то ферме и вкололи столько этаминала натрия, если не ошибаюсь, что его вполне хватило, чтобы сделать меня… жителем Луны, в чем меня недавно обвиняла мадам Сцилла Харибдовна.

– Что вы такое несете? – подозрительно спросил Холланд.

– Ничего, господин адмирал, или господин директор, или…

– Просто Питер, Мо, – перебил Холланд. – Но я вас не понимаю.

– А тут, кроме фактов, и понимать нечего. Мои литературные аллюзии – это всего лишь навязчивые попытки продемонстрировать несуществующую эрудицию. Проще говоря, это называется посттравматическим шоком.

– А, конечно, теперь все ясно.

Панов обернулся к директору Центрального разведывательного управления с нервной улыбкой.

– Прошу простить меня, Питер. Я все еще не в себе. Этот последний день не совсем соответствовал моему обычному жизненному укладу.

– Он не соответствовал ничьему укладу, – запротестовал Холланд. – Мне тоже не раз крепко доставалось, но ничего подобного со мной не происходило, мозги мне ни разу не промывали. Не вышло.

– Не торопись, Мо, – добавил Конклин. – Не надо себя насиловать; тебе и так пришлось несладко. Если хочешь, мы отложим брифинг на пару часов, чтобы ты отдохнул и пришел в себя.

– Не говори глупостей, Алекс! – резко ответил психиатр. – Уже второй раз из-за меня жизнь Дэвида оказалась в опасности. Сознание этого куда хуже любого наказания. Нельзя терять ни минуты… Забудьте про Лэнгли, Питер. Везите меня в одну из своих клиник. Я хочу, чтобы меня обработали, и в сознательном или бессознательном состоянии я выдам все, что смогу вспомнить. И давайте быстрее. Я скажу врачам, что нужно делать.

– Вы шутите, – произнес Холланд, глядя на Панова.

– Какие тут могут быть шутки. Вы оба должны хотя бы представлять, что известно мне – на сознательном и подсознательном уровне. Вы это понимаете?

Начальник опять взялся за телефон и нажал одну клавишу. На переднем сиденье, за стеклянной перегородкой, водитель взял телефонную трубку, вмонтированную в соседнее сиденье.

– Планы меняются, – сказал Холланд. – Едем в Стерилизатор Пять.

Лимузин сбавил ход и на следующем перекрестке повернул направо, в сторону холмов и зеленых полей охотничьих угодий штата Виргиния. Моррис Панов закрыл глаза, как будто погрузившись в транс, или как человек, ожидающий сурового испытания – может быть, даже собственной казни. Алекс посмотрел на Питера Холланда; потом они оба перевели взгляд на Мо и снова переглянулись. Что бы ни делал Панов, для этого была причина. Пока через полчаса они не достигли ворот поместья, где размещался Стерилизатор номер пять, никто не проронил ни слова.

– Дэ-це-эр и компания, – сказал водитель охраннику в форме частной охранной конторы, которая на самом деле была одним из отделов ЦРУ. Лимузин поехал по длинной, обсаженной деревьями подъездной аллее.

– Спасибо, – произнес Мо, открывая глаза и мигая. – Как вы уже, наверное, догадались, я пытаюсь очистить голову и понизить давление.

– Вы не должны этого делать, – настаивал Холланд.

– Нет, должен, – ответил Мо. – Может быть, через какое-то время я и смогу с некоторой точностью восстановить все подробности происшедшего, но сейчас это невозможно, а у нас нет времени. – Мо повернулся к Конклину: – Что ты можешь мне рассказать?

– Питеру все известно. Чтобы у тебя опять не подскочило давление, в детали вдаваться не буду, главное, что с Дэвидом пока все в порядке. По крайней мере, других сведений не поступало.

– А Мари? Дети?

– Они на острове, – ответил Алекс, избегая взгляда Холланда.

– А что это за Стерилизатор Пять? – спросил Панов, глядя на Холланда. – Подозреваю, тут найдутся специалист или специалисты, которые мне нужны.

– Работают посменно круглые сутки. Думаю, некоторых вы знаете.

– Лучше бы не знал.

Длинный черный автомобиль развернулся и остановился перед каменной лестницей особняка с колоннами в георгианском стиле, который находился в центре поместья.

– Идем, – тихо сказал Мо, вылезая из машины.

Рельефные белые двери, мраморные полы розового цвета и изящные винтовые лестницы огромного холла служили роскошным прикрытием для работы, которая велась в Пятом Стерилизаторе. Перебежчики, двойные и тройные агенты, оперативники, возвращавшиеся после выполнения сложных заданий для отдыха и разбора полетов, потоком проходили через его отделы. Персонал, каждый член которого имел допуск уровня «четыре нуля», состоял из двух врачей и трех сестер, которые работали по сменам, поваров и горничных, набранных из дипломатических представительств – в большинстве своем из посольств США в других странах, – и охранников, прошедших службу в десантных диверсионно-разведывательных подразделениях или их аналогах. Они неслышно передвигались по особняку и территории поместья, постоянно находясь настороже, у всех имелось скрытое под одеждой или видимое оружие – его не было только у медперсонала. Всем без исключения посетителям на лацкан прикреплялись маленькие таблички, выдачей которых заведовал обходительный управляющий в темном костюме, пропускавший и направлявший пришедших в соответствующие расписанию отделения. Человек этот был уже седовласым, переводчиком ЦРУ в отставке, но с таким представительным видом, что его можно было принять за важную шишку.

Увидев Питера Холланда, управляющий удивился. Он гордился тем, что знал все расписание визитов по памяти.

– Незапланированное посещение, сэр?

– Рад видеть тебя, Фрэнк. – Директор ЦРУ пожал руку бывшему переводчику. – Помнишь Алекса Конклина?..

– Господи, Алекс, это ты? Сколько лет! – еще одно рукопожатие. – Когда же мы виделись в последний раз?.. Это была та сумасшедшая женщина из Варшавы, не так ли?

– Кагэбэшники, наверное, до сих пор посмеиваются, – улыбнулся Конклин. – Единственный секрет, который ей был известен, – это рецепт самых отвратительных golumpki, которые я когда-либо пробовал… Еще работаешь, Фрэнк?

– Иногда, – ответил управляющий и досадливо поморщился. – Эти молодые переводчики не могут отличить пирог с заварным кремом от kluski.

– Поскольку я тоже не смогу их отличить, – сказал Холланд, – то можно тебя на пару слов, Фрэнк?

Двое пожилых мужчин отошли в сторону, тихо переговариваясь, пока Алекс и Мо молча стояли, причем последний постоянно хмурился и время от времени делал глубокий вдох. Директор вернулся и вручил своим коллегам по табличке.

– Я знаю, куда идти, – сказал он. – Фрэнк их предупредит.

Трое поднялись по красивой винтовой лестнице, причем Конклин, как обычно, прихрамывал, а потом пошли по гасящему звуки шагов ковру по коридору влево в заднюю часть огромного дома. Справа была толстая дверь, непохожая на все остальные двери, которые они миновали; она была лакированная дубовая, в верхней ее части располагались четыре маленьких окошка, а около ручки виднелись две черные кнопки. Холланд вставил в замок ключ, повернул его и нажал нижнюю кнопку; в тот же момент на камере под потолком вспыхнул красный огонек. Двадцать секунд спустя послышалось характерное металлическое поскрипывание, которое производит останавливающийся лифт.

– Заходите, джентльмены, – пригласил директор.

Дверь закрылась, и лифт начал спускаться.

– Мы что, поднимались вверх, чтобы спуститься вниз? – спросил Конклин.

– Из соображений безопасности, – пояснил Холланд. – Это единственный способ попасть туда, куда мы направляемся. На первом этаже лифта нет.

– А можно человеку с одной ногой узнать почему? – не сдавался Алекс.

– Я думал, ты сообразишь быстрее меня, – заметил директор. – Все проходы в подвал закрыты – кроме двух лифтов, которые минуют первый этаж и для которых нужен ключ. Один лифт – это тот, в котором мы сейчас, а второй находится в другой стороне дома. Этот везет нас туда, куда нам надо, а шахта второго спускается к котельной, системе вентиляции и другому оборудованию, которое обычно устанавливают в подвале. Фрэнк дал мне ключ. Если он не будет возвращен на свое место через положенное время – сработает сигнализация.