— Я думаю, она должна соответствовать размеру бумаги, с которой работает мастерская, — сказал Зак, бросив взгляд на машину для нанесения воска, которую делал Иоганн.

Учитывая, что в машине Зака ролики проворачивались вручную, она должна была оставаться достаточно маленькой, чтобы её мог использовать любой. Тем не менее, как он и сказал, в нашей мастерской мы работали с бумагой примерно соответствующей формату А4, но для изготовления книжек с картинками нам не требовалось, чтобы восковые трафареты были такими больши́ми. Кроме того, маленькая машина означала маленькие ролики, а маленьким роликам требовалось меньше расплавленного воска.

— А теперь давайте поэкспериментируем с воском, который сделали Лутц и Гил, чтобы посмотреть, какой состав будет наилучшим.

Подготовленные Лутцем и Гилом к сегодняшнему дню образцы воска были пронумерованы. Всего использовалось три типа воска, в каждом из которых количество примеси смолы менялось в три этапа. Таким образом, у нас было девять образцов.

— Хм-м… — хмыкнула я, поняв, что они уже экспериментировали с воском без меня.

Уверенными движениями Лутц и Зак работали с машиной, нанося воск. После того, как они покрыли два листа бумаги первым образцом воска, они очистили машину и приступили к работе со следующим образцом.

Когда всё было готово, передо мной лежал ряд из листов вощёной бумаги. Моя работа заключалась в том, чтобы проверить результат и определить, подходят ли они для использования или нет. Гил поспешно протянул мне подложку с насечками и стилус, и я принялась царапать бумагу, чтобы посмотреть подойдёт ли она для мимеографической печати.

— Этот кажется достаточно хорошим. А вот этот лист… не очень, слишком плохо процарапывается. Этот тоже никуда не годится, он трескается. О, а вот этот неплохой.

Как и ожидалось, благодаря роликам воск был нанесён равномерно, так что листы бумаги выглядели красиво. К тому же, благодаря смоле воск стал более пластичным и на удачных образцах не трескался, что позволяло использовать его для мимеографической печати. В конце концов, из всех представленных мне образцов я выбрала наиболее простой в использовании тип воска.

— А теперь, Лутц, пожалуйста, сделайте воск с теми пропорциями, что и в этом образце. Мне понадобится около двадцати листов вощёной бумаги размером как книжка с картинками. Завтра позови Вильму, чтобы начать изготавливать трафареты. Мы сделаем иллюстрации, используя мимеографическую печать.

— Поняли.

Оставив прочую работу на Лутца и Гила, я посмотрела на Зака ​​с яркой улыбкой.

— Зак, благодаря тебе у меня теперь есть машина для нанесения воска. Твои заслуги позволяют мне присвоить тебе титул «Гутенберга». Я надеюсь ты и дальше будешь работать над распространением полиграфии вместе с другими.

— Д-да, госпожа! Спасибо!

Зак немедленно опустился на колени, сияя от гордости, но затем быстро поднял глаза, выглядя растерянным.

— Эм-м, госпожа Розмайн, что вы имеете в виду под «другими»?

— Разумеется, я имею в виду твоих товарищей-Гутенбергов. Это кузнец Иоганн, мастера из чернильной мастерской Хайди и Йозеф, плотник Инго, торговцы Бенно и Лутц. Кроме них ещё Марк, и теперь, когда я думаю об этом, это ещё и все те, кто работает в «мастерско́й Розмайн». Все они твои товарищи-Гутенберги.

Зак ошеломлённо посмотрел на Иоганна в поисках объяснения, на что Иоганн лишь печально пробормотал:

— Неужели от этого никак не сбежать?

Зак вернул свой взгляд с Иоганна на меня.

— П-постойте… Что это значит? Разве «Гутенберг» — это не титул лучшего мастера?!

— Этот титул присуждается всем, кто занимается полиграфией. Зак, с сегодняшнего дня тоже можешь с гордостью называть себя Гутенбергом, — пояснила я.

Я не собиралась позволить кому-то столь опытному, как Зак, ускользнуть от меня. Пока Зак в замешательстве моргал, я покинула мастерскую. Позади я услышала, как Лутц, смеясь, сказал:

— Я же говорил тебе, что в этом нет ничего особенного.

После чего послышалось радостное восклицание Гила:

— Я тоже Гутенберг!

Да. Да. Продолжайте всё в том же духе.

Вернувшись в свою комнату, я попросила Монику сообщить Вильме о наших планах на завтра. Наконец, пришло время приступить к мимеографической печати, так что я принялась записывать на дощечке этапы и важные заметки о процессе.

— Доброе утро, госпожа Розмайн, — поприветствовала меня Вильма.

Она сказала, что за столом в столовой приюта работать будет легче, чем за столом в мастерской, а потому Лутц и Гил ещё утром принесли в столовую подложку с насечками и стилус.

Для начала следовало объяснить Вильме, что из себя представляет мимеографическая печать, для чего Лутц зачитал вслух подготовленный мной список инструкций.

— Поместите вощеную бумагу поверх иллюстрации, после чего слегка обведите её стилусом. В местах касания стилуса будет оставаться тонкая белая линия.

После переноса изображения на вощёную бумагу, нужно положить бумагу поверх подложки с насечками и процарапать, чтобы убрать воск, в результате чего получится трафарет. Для этого подложка с насечками вставлялась в деревянную раму, после чего на неё помещалась вощёная бумага и прикалывалась к раме тонкими иглами. Когда я ещё была Урано, я пользовалась для этого скотчем, но так как его здесь нет, то иглы были наилучшим вариантом.

— Я попробую, — нервно сказала Вильма, взяв в руку стилус и начав обводить иллюстрацию.

Это показалось ей достаточно простым делом, так что она быстро закончила с этой частью без каких-либо проблем. Затем она приколола вощёную бумагу к подложке с насечками и принялась процарапывать её стилусом.

— Эти белые части при печати станут чёрными. Здесь есть стилусы разной толщины, так что используй те, которые будут подходить лучше всего.

— Поняла, — ответила Вильма, процарапывая иллюстрацию Фердинанда, на которой он сидел и играл на фешпиле.

Она уже дошла до его колен, так что инструмент был виден целиком. К тому же, в отличие от изображения во весь рост, которое мы использовали для трафарета, на этом его лицо было прорисовано в мельчайших деталях, так что любой мог с первого взгляда узнать на изображении Фердинанда. Если он увидит это, то наверняка рассердится.

Служители, изначально привлечённые звуком цара́панья, сначала с интересом наблюдали за работой Вильмы. Но поняв, что работа займёт ещё некоторое время, вернулись к своим обязанностям в мастерской. Некоторые дети поступили так же, а другие продолжали наблюдать за её работой.

— Лутц, не мог бы ты убедиться, что в мастерской всё готово к печати, — попросила я, когда восковой трафарет был почти готов.

— Понял, — сказал Лутц, кивнув, и покинул столовую.

— Госпожа Розмайн, как вам? — спросила Вильма, поднимая глаза от трафарета и выглядя удовлетворённой.

Я взглянула на иллюстрацию, что держала в руках Вильма. Используя линии различной толщины и штриховку разной плотности, у неё получилась прекрасная работа. Возможно, она будет выглядеть немного по-другому после того, как будет напечатана, но я сразу поняла, что всё сделано хорошо.

— Думаю, иллюстрация будет выглядеть просто замечательно. Пойдём, Вильма.

— Как прикажете, госпожа Розмайн.

В мастерской все уже были готовы начать печатать, и ждали лишь восковой трафарет Вильмы. Лутц положил его на лист обычной бумаги, нанёс чернила на валик и опытными движениями начал наносить чернила.

— Лутц, пожалуйста, будь осторожен при нанесении чернил. Некоторые линии очень тонкие.

— Понял.

Покрытый чернилами валик плавно катался по трафарету. А после того как Лутц аккуратно снял деревянную раму, перед нами предстала красиво напечатанная иллюстрация. Все проведённые Вильмой тонкие линии были хорошо видны, как и штриховка, ставшая тенями. Таким образом печать была успешной, а это означало, что теперь наши возможности в печати иллюстраций расширились по сравнению с тем, когда мы могли использовать лишь обычные вырезаемые трафареты.