Фердинанд обвёл глазами перечисленных мною и вздохнул.

— Значит, ничего хорошего… — пробормотал он и махнул рукой.

Его слуги тут же принялись выполнять указание. Слуга, готовивший чай, передал свою работу Франу, а те, кто убирали документы, прекратили работать и тихо покинули комнату. Убедившись, что все ушли, Фриц закрыл дверь. Фран подал Фердинанду чай.

— Итак, Розмайн, что случилось? — спросил Фердинанд, сделав глоток.

Я посмотрела на Фрица, и он, кивнув, ответил вместо меня.

— Вильма сообщила мне, что, похоже, в последнее время магическая сила Дирка быстро растёт. Она просит вашей помощи.

— Дирк? — спросил Фердинанд, нахмурившись.

— Дирк — ребёнок с пожиранием, с которым граф Биндевальд подписал договор о подчинении, — быстро объяснила я.

— Ах. Видимо, его магическая сила близка к переполнению.

Даже если Фердинанд не помнил, кто такой Дирк, стоило упомянуть, что это ребёнок с пожиранием, как он сразу же всё понял.

— Верно, — кивнула я. — Что нам делать? Следует ли ему посвятить свою магическую силу божественному инструменту? Если позволять ей переполняться, это может убить его, поэтому я хочу решить этот вопрос как можно скорее.

— Разумеется, — согласился Фердинанд. — Нам пригодится любая магическая сила, которую мы можем получить.

Он плавно встал, надел блокирующие магическую силу кожаные перчатки, вынул из шкафа чёрный магический камень и бросил его в кожаный мешочек, который отдал мне.

— Поскольку мы не можем позволить некрещёному ребёнку покинуть приют, он не может посвящать магическую силу божественным инструментам напрямую. Вместо этого тебе нужно будет забрать её с помощью магического камня. Для этого будет достаточно прикоснуться камнем к его коже. Но если ты сама коснёшься камня, он высосет и твою магическую силу, а потому будь осторожна, чтобы этого не произошло. Пусть этим займутся твои слуги.

— Большое спасибо, главный священник, — сказала я и передала мешочек Франу. — Фран, пожалуйста, возьми его.

В его руках камень будет в большей безопасности, чем в моих.

— Кроме того… на самом деле, я здесь, чтобы обсудить кое-что ещё. Я хотела спросить, был ли расторгнут договор подчинения Дирка?

Прошло почти полтора года с тех пор, как граф Биндевальд был заключен в тюрьму. Сейчас, когда мы оба застряли в храме и нас не отвлекали другие дела, мы могли наконец обсудить этот вопрос.

— Ах, да, — сказал Фердинанд, нахмурившись, и принялся задумчиво стучать пальцем по виску. — До сих пор это не представляло проблемы, а потому мы не уделяли внимания этому вопросу. Если думать о будущем, то, возможно, следует сменить его хозяина на тебя? Вот только это создаст ещё одну слабость, которую можно будет использовать…

— М-м-м, главный священник, я говорила не об этом. Я лишь спросила, был ли расторгнут договор… — сказала я, пытаясь прервать его бормотание.

Он посмотрел на меня, всё ещё хмурясь.

— До сих пор лучшим решением было оставить договор в силе.

— Почему?

— Нам не нужно было беспокоиться, что какой-нибудь дворянин решит подписать с ним договор, раз ребёнок уже связан одним. Поэтому у нас не было нужды расторгать существующий, и создавать тем самым новые проблемы, которые пришлось бы решать.

Главный священник объяснил, что ранее решение оставить договор как есть и продолжать растить Дирка в приюте, было лучшим вариантом. В таком случае мы могли не волноваться, что его может забрать какой-нибудь дворянин, который не стал бы особо беспокоиться о его жизни, раз Дирк был ребёнком, связанным с преступником из другого герцогства.

— Понятно… Но вы сказали, что до сих пор это не представляло проблемы, значит, сейчас что-то изменилось?

Фердинанд молча достал магический инструмент, блокирующий звук, и только после того, как я знаком показала, что готова говорить, ответил на мой вопрос.

— Всё дело в Георгине.

Я помнила, что она в Эренфесте, но как это влияло на ситуацию? Она не имела никакого отношения к Дирку.

— Мы не ожидали, что она станет первой женой ауба Аренсбаха, и это определённо плохо для нас, — продолжил Фердинанд. — На данный момент она, скорее всего, будет слишком занята обязанностями первой жены герцога, но как только у неё появится больше свободного времени, то Георгина, без сомнения, изучит документы по Эренфесту и обнаружит инцидент с графом Биндевальдом.

— Граф Биндевальд из Аренсбаха? — спросила я.

Насколько я помнила, кто-то однажды упомянул, что он влиятельный дворянин откуда-то с юга от Эренфеста.

— Именно так. Во время инцидента Георгина была третьей женой, и, судя по тому, что её не проинформировали даже о смерти Бёзеванса, можно сделать вывод, что о случившимся с графом она тоже не знала. Ауб Аренсбаха вряд ли хотел, чтобы новость о том, что дворянин из его герцогства незаконно прибыл в Эренфест и вызвал там проблемы, стала широко известной, поскольку это могло бы дать нам инструмент для давления. Как я уже говорил, первые жёны активно участвуют в политике, так что теперь у неё есть шанс узнать об этом. Она наверняка начнёт расследование и многое обнаружит в процессе.

Я кивнула, словно поняла, к чему клонил Фердинанд, но, честно говоря, я всё ещё не видела связи. Что могло измениться, если бы Георгина узнала о Дирке и графе Биндевальде? Фердинанд вздохнул и ответил:

— Это не так уж сложно понять. Всем известно, что ты глава храма и директор приюта. Георгина может использовать договор с графом Биндевальдом, чтобы заставить нас отдать ей Дирка, или, другими словами, как предлог для посещения приюта.

— Неужели первая жена герцога действительно пойдёт на такое ради сироты с пожиранием?

— У тебя действительно нет способностей к анализу информации? — спросил Фердинанд, с укором посмотрев на меня.

Однако он сам держал меня подальше от других дворян. Вот уж кто не мог критиковать качество моих навыков анализа информации или их отсутствие.

— Самую сильную ненависть Георгина испытывает к Сильвестру, поскольку тот украл у неё позицию ауба. Ты должна была это знать, учитывая прочтённые тобой письма Георгины, которые прятал Бёзеванс.

Мысленно я извинилась перед ним, в то же время сохраняя серьёзное выражение. Я знала, что когда-то у Георгины было именно такое отношение, но я даже представить не могла, что её обида продержится целых двадцать лет.

— И вот появляешься ты, девочка, к которой Сильвестр достаточно благосклонен, чтобы удочерить. Одного этого достаточно, чтобы ты стала её мишенью, не говоря уже о том факте, что ты косвенно ответственна за смерть Бёзеванса — члена семьи, достаточно близкого и дорогого, чтобы она поддерживала с ним связь в течение многих лет после замужества. А о твоём участии во время этого визита она уже узнала.

— Подождите, что?! Главный священник, откуда вы это знаете?!

Откуда Фердинанд мог знать, что Георгина делала во время своего пребывания в Эренфесте, когда он застрял в храме из-за необходимости следить за мной, чтобы я ничего не сделала без разрешения?

— Благодаря Экхарту и Юстоксу ко мне постоянно поступает информация. Я нахожусь в храме частично для того, чтобы присматривать за тобой, но также и для того, чтобы этим двоим не требовалось постоянно находиться рядом со мной и у них была свобода действия, — сказал он с усмешкой, увидев моё удивление.

Экхарт получал информацию благодаря чаепитиям, которые мама проводила в семейном особняке, в то время как Юстокс собирал её напрямую из самых разных мест. Как выяснилось, Сильвестр даже вызывал Фердинанда посреди ночи, чтобы пожаловаться тому на свалившиеся на его голову несчастья.

— Фракция, состоящая из наиболее связанных с Аренсбахом людей, с арестом матери Сильвестра потеряла значительную часть влияния, поэтому в настоящее время они пытаются восстановиться, используя авторитет Георгины, ставшей первой женой ауба влиятельного герцогства. Для этого они активно налаживают связи с ней. И именно с таким намерением виконтесса Дальдольф организовала чаепитие, где о многом, очень многом, сообщила Георгине.