— Раньше все церемонии для высших дворян проводил глава храма.

Хотя высшие дворяне и герцог знали Фердинанда, они также знали главу храма и поэтому всегда приглашали его. Однако для Фердинанда в этом не было проблемы, поскольку у него и так было полно работы и у него имелись другие источники дохода. Таким образом, он не возражал передать проведение церемоний другим священникам.

— Раз господин Фердинанд выступит священником, то я ожидаю, что все присутствующие дворянки поднимут настоящий шум. — добавил Экхарт.

Он объяснил, что, поскольку Фердинанд всегда приходил в дворянский район в одежде дворянина, женщины, вероятно, будут визжать от восторга, увидев его в церемониальных одеждах священника. Наверное, это что-то вроде восхищения крутой униформой? Я так привыкла видеть его в синих одеждах священника, что не испытываю ничего подобного, но вроде понимаю, о чём он говорит.

Экхарт и Фердинанд вместе служили в рыцарском ордене с начала ученичества Экхарта до того дня, когда Фердинанд присоединился к храму, поэтому Экхарт знал о нём довольно много.

— Господин Фердинанд делает всё, за что бы он ни брался, настолько безупречно, что люди просто не могут ему не завидовать, и начинают восхищаться и преклоняться перед ним.

Мне было немного трудно в это поверить, но как оказалось, когда Экхарт учился в дворянской академии, то зарабатывал карманные деньги, продавая информацию о Фердинанде Эльвире. Возможно, я могла бы поступить так же и заработать на этом хорошую сумму денег…

— Ты — священница-ученица, опекуном которого является господин Фердинанд. Он сам это заявил. И я тоже буду хорошо заботиться о тебе как о своей младшей сестре. А потому прошу, Розмайн, позаботься о господине Фердинанде. Я хочу, чтобы у него было как можно больше союзников.

— Поняла.

Экхарт закончил завтрак и покинул столовую намного быстрее, чем я успела поесть. Учитывая что мы разговаривали и он ел очень изящно, он смог закончить на удивление быстро. И это не говоря уже о том, что он начал после меня. Думая об этом, я поспешно закончила завтракать.

По пути в свою комнату я наткнулась на Корнелиуса, который, судя по всему, направлялся в столовую.

— Доброе утро, Корнелиус.

— Доброе утро, Розмайн. Тебя тоже уже подняли, да?

— Меня разбудили слуги. Я уже приняла ванну и позавтракала.

Пусть Корнелиус и переоделся, но он всё ещё выглядел очень сонным. Когда я указала на это, Корнелиус слегка рассмеялся.

— Тогда, мне лучше поскорее позавтракать. Ах да, Розмайн, поздравляю.

— Большое спасибо, дорогой брат.

Когда я вернулась в свою комнату, пришло время переодеться. Мои слуги предоставили мне на выбор два наряда. Насколько я могла судить, оба соответствовали предпочтениям Эльвиры, поэтому я просто выбрала тот, который был справа, без какой-либо особой причины. Я просто следовала инструкциям своих слуг, говоривших «руки сюда», «правую ногу сюда», в результате чего переодевание закончилось почти мгновенно. Когда мне перед зеркалом расчёсывали волосы, с другой стороны двери прозвенел маленький колокольчик.

— Это должно быть мама. Впустите её, пожалуйста.

— Розмайн, милая, ты переоделась?

— Да, мама.

Едва Эльвиру впустили, она снова вышла из комнаты. Из-за двери послышалось, что она с кем-то говорит. После этого она вернулась с Карстедом, который был одет в праздничный наряд, и Фердинандом, облачённым в церемониальные одежды и державшим небольшую коробку. Эльвира осталась стоять, в то время как Карстед и Фердинанд подошли ко мне. Честно говоря, было довольно забавно видеть её сияющие глаза, когда она рассматривала Фердинанда.

— Розмайн, поздравляю с крещением. Ах да, этот наряд определённо тебе очень идёт.

— Я признательна вам, отец.

Карстед похвалил меня, улыбнулся и взял меня за руку.

— Я возьму это кольцо ненадолго. Я верну его во время церемонии, — сказал он, снимая кольцо с магическим камнем с моего пальца.

Он дал мне кольцо, чтобы я могла зарегистрировать потайную комнату в храме и для защиты на случай, если священники что-нибудь предпримут. Но изначально это кольцо он должен был дать мне во время церемонии крещения.

Детям знати при рождении давали магические инструменты для поглощения их излишней магической силы. Затем на церемонии крещения им давались кольца, которые позволяли им высвобождать свою магическую силу. Мне никогда не давали магический инструмент, который получают дети, вместо этого я посвящала свою магическую силу божественным инструментам. К тому же Фердинанд сказал, что если потребуется, то у меня достаточно магической силы, чтобы быстро заполнить магический камень.

Забрав кольцо, Карстед ушёл, после чего ко мне подошёл Фердинанд, держа коробку.

— Поздравляю, Розмайн. Это для твоей церемонии.

— Что же это может быть? — спросила взволнованная Эльвира. — Розмайн, пожалуйста, поскорее открой.

Я поблагодарила Фердинанда, поставила коробку на стол, а затем осторожно открыла её, стараясь действовать настолько грациозно, насколько это можно было бы ожидать от высшей дворянки.

— Ох, как прекрасно! — воскликнула Эльвира.

Внутри было великолепное блестящее украшение для волос, сделанное из тончайшей нити. Я аккуратно достала его, чтобы получше рассмотреть. На украшении было три больших белых цветка с золотыми краями. Их окружали маленькие синие цветы, с такими же золотыми краями, а под ними покачивались грозди, напоминающих цветы глицинии ещё более мелких цветов, чей цвет плавно менялся от синего к белому. Я поняла, что это сделали мама и Тули.

Для цветов в центре использовался дизайн, которому я научила маму и Тули уже после того, как заключила сделку с Коринной. О их причастности к созданию этого украшения также говорило то, что дизайн украшения напоминал то, которое я использовала во время моей прошлогодней церемонии крещения. В таком случае, возможно именно папа вырезал и отполировал саму шпильку. В моей памяти всплыли лица моей семьи, и на меня навалилась грусть, которую мне удавалось сдерживать из-за того, что я всё время была очень занята.

— Ах…

Из моих глаз полились слёзы, словно во мне прорвало плотину. В последние недели я старалась не думать о семье, но теперь, сжимая украшение в руках, я больше не могла сдерживаться.

— Розмайн?

Эльвира посмотрела на меня. Её глаза расширились от удивления. Слуга, потрясенный моими внезапными слезами, подбежал с небольшим полотенцем и прижал его к моему лицу.

— Розмайн, успокойся, — тихо и спокойно произнёс Фердинанд, забирая у меня из рук украшение для волос.

Я хотела бы остановиться, но слезы продолжали течь, словно вода из сломанного крана.

— Я-я не могу… не могу остановиться… м-м… м-м…

Фердинанд оглядел комнату, и, хотя он старался не показывать эмоций, я увидела слабые следы паники в его бледно-золотых глазах. Он нахмурился и постучал пальцем по виску.

— Карстед, убери всех из комнаты! Не пускай никого внутрь, пока я не разрешу!

— Есть!

Карстед, получив строгий приказ, немедленно вывел всех, смотрящих на меня с беспокойством людей, из комнаты. Убедившись, что никого больше не осталось, он тоже ушёл и закрыл за собой дверь.

Фердинанд убедился, что дверь плотно закрыта, а затем грубо вытер полотенцем моё лицо. Видя, что это совершенно не остановило мои слёзы, он поморщился.

— Главный священник, обнимите!

— Держи полотенце на лице. Если мои одежды промокнут, я уйду! — сказал он с явной досадой, прежде чем сел на стул, поднял меня и обнял.

Почувствовав тепло другого человека мне сразу же стало легче. Хотя Карстед, Эльвира и все мои братья были добры ко мне, но я общалась с ними гораздо реже, чем привыкла. Я соскучилась по объятиям, а потому цеплялась за Фердинанда, прижимая полотенце к лицу.

— Подумать только, что такое могло случиться утром в день твоего крещения. — пробормотал Фердинанд.

Я, наконец, перестала плакать и поджала губы.

— Такое ощущение, что вы сделали это специально. Вы должны были понимать, что я заплачу, если вы принесёте мне украшение для волос от моих родителей перед моей церемонией крещения.