— Не-не-не, подруга. Это уже слишком. Нам пора расстаться.

Летта рассмеялась с ним в унисон, чувствуя, как напряжение отпускает их обоих. Но она поторопилась с выводами, потому что Лиам вдруг перестал смеяться, и мышцы на его руках снова напряглись.

— Это была шутка. Ты же научилась распознавать шутки, да?

— Конечно, я же не дура, — Летта снова рассмеялась искренней мальчишеской растерянности на его лице, и легонько ударила его по коленке.

— Ладно, — вновь посерьезнел Лиам, смотря прямо ей в глаза. — Так что скажешь?

Улыбка медленно сползла с ее лица. Она волновалась. Не смотря на все то, что сказал ей Лиам, на то, что он сидел сейчас перед ней со своими чувствами нараспашку, ей было трудно начать. Трудно, но необходимо. Ведь за этим она сюда и пришла.

— А что, если я скажу тебе, — медленно проговаривая слова, начала она, нервно покусывая распухшие от поцелуев губы, — что с самого начала пыталась сказать тебе, что уже приняла решение? — Она подняла на него взгляд и смущенно улыбнулась. — Лиам, я пришла сюда, чтобы сказать, что тоже… Я чувствую то же, что и ты. Для меня это все ужасно странно, но тогда, когда я увидела, как ты падаешь в пропасть… Мой мир тогда замер. И очнулась я только тогда, когда поняла, что ты все еще можешь быть жив. Я очень хочу попробовать. Если ты этого хочешь.

Лиам замер и резко вдохнул.

— Спрашиваешь, хочу ли я после всего того, что я тебе наговорил? Черт, теперь чувствую себя идиотом.

Он прикрыл глаза и улыбнулся, пытаясь отвернуться, будто стесняясь своей улыбки. Но она не дала ему этого сделать и поймала его лицо руками, ласково целуя. Это был первый раз, когда она делала это сама, и если бы не тряслись руки, получилось бы даже сносно.

Она честно планировала легкое подбадривающее касание губ. Но как только это случилось, им обоим снова будто сорвало крышу. Это случалось бесконтрольно. Какая-то непонятная химия между ними, судьба или, может, очередная магия?

Они целовались снова и снова, так жадно, будто с рассветом их вновь оторвут друг от друга или все это окажется просто сном.

Лиам повалил ее на кровать, жадно целуя шею, зарываясь пальцами под футболку, а она просто отдавалась этому чувству — самому сильному, что когда-либо испытывала. Она так долго противилась этому притяжению, что теперь, когда все запреты были сняты, больше не могла — не хотела — останавливаться. Теперь, когда он целовал ее, когда прижимал к себе так, словно она сосредоточие всех его мечтаний и желаний — она только уверилась в том, что приняла верное решение. Чувства, что она испытывала к нему, не были похожи ни на что, что она испытывала к кому бы то ни было. Она столько раз пыталась задушить их в себе, но они продолжали жить и росли в ней, они искрили, горели, она пылала изнутри всякий раз, что думала о нем. И в тот миг, когда она была уверена, что потеряла его, все внутри встало на свои места.

Она перестала ощущать себя в пространстве, она позабыла о стеснении, не в силах перестать целовать его. Она получила то, что хотела, но ей все равно было мало. Всегда будет мало. И как только ей начало сводить ноги и скручивать низ живота от нового, вполне понятного желания, а его пальцы скользнули вниз по ноге, Лиам сам резко остановился в паре сантиметров от ее губ и отдернул руку. И теперь они просто смотрели друг на друга затуманенными взглядами и тяжело дышали.

— Я должен остановиться. Да?— его голос хрипел от возбуждения. Одно его звучание побуждало заставить его продолжить, но она сказала:

— Да.

И он откинулся на подушку, просто притягивая ее к себе, обнимая.

— Совсем крыша поехала, — хрипло рассмеялся он. — Видишь да, что ты со мной сделала, милая? Раньше я бы и спрашивать не стал.

— Да уж, я помню, — проворчала она ему в плечо, вспоминая их самые первые дни знакомства.

— Слушай, может я и не всегда был самым приятным молодым человеком в округе, — обиженно протянул он. — Но, вообще-то, я тебя ни к чему не принуждал, это я помню точно. Я бы никогда не стал принуждать тебя к чему-то. Но так уж вышло, что я был пьян, а ты — уж извини — оказалась просто неприлично красивой. Ну да, не умею я подкатывать к женщинам! Зато, смотри-ка, в итоге же сработало.

Он нахально заулыбался, а она зарылась лицом у него на плече, пряча свое до жути глупое выражение лица.

Они пролежали вот так до самого утра, вдруг почувствовав острую потребность в том, чтобы просто разговаривать друг с другом. Так глупо, у них было бесконечно много возможностей для этого — в лесу на привалах, в пути, да даже просто дома, ведь они жили вместе. Но они этого не делали.

Летта не знала, чем все это обернется. Но сейчас, смотря в живые глаза Лиама, слушая его приглушенный смех, ей не хотелось ничего менять. Она вдруг почувствовала себя на своем месте. Почувствовала себя счастливой.

У нее появилось много людей, которых она любила. Хло, Кристина, Лекса, дедушка Первый, Виолетта, Барни… Нео. Кого-то больше, кого-то меньше. Но то, что она чувствовала к Лиаму, было другим. Ее глупое сердце однажды решило все за нее.

И теперь, поцеловав задремавшего парня в плечо, Летта мысленно сказала ему спасибо.

Оглядываясь назад и вспоминая прошедшие годы своей жизни, Алек не мог вспомнить ни одного дня, отпечатавшегося в создании в ярких тонах. Злобные демоны, постоянный голод, нехватка кислорода, боль по всему телу, затхлый запах подземелья, крови чудовищ на руках и собственного пота. Если к нему и приходили сны, то лучше бы их не было совсем. Ему снились исключительно кошмары. Одиночества он не ощущал уже давно. Просто привык.

Но Алек никогда не жаловался. Ведь он сделал этот выбор сам когда-то очень давно.

И все эти ужасы не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытал в тот короткий миг, когда на него уставились растерянные карие глаза девушки, которую когда-то давно он любил больше всего на свете. К которой даже прикоснуться боялся — такой она казалась ему хрупкой и нереальной.

Которую он изнасиловал прямо на влажной земле посреди леса, как какое-то животное.

Лекса. Находясь в долгой изоляции от людей, начинаешь забывать, какого это, когда твои ожидания расходятся с реальностью.

Тогда, решившись сдаться ей на милость, он ожидал чего угодно. Ее гнева, непонимания, холода. Он ждал, что она попросит его убраться туда, откуда пришел. Впрочем, так и случилось.

Но чего он точно не ожидал тогда — вдруг ни с того ни с сего почувствовать ее губы на своих. Она просто кричала на него и что есть сил лупила ему в грудь кулаками. А потом случилось это. Поцелуй, наполненный ее гневом, с солоноватым привкусом слез.

Но чего он не ожидал абсолютно точно, даже в своих самых смелых фантазиях — так это проснуться утром в ее постели.

И сейчас, затаив дыхание, он смотрел за тем, как перекатываются крепкие мышцы на ее гибкой обнаженной спине. За тем, как струятся по плечам длинные алые волосы, когда она пытается нашарить на полу одежду. Он просто лежал, боясь выдать свое нахождение в ее постели, будто она могла об этом не знать.

Но все тайное всегда становится явным. И вот она уже стыдливо прикрывает грудь, заметив, что он уже не спит.

— Лекса… — хрипло заговорил он, все еще наблюдая за ней снизу-вверх. — Я…

— Не надо ничего говорить, — перебив, она упрямо мотнула головой. От мысли, что она ничуть не изменилась, защемило в груди. — Я сама этого хотела.

Алек замолчал, плотно стиснув зубы. Потому что ему отчаянно хотелось спросить у нее, о каком из двух случаев, когда он дал слабину, она говорит.

— Ты ненавидишь меня? — вместо этого спросил он, садясь в кровати. И тут же пожалел о том, как легко и внезапно этот вопрос сорвался с губ. Вот они — побочные эффекты одиночества. Теперь он либо вообще двух слов связать не может, либо говорит то, что не стоит говорить.

Рука Лексы замерла в сантиметре от белой домашней футболки, которую она обнаружила под кроватью. Услышав вопрос, девушка медленно выпрямила спину и натянула на себя одеяло, прикрываясь. Она будто тянула время.