Тихий и неразборчивый, как касание летнего ветра.

И мурашки. Мурашки по всему телу.

Она замедлилась, пытаясь разобрать слова, понимая, что с каждым новым мгновением ее трясет все сильнее.

— Черт, — как сквозь толщу воды, она услышала голос Лиама. И тогда все исчезло. Она снова оказалась посреди темного леса, окруженная плотными соснами, по колено в можжевельнике.

Она хотела спросить у него, что стряслось, но вскоре и сама все поняла. Слева от них что-то зашуршало. Плотный кустарник пришел в движение, а вскоре в его центре показался тусклый золотистый свет.

— Светоч, — Летта лишь озвучила очевидный факт. А Лиам уже достал из-за пояса трубку неона и выставил перед собой, как щит.

— Вот тебе простая задачка, куколка, — полушепотом начал он, медленно отступая назад и неосознанно сжимая рукоятку клинка. — У каждого из нас было по две трубки. Одна из моего набора у меня в руке, вторую я отдал Нео. А где же твои?

— Остались в рюкзаке, — она и сама удивилась тому, как подавленно прозвучал ее голос. Она была виновата, и возразить ей было нечего.

— А где же ты, самостоятельная наша, оставила свой рюкзак?

— В палатке у шаманов.

— Бросить бы тебя здесь, — сквозь зубы прошипел Лиам. — Было бы отличным уроком.

Куст загорелся еще ярче, когда она увидела слабое сияние еще левее. И еще три источника справа.

— Пока ты этого не сделал, — облизав пересохшие губы, Летта сделала неуверенный шаг в его сторону. А он уже начал морщиться. Он слышал сводящий с ума свист в своей голове. А она слышала лишь шелест листьев на ветру, — хочу сказать тебе спасибо.

— За что еще?

— За то, что спас меня там. У шаманов.

— Лестью меня не задобрить, куколка, — хмыкнул он и, не смотря на свои слова, схватил ее за локоть и притянул к себе, прижимая к груди и защищая неоном их обоих. — Да откуда их здесь столько, черт возьми?

— Сзади вроде бы чисто, — Летта затравленно осмотрелась, насчитывая прямо перед ними еще пять новых Светочей, которые все прибывали. Темные закоулки леса осветило золотым. Это было бы безумно красиво, если бы не было так смертельно опасно.

— Ну тогда не отставай. Ждать не буду, жить хочу.

Не говоря больше ни слова, Лиам резко крутанулся вместе с ней вокруг своей оси и подтолкнул ее вперед, чтобы она бежала перед ним. Летта послушалась.

Ей было страшно, мысли в голове перебивали друг друга, создавая внутри назойливый гул, но она точно знала, что это головокружение вызвано не песней Светочей. Потому что ей не было так же больно, как Лиаму, который молча корчился и изредка натыкался на стволы деревьев, теряясь в пространстве.

Светочи следовали за ними по пятам, но, к счастью, двигались гораздо медленнее. И тогда, единственный раз обернувшись через плечо и увидев сзади целую армию, ослепляющую глаза, Летта действительно поверила в то, что на самом деле проклята. Каких бы там богов она не разгневала, но они явно намеревались догнать ее и забрать свое обратно.

А она с этим была категорически не согласна.

— Сюда, — взяв ее за руку, Лиам дернулся в сторону, теперь двигаясь вдоль стены из света, которая стремительно надвигалась на них. — Да заткнитесь вы уже!

Протаранив густые заросли собственным телом, Лиам вывел ее в место, которое в других обстоятельствах она обязательно захотела бы рассмотреть. Но сейчас была вынуждена проноситься мимо разрушенных домов по когда-то широкой улочке деревушки. Под ногами хрустели разбитые стекла, она пару раз споткнулась о куски разрушенных крыш и выбитых с петель дверей.

— Черт, черт, черт, — на ходу ругался Лиам, сворачивая на улочку поменьше. Там от мостовой уже ничего не осталось, все заросло папоротником. Их тела отбрасывали две длинные тени на стенах каменных домов. Потому что сзади в них светила целая армия ходячих прожекторов.

Приблизившись к дому, который возвышался в самом центре, Лиам перемахнул через одну из четырех обрушенных стен, быстро подхватывая и Летту, чтобы помочь ей перебраться.

— Это оно? — запыхавшись, выдохнула она, затравленно осматриваясь. — Сюда мы шли?

Вновь переведя взгляд на Лиама, она поняла, что он не слышал ни слова. Его лицо было искажено мукой, а свободной рукой он отчаянно пытался зажать хотя бы одно ухо. Он уставился на нее с мучительным сомнением и ужасным раздражением на лице, а Летта даже не могла спросить в чем дело, и почему они остановились тогда, когда золотой свет подкрадывался все ближе.

А потом он громко и грязно выругался, будто принял непростое решение, и с силой пнул бочку, спокойно стоявшую в шаге от него и никого, собственно, не трогающую. Та с грохотом отлетела к стене и разлетелась на части.

— Вниз, — крикнул он так, будто вокруг него громыхала музыка. — Быстро!

Опустив взгляд вниз, Летта увидела узкий люк в том месте, где только что стояла бочка. Мешкать и дальше было просто нельзя, поэтому она схватилась за шаткую лестницу дрожащими руками и буквально полетела вниз, потому что пары ступеней там не хватало.

К счастью, падать было не очень высоко, и вскоре она услышала скрип сверху и увидела Лиама, который приземлился в шаге от нее.

Воздух здесь был спертым и сохранял все запахи, что были заперты здесь за толстым люком. Здесь был и извечный для таких мест запах пыли и старого дерева. А еще Летта отчетливо почувствовала запах спиртного с корицей и… кажется, масла?

— Что это за место? — закашлявшись, спросила она, поднимаясь на ноги.

Лиам ничего не сказал, и Летта подумала, что он все еще не слышит из-за шума в голове. Но его лицо больше не кривилось от боли. Лишь губы были слегка поджаты, а желваки ходили ходуном.

Выставив перед собой руку с неоновой трубкой, он прошел вперед. Пол под его ногами скрипел так, будто вот-вот обвалится.

Испугавшись остаться одной в кромешной темноте незнакомого подвала, она поспешила за Лиамом, который вдруг присел на корточки. Послышался чирк, и Летта увидела у него в руках зажженную самодельную лампу. Поднявшись, он оставил неон на полу и прошелся вдоль стен, будто ища что-то.

Он явно знал это место. Знал, что здесь и где находится.

— Они не уберутся отсюда до рассвета, — не оборачиваясь, безэмоционально бросил Лиам. — Придется переждать, — а после он обернулся через плечо и скользнул по ней взглядом. А после тут же отвел. — И угораздило же меня застрять тут с тобой. Ничего не трогай! Поняла?

Летта ничего не поняла, поэтому не сводила с него взгляд. Вот половина его лица окрасилась в алый из-за огня в лампе. В серых глазах отражался тусклый огонек, а черты его лица показались ей острее и недружелюбнее, чем обычно. А после он ударил кулаком по стене. И включился свет.

Лиам подхватил с пола измазанную красками простыню и быстро накинул ее на что-то, что стояло в центре квадратной комнаты. Но Летта даже не взглянула в ту сторону. Потому что все здесь — полки вдоль стен, сами стены, ниша, в которой лежал матрас и одеяло — все было заставлено холстами. Большими и маленькими, тканевыми и вырезанными из старых досок.

В двух шагах от нее, на полу, были расставлены баночки с красками, на тканевом свертке кто-то заботливо разложил кисти разных форм и размеров.

Но все эти детали — абсолютно все — сейчас волновали ее меньше всего. Даже напряженного и растерянного лица Лиама она не видела в упор.

А все потому, что она стояла в центре комнаты старого подвала, а на нее требовательно и в упор смотрело по меньшей мере тридцать пар глаз. Карих. Таких же, как и у нее. Испуганных, веселых, грустных, задумчивых, счастливых… Разных.

На каждом холсте в этой комнате широкими неаккуратными мазками было изображено женское лицо, черты которого меняли свои очертания в каждой картине. Но две детали объединяло каждую из них.

Светлые волосы. Карие глаза.

Она могла бы придумать тысячу объяснений тому, почему в каждой картине отчетливо проглядывалось сходство с ее собственным лицом. Миллиард причин поверить в то, что все это лишь нелепое совпадение. Сотни фраз, чтобы разбавить неловкую тишину между ними.