Повар сел на стул и уснул, свиснув голову.

— Пусть теперь дристается. Я ему в еду мышиной отравы подсыпал. Не сдохнет, но блевать будет долго, — устами Дурьера ответил Вестник.

— Всё ещё хочется есть?

— В магазин зайдём. Куплю Джейдену батончик.

— Ура!

· — Надеюсь, все эти переселения в меня и нынешняя кутерьма не напрасны.

— Ваш номер сверху. Расписание работы нашей кухни прилагается буклетом, держите. Вечером открывается наш гриль. Вы надолго?

— Две недели. Плавающе.

— Оплата после…

— Я выпишу чек, спасибо.

— Счастливого отдыха.

Много дерева. Ощущение архаики и старости с самого входа. Вот-вот заставит одеться в костюмы сорокалетней давности.

— Так ты у нас богачка?

— Рабочий бюджет. Если не заморозили, значит, начальство не только злое, но ещё и очень глупое.

— В покер бы с тобой сыграть. Рисковая барышня.

Малиновый закат, уходя, бликовал на песчаных барханах. Обточенную орнаментом створку, закрывающую проход, открыл консьерж.

— Для молодожёнов.

— А?! Что? Мы не…

— Спросили бы хоть. Что у вас там?

— Крепкое вино из наших погребов и вкуснейшие мбаттены, прямо из-под золотых рук нашего кулинара.

— Оставляйте, что уж там.

Телешка перешла из рук в руки. Была поставлена у края кровати, где Вестник подсел к Вестнице.

— Как ты относишься к алкоголю?

— Не пила ни разу, а так нейтрально. А ты выпивал?

— При жизни не успел. После же просто даже сподвиги улетучились. Выбросить?

— Н-нет. Я хочу попробовать. Так, из интереса.

— Другого и не дано. Опьянеть уже не удастся.

— Ну вот. Даже лучше.

Бутылка красного лежала на пряжном ковре, будучи сбитой ногой, картофельные «сэндвичи» с мясом оставили после себя только крошке на посеребрённом подносе. Роджер стелил выделенный для себя прямоугольник у шкафа. Нимбри сидела на подголовных подушках, прижав колени и держа ладони у носа, скрывая бурную реакцию на лице.

— Ты должен был предупредить!

— Что лицо краснеет от выпивки? Бросьте, мэм.

— Нет, не брошу, сэр.

— Ты что, обиделась?

Девушка промолчала. Тревис, не придумав, ничего лучше, подошёл к Вестнице и поднял на руки.

— Эй! Зачем?!

Положив её в другой край кровати, Вестник раскрыл простынь, отбил подушку и расстелил часть постели.

— Я в ванную, ты пока переоденься и под одеяло.

— Угу.

Луна убывала. Середина ночи. Роджер сопел в уютившися угол, а Нимбри очнулась с накатившей трезвостью. Что-то заскреблось в коридоре.

— Кто здесь?

Девушка не ожидала, что встанет и пойдёт к выходу. Она считала себя пугливой для решительных поступков. Светильник не загорелся, его не захотели включать, что странно. Замочный затвор щелкнул, номер закрыли снаружи. Только сейчас Нимбри заметила широченное зеркало в большую часть длины комнаты. Отражением служил вид из-за стеклянных панелей, бассейн полный воды с шезлонгами освещал голубой спутник планеты. Предплечье согнулось. Указательный палец завил пепельный локон. Тот был коротким, чтобы образовать петлю, поэтому просто огибал фаланги.

— Чего бы вдруг я стала это делать? Я что во сне?

Внезапно, волосы заметно длинели. Из сновидений спасает щипок, хотя колкое чувство прикосновения концов локонов плечей не остановило странности. Лунный блик от водной глади навис как нимб над головой Вестницы.

— Никогда не видела затмения.

— Рад, что ты не догадывалась.

— Кто?! Кто здесь?!

Здесь только девушка. Абсурд набирал обороты. Огромная круглая тень будто протекла. Масляные реки пробивались на незапятнанном куске месяца. А вместе с тем, макушка с самых корней покрылась чернотой. Нимбри захлёбывалась воздухом, пока выплёвывала:

— Голос… Вспомнила….

— Как хорошо. Не пришлось долго напоминать. Малыш, ты меня порадовала. Хочешь знать чем? Какая разница. Ты жива, и я снова могу держать с тобой связь. Вот это важно.

— Апостол… Я…

— Молчать. Это должно быть в твоей голове, когда я говорю. Вернёмся к важному. План выполняешь замечательно. Встречай наших друзей в том же духе. Буду вас ждать с нетерпением. Про ту брюнеточку можно забыть. Она уже плывёт ко мне первой баржей. Немца, правда, жаль, но думаю, вас хватит. Поэтому-то я и связался. Расскажешь попутчику, неровен час сделать с тобой то же, что и с щёлкальницей позвонков. И я за тобой слежу. Затмение будет моим выходом. Оно вроде завтра, да? У тебя будет время заняться вашим новым коллегой. На сегодня всё. Не скучай.

Уши загудели так, будто рядом что-то взорвалось. В глазах темнота. Тело что-то трясло. Или кто-то.

— Вот на тебе. Просыпайся! Не хватало тебя второй раз потерять.

С век рухнула тяжесть, дав им открыться. Над девушкой навис Роджер, держа её за плечи.

— Ура! Кошмар?

— Что, что случилось?

— Ты задыхалась. Хах.

— Что смешного?

— Второй раз тебя спасает мой чуткий сон.

Нимбри переполняла печаль.

— Эй, ты чего вдруг? Неужели всё так плохо? Сейчас.

Смертный исчез на время двух полных вдохов девичьей груди. Первое изменение с развеянным дымом лежало в пальцах. Пшик. Чпок. Парень протянул Вестнице алюминиевую банку. Брызг влаги Нимбри поймала носом. Она узнала в нём лайм.

— Когда настроения нет, пью газировку. Я не один живу по такому правилу, в автомате только осталось это безалкогольное мохито. Извини, не хотел тебя надолго задерживать.

— Всё хорошо. Я его никогда не пробовала.

Хлебнув, девушка взбодрилась в лице и показала неожиданность.

— Дрянь?

— Очень вкусно.

— А, оу. Ладно.

— Спасибо тебе.

— Да не за что. Обращайся. Так… Тебя уже можно оставить? Или у нас новый враг в лице сна?

— Нет-нет. Нервничаю. У нас же есть план?

— План, чтобы вызволить Копи? Ну да.

— Мы просто хотим зайти внутрь, да?

Роджер почесал затылок:

— Ага.

Нимбри помахала веками в знак неодобрения.

— Я что-нибудь придумаю. Правда.

— Хотелось бы мне быть таким же прохвостом, как ты. Чтобы всё с рук сходило.

— И это мне сказала та, которой смерть с рук сошла?

Нервы скопились в левом бицепсе, девушка потянулась их пригладить. Тревис подсел, нависнув ладонь, дабы поддержать Вестницу, но не решился. Нимбри внезапно объятиями схватила Роджера. Кажется, сила давления раздробила Смертному хребет.

— А говорят, обнимажки лечат, — прошептал он.

— Мне страшно в темноте, — хныча, ответила девушка.

— Всё в порядке, я рядом. Куда мне теперь уже деться.

Вестница немного подвинулась, подтянув «успокоительное» и укрылась одеялом. Пора отдохнуть.

Земля под ногами рождает то, что на ней стоит. Серые глыбы и смоляно-черная почва носит на себе здания холодных стран, в большинстве своём холодных оттенков. Пустыня другая. Сотни домов, возведённых из глыб песчаника, тонко инкрустированы пестрейшими красками этого мира. Антураж должный для бурлящего песком и жаром котла.

Белые флагштоки держали на привязи рвущиеся вперёд зеленные ткани. С жёлтых, потрескавшихся ступеней слетала каменная стружка. Наверху престарелой лестницы был огромный короб. Несмотря на ровные углы, его текстура навевала ассоциацию с грецким орехом. Его оболочкой был камень, а под ней, в маленьких по сравнению с площадью отверстиях, подобно тонкой плёнке, скрывающей маслянистый плод, скрывались металлические решётки, что на окнах, и варённое листовое железо, являющейся дверью.

За ней преграждала путь клетка из арматуры, дальнейший проход в которой был закрыт большим замком. Ключ висел на портупее охранника в углу. В регистраторской будке офицер перебирал папки вслепую, глядя футбольный матч в телевизоре на нижней полке. От закрытой шторки, ведущей в клетку, пошёл стук.

- من هناك? — створка съехала с вопросом.

В галстук вцепились. Голова в фуражке с треском разбила стекло.

- اللعنة! - воскликнул охранник, отдёрнув затвор.