— Получше пистолетов, да, Кормак?

Главарь неспешно закрутил газовый кран.

— От пистолета любой уёбок сдохнет, — он присел на корточки рядом с телом:

— Для усердных нужно постараться. Брось его здесь. Нашего дорогого друга же отведи наверх.

— Зачем, Кормак?

— Ты мне говорил, что гранаты на руках очень полезны?

— Ага.

— Теперь у нас нет охраны в подвале. Троих нам хватило. Пусть на виду будет.

— А, так вот зачем.

— Какой же ты тупой нахер.

Вестники кружили над округой.

— И как же нам теперь выяснить где они?

— Я говорил тебе, что не знаю, чем это закончится. Говорил. Похоже, мы не особо помогли, подматывая клубок. Нас вело на юго-запад. Пока летим туда.

Травмы впадали обратно. Тело наконец очнулось. И откашлялось.

— Ай, как больно! - голос не пестрил австрийской манерой:

— Думать, даже думать больно, чтоб его!

Джейден, содрогаясь, поднялся. Тяжесть сверху скорчило его стойку.

— Почему? Куда… Ай!

Слишком слабая воля для крепкого разума. Времени на передышку нет, но оно необходимо.

— Сюда его? — ирландец показал на диван.

— Да, займёмся им позднее. Эмма! Сучка. Спускайся и открой мне пиво! - Кормак гаркнул на двери комнат второго этажа.

— Сейчас, придурок, — из-за щёлки приоткрывшейся возникнул нервный отклик:

— Я даже не накрасилась.

Полицейского скинули на мебель.

— Ты ни куда не собираешься, чтобы краситься.

— Чего, бля?! - женская туфля выбила створу туалета:

— Сам обещал велеко… великолепный, мать его, вечер!

— Спускайся, и я всё тебе расскажу.

Затылком можно было только услышать постук каблуков, а затем злую походку вниз. Шелби боялся пошевельнуться, но вот глаза бегали по ограниченному виду. Слева появилось платье, слепящее блёстками сильнее, чем издыхающее освещение. На голове пестрил продуманный бардак, отвлекая от шеи до плеч и от плеч до пальцев.

— Уродина, коп, скажи? — гогоча подтрунивал ирландец.

Полицейский опустил взгляд. Прожжённый сигаретами ковёр хорошо описывал преступный быт.

Грустный вздох от унижения. Холодильник в углу открылся. Пробка шепнула от открывашки. Девушка поднесла Кормаку пиво.

— У нас сегодня гость, — отхлебнув, сказал он:

— Присмотри за ним.

— Да сколько можно заниматься этими маш… масштабными плана…

Кормак полоснул девушку по лицу. Той же рукой он отодвинул локоны её волос от уха и произнёс:

— Когда тебе можно будет извиниться, я сообщу.

— Мы идём, босс?

— Пиздуй к выходу.

Бутылку вложили в непослушные пальцы, вернув назад.

— Допей, станет легче.

Девушка оцепенело ждала, пока ирландцы выйдут. Шелби думал, что ей страшно, но сам ёрзнул, когда та с грохотом бросила пиво в раковину. От движения, старый диван выгнулся под мягким местом полицейского в стремлении скрипнуть.

— Меня здесь нет, меня здесь нет, меня здесь…

Скрип. Туфли вступили на ковёр, а Шелби пытался вмять свою шею в грудь. Над ним остановились. Но, не обратив внимания, девушка просто села на свободную сторону.

Подлокотники имели больше дыр, чем казалось: в одной такой лежал пульт от телевизора. Неспешный пробег по каналам вещания не дали воодушевляющих результатов.

— Чё-нибудь хотите глянуть?

Полицейский перестал двигать грудью для дыхания.

— Эй, не вежливо, блин.

— Н-нет, спасибо, не хочу.

— Вот же ж как. А я тоже. Я проветриться хотела. Ну и хер с тобой. Да и со мной. Тоже.

Шелби успокоило его решение ответить. Поэтому, он решил продолжить.

— Изви-звините.

— А?

— П-п-прошу про…

— Чё ты там бормочешь?

— Слишком тихо, дурак, — думал про себя полицейский, попутно дрожа:

— Чёртово волнение. Никак.

— Тебя, может, по голове стукнули?

Шелби посмотрел на неё. Он замер, когда увидел, что скрывается за запутанными волосами. Тонкое, вытянутое лицо, с чёткими скулами, кончающимися на скромном подбородке.

Кожа неиспорченная неровным загаром, но сочетание бледного и холодного с тёплым и алым. Болезнь обрамляла её внешний вид.

— Я не врач. Если помрёшь, я не откачаю, эй!

— Нет, всё в порядке. Простите. Я говорил вам простите.

— За ступор не извиняются. Сама по сто раз на дню такая.

— Я не за это, — уверенность набухла в полицейском:

— Вы хотели покинуть это незлачное место, а теперь вы здесь из-за меня.

— Чё такое незначное?

— А, ну, такое место, где… В общем, где порой бывает скучно.

— Интересно. Какой ты умник. Извинения приняты.

— Спасибо..?

— Эмма.

— Приятно познакомится. Меня зовут… Рой.

· — Заеб…

· — Надо было размяться.

· Hot Stuff, Donna Summer

· — Грёбанная комедия!

Где-то час Вестник дремал, заживляя раны в подвале. Он лежал бы там и дальше, если бы смех не разбудил его. Искренний женский смех.

— Я что, спал? Сколько времени я здесь? И где Рой?!

В это время продолжались поиски. Полёт прервался на промышленной зоне, где мало развилок на дорогах.

— Извините, вы не видели фургон?

— Черного цвета, да.

— Ехал в эту сторону от центра.

Прохожие не отвечали ничего толкового. Как вдруг, поплавок задёргался снова.

— Нет, правда, я пытаюсь добежать до карманника, а собачка из сумочки леди вцепилась мне в штанину.

— И ты смог его догнать? — увлеклась историей девушка.

— Да, он, то есть, я нагнал его в переулке. Попал в тупик.

— Мне понравилось. Особенно про собачку. Я помню как тоже вцеп… Вцеп…

— Вцепилась?

— Да! Мудак с большими руками, но маленькими яйцами. Денег должен был.

— А при чём тут..?

— Он хотел меня придушить, а я ему ухо отгрызла. Визжал, а меня облило кровью. Это заводит.

— Д-да, наверное. Я бы не хотел, чтобы мне отгрызли что-нибудь.

— Не боись. Я грызу, только если попросят. Или если должны.

На улице притормозила машина. Вернулись, но не двое. В двери вошла группа людей, большая часть из которых скрыла лица балаклавами. Все встали у прохода, а Кормак прошёл дальше.

— Шелби-Шелби Уилкинсон, — проговаривал он, шаг за шагом подходя к дивану:

— Рад снова увидеть моего дорогого гостя. Уже во всеоружии.

Наигранный тон угас, когда ирландец посмотрел на девушку:

— Эмма, сестрёнка, свали наверх.

— А какая раз…

Пощёчина тыльной стороной ладони возникла из ниоткуда.

— Ты вроде проститутка, а не шлюха. Время сеанса закончилось.

Полицейский немо пошевелил губами на её глазах:

— Пожалуйста, уходи.

Девушка освободила места, куда спрыгнул Кормак. Поставив сапог на диван, он полулёжа заговорил:

— Она дёшево стоит, увы. Хотел бы я сестричку поядрёнее. Вот какие вам нравятся, а, сэр?

— Не знаю.

— Херня! Любой хороший коп знает, за кого он хочет заплатить себе на ночь. Даже такой, как мистер Уилкинсон. Признайтесь, у вас был стояк на тех, из-за кого вы меня ищете, а? Ну, тех шлюшек?

— Я не могу ответить. Вам это так нужно?

Ирландец убрал сапог и наклонился ближе:

— Вот поэтому вы и коп. Видите насквозь. Ясен хер мне плевать, что вам трахать. Я к вам обратился не за этим. Под меня начали копать, понимаете?

— Да.

— Ещё б тебе не понимать, ты под меня копаешь! - ирландец приложил к горлу полицейского нож:

— Мне это не нравится.

Сверху скрипнула половица.

— Эмма, твою мать, свали в комнату, я сказал!

— Больно и надо было, — тихо прозвучало оттуда.

— Извини за это недоразумение. Чувствуешь нож, да? Если бы я хотел, твоя голова уже бы украшала камин. Договориться хочется. Мне не нравится кровопролитие, тебе же тоже, наверное? Вот как мы поступим: сейчас мы поедем к тебе в участок. То есть, твоя задница выйдет из машины, а я прослежу, чтобы ты дошёл до участка. Заберёшь дело с уликами и отдашь нам. Тебе не нужны проблемы, а мне не нужен труп копа на диване. Понимаешь?