— Ну что, съел? — расхохоталась старушка.

Вестники упали на кресла УАЗа. Стефан появился прямо за ними.

— Что происходит? — полусонно промычала девушка.

Педаль в пол.

— Насмотрелся? — обратился к парню немец.

— Такое себе. Нас заметили.

— Ха, меня тоже.

Автомобиль нёсся на высокой скорости. Граница была недалеко.

Осберт, давя на газ, пару раз взглянул на Тревиса.

— Чего ждём?

— Нужно подъехать как можно ближе.

— И откуда ты эти правила берёшь?

Расстояние сокращалось. Парень схватился за приборную панель перед собой и металлический обвод лобового стекла. Плечи подрагивали.

— Роджер?

Между кузовом и выдвинутым дорожным заграждением остались считанные метры.

— Так тебя Роджер зва…, - недоговорила свои догадки пассажирка.

УАЗик расплылся перед глазами пограничников, на ровном месте исчез.

· — Бартос, ей нужна помощь. Я поведу, справишься?

— Она у меня пожить успеет.

· — Всё хуже, чем я думал. Она не протянет. Я бы мог вдохнуть в неё энергию, но тут ни одного живого существа под рукою нет.

· — Печально, подруга, печально. Но ничего. Встретимся в Аду. Она твоя, Бартос.

· — Девять жизней или квантовая суперпозиция, а?

· — А может и нет.

— Ещё пару раз и меня перестанет тошнить от этих скачков, — подметил Стефан.

Парень посмотрел в салон. Энвил восстанавливался, Дурьер что-то долго и агрессивно восклицал, а девушка пребывала в шоке.

— Как настроение?

— Невразумительное. Зачем это всё было?

— У нас долгий путь, а тебя просто так бы не выпустили.

Шок исчез, но вот недопонимание осталось. Из кармана, вшитого в платье, рука достала содержимое.

— Прости, но у меня были с собой документы.

— Оу, ну, я просто не собирался тебя обыскивать в твоём состоянии.

— Галантен, как он есть. Даст взорвать электростанцию, лишь бы в юбку не залезать. — С лёгкой злобой, но в попытке успокоится произнёс Осберт.

Дорога упростилась. Пять стран были пройдены напрямик за трое суток на колёсах, а уже Ла-Манш набитый УАЗ пересекал прицепленным на поезде.

Темы для разговоров бурно вскипели с отправки ещё их Архангельска, но спустя столько большую часть поездки все обоюдно молчали, лишь изредка переговариваясь ни о чём. Так не делала только девушка. Она озвучивала потребности или пожелания, но на контакт выходить не стремилась. Это даже играло на руку Тревису, признаваться в деталях появления пассажирки очень не хотелось. Однако, рутина добила оставшихся.

— Если вы не против, я хочу зайти в ресторан. Может, у них молоко есть.

— Я с тобой. Уж больно персонал хвалил их ассортимент.

В машине остались только парень с девушкой и Бартос, отрывший в карманах сидений журнал, возможно, посвященный средствам передвижения.

— Наконец-таки время появилось. Прости, что приходится здороваться спустя три дня практически молчания. Привет.

Собеседница стеснительно хмыкнула.

— Мне нужно тебе сказать кое-что. Наш «водитель», Стефан, жутко ненавидит таких, как ты.

— Он что, убьет меня?

— Нет-нет. Я об этом побеспокоился. До поры, до времени ты для него простой человек. Ну, ещё и свидетель событий, которого надо охранять.

— Ну… Ладно…

Эмоции вроде пробивались на её лице, но безразличие всё ещё было к ней приковано.

— С тобой всё хорошо? Раны зажили давно, а вот лицо у тебя всё ещё не бодрое.

— А?

— Так.

Парень открыл дверцу, слез с переднего сидения и распахнул кузов заднего, где и сидела пассажирка. Вестник взял её руку и поцеловал.

— Меня зовут Роджер.

Такое приторное поведение вывело девушку из транса.

— Тот, с немецким акцентом. Стефан.

— Да?

— Хорошо подметил. Ты галантный.

— Что уж со мной поделать.

— Нимбри.

— Ним-как?

— Нимбри. Это моё имя.

— Отлично, теперь я могу избавить себя от выдумки ненужных обращений.

— Вы все — Вестники?

— Ага.

Тяжкие раздумья снова закрались в её голову. Она оперлась на колени.

— Мне конец.

— Почему?

— Это было моё последнее задание. Проверка на верность. Я облажалась.

— И что, тебя казнят публи… Ой, забыл.

— Так меня хотели по быстрому убрать. Сейчас же, они могут снова надо мной издеваться.

— Тебя пытали?

— Не знаю. Ты когда-нибудь надевал кастрюлю на голову?

— Зачем?

— Не знаю. Просто так.

— Ну, был разок. Давно, в детстве. Лет, так в пятнадцать.

— Так вот…

— Или в семнадцать…

— Хорошо, я поняла. У меня есть слабость.

— Какая?

— Я боюсь быть запертой.

— Неожиданно.

— И этим пользовались, ну, постоянно.

— Над тобой издевались ангелы?

Неуверенно девушка кивнула.

— Но ты же удивилась моим словам тогда. Почему ты была уверена, что они хорошие?

— Мне говорили, что это наказание. И что оно приведёт к очищению. Так попадают к Брину.

— Извини, бедняжка, но это не так работает. Наказанных пускают только к нам. Падший тому отличный пример.

Нимбри от тупика обронила слёзы.

— Эти годы… Унижения… Это было просто так?…

Роджер не находил слов. Он хотел успокоить её, но сказать ему было нечего. Парень решил жестом её воодушевить. Вестник прикоснулся к плечу девушки. Сильная боль судорогой пробежала по мышцам Тревиса. Парень скорчился и отпрыгнул назад.

— Прости! - воскликнула пассажирка:

— Я забыла об этом. Мы приносим страдания, таким как вы, если нам плохо.

На крышу вагона, где и стояла машина, что-то упало. Вмятина от падения была незначительной, но заметной. Вестники насторожились.

— Ich werde es überprüfen·, - Бартос отложил журнал и вылез из салона. На стенке была прикреплена большая створа. Дурьер взялся за её ручку.

— Drücken Sie, — проговорив, напрягшись, Вестник открывал проход. Ржавые ролики едва крутились даже от чрезмерной силы Бартоса. Как вдруг, створа задвигалась резвее. Будто австро-венгр её метнул. Импульс был такой сильный, что уже не Дурьер вёл ручку, а она его. От такого толчка Вестник врезался в угол.

- Übertreibe es oder was?·

Бартос обернулся и неожиданно мало света било с улицы. На пороге вагона стоял крылатый силуэт. Разбежавшись, он что-то невнятно закричал и бросился на него. Тыльная сторона ладони гостя вмяла щёку Дурьера, и тот грохнулся с другого угла. Незваный стал у его головы. Подошва туфли соприкоснулась с его грудью.

— Твоей вины нет, мне просто нужна машина, — каблук повис над его лбом:

— Прощай.

— Мари, стой! - закричал Роджер, признав в голосе знакомую.

— Тревис?

Гостья насторожилась. В неосвещенной половине вагона она не заметила остальных.

— Это правда ты?

— Вроде да.

Парень подошел ближе.

— Могу ущипнуть.

Вестница налетела на Вестника. Зарывшись головой в его куртке, она словно тисками сжимала его.

— Я боялась, что не увижу тебя!

— Мари, — едва вытряхивал воздух из горла Тревис:

— Пусти, пожалуйста…

— Ой.

Роджер снова стал на свои ноги.

— Фух. Очень ты рада меня видеть. Как ты тут очутилась?

— Я… Я не помню.

— Да ну? Не знал, что Либерна обладает плохой памятью. Придётся запомнить.

— Кто тебе это сказал? — злобно спросила собеседница.

— Что именно?

— Что я обладаю плохой памятью.

— Ты же сама…

— Я ничего не говорила. Что ты тут забыл?

— Я? Ну, нашёл наших собратьев, думал, не знаю, мир спасти.

— И где же они?

— Ты одному чуть голову не пробила.

— Так это наш? А я думала, что простой человек.

— Разве социопатия — твой конёк, Мари?

— Нет, почему ты так решил?

— Разбить голову первому попавшемуся — не самый гуманный поступок.

— Я и не хотела её разбивать.

— То-то каблук так летел.

Вестница бегала глазами по окружению и излучала непонимание.