Парень пошаркал ногами вперёд. Возможно, хрип, издаваемый им, что-то и означал, однако очередная глубокая рана от подбородка до плеча прервала его. Роджер стискивал зубы, облитые багровым.

— Как об стенку биться.

Шаг, порез, шаг, порез.

Элоиза отвернулась от отвращения. Нимбри отвела взгляд от волнения. Смертный молчал, но вид его был ужасен.

— Достаточно, — Апостол наставил на Вестника свой посох. Золотистые диски на нём прекратили свой ход, уплотнились и вытянулись в иглу. Грудь парня пробило насквозь. Он дёргался, повиснув на орудии.

— Как странно, нанёсший удар подобрался вплотную, протолкнув своё копьё глубже в тело:

— Это твоя сила? Твой, так называемый, Витиум?

Дым. Полёт. Занесённая нога. Отскок с неудачей.

— Ясно.

Вестник лежал с раздробленной ступнёй. Просчёт.

Диски завращались вновь, но в конце посоха возник свет.

— Любопытно взглянуть на столь дерзкую ставку Милиты. Привет передашь? Ах да. Не сможешь.

Апостол осветил потолок. Гладкая колонна сверху понеслась вниз.

— Роджер! - всхлип Нимбри не было слышно за поднявшимся столбом грязи и грохота. Энвил в скорби опустил в голову. Внезапно, она заболела.

— Какой бы убийственный не был яд…

Туман осел. Каменный блок застыл. Стал слышен хруст. Минута. Камень у изголовья покрылся трещинами и в секунду лопнул. Обвал закончился, а в его центре горел красный свет. Золотые иглы полетели в источник. Лёгкий мясной фонтан подлетел вверх, но затем снова появился дым.

— Знаешь, — обратился из-за спины к Апостолу Роджер:

— Я уже и забыл, что мне советовали снимать напряжение. Это помагает, хоть и лишает тебя человечности внеш…

Лезвие нанесло повторный удар в знакомое место. На покрытом грязью Смертном ранения не было видно. Хотя, видимо, чернота, которой он разил, была создана не пылью. Его одежда не казалась отделяемой. Он был абсолютно чёрным. И эта чёрная фигура побрела вперёд.

— Он у вас совсем дурак, а?

Со свистом летели обрубки ушей. Вот только неожиданно для всех, парень только ускорял шаг. Кровь брызгала также, как и запрокидывались ноги. Сухожилия несли Вестника вперёд тем, что осталось на его икрах и бёдрах. Однако, чтобы не слетало с Роджера, испарялось, немного отдалившись.

Диски остановились. Копьё полетело в цель. Парня отнесло вперёд. Подняв лицо на врага, Роджер показал свои глаза, чьи белки светились белым. Он не устал, в нём горело рвение. Не во всякой эстафете простые в своём понимании мира дети так рьяно тянут канат, как тянулся по пруту Вестник. Толкая его в себя, пачкаясь пропадающей кровью, он приближался ближе. У ладони Апостола посох надувался волнами. Лезвия по всей площади. Парень не замедлялся. Острый поток хлынул.

Дым. Замах. Свист клинка. С пальцев Роджера слетела кожа, но это не было проблемой. Костлявая культяпка схватилась за рясу. Второй кулак влетел в долгожданную щёку, опятнав её кусками плоти.

— Бефтолковая нафтойвивофть, — выплевал упавший наземь:

— Не думай, фто победа блифка.

Смертный натянул схваченный ворот, подтянув поближе Апостола:

— Верно. Смерти ты достигнешь уж точно не быстро.

— Эх, ввемя. Главная нефправедвивовть в нафем миве — это ввемя. Вюбимые умивают, нафы визни конфаются, у наф забивают самое фенное, но ввемя никогда не останофится или законфится. Ну, пока я его не ваконфу.

— Что ты там несёшь?

Чувство превосходства травит внимание. Гибкий посох уже наставлял на голову Вестника кол, подобный змее.

— Потом увнаеф..!

Роджер улетел в стену. Его ударило, причём сильно. Но Пактум работал, сознание не терялось. Только большая причина маячила перед глазами.

Древка высотой с Роджера кончалась потрёпанным и от обтёски, и от ударов молотом. Простым, но солидным.

— Чёрт! Savnet, Bunarr.

Вестники собрались у лежащего без сознания Апостола. Вестник-великан вытащил орудие, выпустив парня. Вдох, и запястье потухло. Ни одного ранения не осталось на нём.

— Здравствуй, Стефан, — выгнул спину Смертный.

— Ожидал моего появления?

— Была чуйка.

— Что произошло?

— Я даже не знаю с чего начать. Хотя, знаю.

Роджер щёлкнул пальцами. Шею Нимбри обнял дым, а после в руке парня повис ошейник. Грубыми движениями мягкий металл разогнулся и согнулся обратно, прижимая дыхание Апостола.

— Вот с этого можно начать.

— Кхе, любвил театр я в фвои века, — очнулся лежащий:

— Вефь этот пафос. Обовал. Но вот беда тогда была: гевои слифком хорофи в своих делах. Уж слифком профто это всё. Давай-ка вот фто, Родвер.

— Твой вой от выбитых зубов мне нравится больше этих слов.

— Ты это делал, от фсех не фкрывая. Но никто не фпрафывал. Мовет, фтоит вделать это ефо раз?

— А?

— О чём он?

— Офэйник одет, я повевжен. Вовьми меня за вуку.

Парень посмотрел на Вестников.

— Я мечу в его глотку, — откупорил пробку Прах.

— Мы на чеку. Только не прогляди, — обобщил Падший.

— Рискнёшь? — неуверенно спросила Нимбри.

Смертный схватил ладонь. И вдруг, яркий свет водой залил глаза. Он был не спокойным, а хаотичным и странно пугающим. Но Вестник не обращал внимание на это. Роджер скрючился. Боль. Красная боль окутывала его.

— Что? — жара появлялась на секунды, стираясь влагой и холодом.

— А? — время летело вперёд, останавливаясь и возвращаясь назад.

— Стоп, я… Я уже был… Третий раз.

Проход в пещеру засыпан глиной. Злоба Вестника рушила препятствия перед ним. Ему нужно туда попасть.

Апостол услышал, как внутрь смогли прорваться. Его окружали клетки. В каждой сидел некогда пойманный Вестник.

Либерну схватили по дороге в почту. Докуна заметили за слежкой на военной базе. Праха встретил спецназ на конспиративной квартире. Марока достали из-под камня. Падшего увели из бара. Дурьера подстрелили во время нелегальной продажи оружия. Онгэйда заметили ирландцы, грабившие в местном доме. Копи выкупили из тюрьмы. Орфет выискали через угрозы подруге. Клыка отобрали органы опеки. Грайсин пыталась отомстить за волка.

— А вот и он! - ознаменовал появление Роджера Апостол.

Без прелюдий, потолок полетел в Смертного. Разворот, и цельный гранит раскололся от костяного лезвия. Ещё одна колонна поймана руками. Посох полетел копьём. Взгляд. Золотая игла воткнулась в камень, после чего отсеклась от посоха взмахом косы.

— Я поражён. Такая сила. А на деле это была всего лишь ошибка. Отклонение, которое мы подарили вам. Селективно отобранные сорняки.

— Я не помню, как смог научиться таким ударам. Я не помню, почему простая ненависть превратилась в горящую ярость. Но сколько бы раз мы не встречались, я хорошо запомнил то, что ты должен умереть.

— Помнишь?

Смертный сделал шаг. Лезвие летело, но Вестника там уже не было. Скорость взгляда давала окно нанести удар. Дым. Удар. Дым. Удар. Сотни попаданий, все не касались лезвий. Словно охапка гранат окружала Апостола, разрубая его на части.

Ряса упала. Апостол хохотал, истекая кровью.

— Сколько попыток?

— Значит, ты знаешь.

— Я много чего знаю. Поверь, то, что кажется тебе незначительным, лишь усугубило всё. Почему мы здесь?

— Не я выбрал место встречи.

— Конечно. Ты лишь поддался чьим-то словам, а время повело тебя вперёд.

— Поддался чьим-то словам, — Роджер пробубнил это, словно забыв.

— Я ведь уже говорил про время? Неизбежность. Каждый раз, возвращаясь обратно, ты только приближал нас сюда. Боже, на тебя Милита поставила.

— Чьим же…

Руку Роджера схватил Апостол. Красными каплями с лица он нарисовал крест.

— Когда время перестанет стоять по моему желанию, улыбнись, ведь кроме забытой тобой ты так и не понял, как привёл нас к концу.

Зубы раненного укусили палец парня, коса почувствовала, срубив голову опасности.

— Роджер? — Прах похлопал Вестника по щеке:

— Ты отключился. Апостол умер. Ты слышишь?