— Да.

— Ещё и Дессион. Считай, звезду упавшую повстречал.

— То есть, по Земле ходят миллионы людей с силой, схожей с нашей?

— Нет. Они так же слабы, тому вина очень большая родословная. Но особенность у них всех одна: гнев спасает их от угроз, а на виду можно заметить красные искры — печать такой родственной связи. А сейчас, будучи в шкуре Вестника, Нимбри будет владеть наследуемым ей Витиумом, по ощущениям очень схожий с дессионской «изюминкой».

— Так, а волосы почему стали седыми?

— Обрядчик может указывать, каким будет будущий голем.

— Голем? Я что, теперь игрушка вашего немецкого друга?

— Прости мне такую откровенность в словах. Я не это имел ввиду. Прах сделал так, чтобы ты сама решила, как тебе хочется выглядеть.

Тревис посмотрел на причёску Нимбри ещё раз.

— Хороший вкус.

— Да? Н-ну, спасибо…

— Стоп. А где же автор такой умной затеи? Где Стефан?

— О-он уш-щёл, — внезапно, со стороны выхода с вокзала вернулся Дурьер.

Австриец принёс бумажку, на которой от имени пропавшего, было написано:

— «Вернусь я к своим близким. Вину свою смою с себя.».

— Опалило сердце свеча. Зря я ему рассказал.

— Отлично, теперь он ещё поссориться собрался. Как это всё закончится, пошлю ему бандеролью шоколада. Девушкам, как Осберт, говорят, помогает, — пытался пошутить Роджер, но стыд подбивал интонацию, от чего тот снова стал серьёзен:

— Ладно. Не думаю, что нам стоит его сейчас искать.

— Но ведь это ваш друг!

— Тревис желает Праху только добра, Нимбри, — ласково обратился Энвил:

— Поиски приведут к удару по челюсти. И не я буду его зачинщиком.

— В-ви зак-кончили?

— Ага.

— А куда мы едём?

— Ливерпуль.

— В Ливерпуль погостить собрался? Ах ты мелкий, американский, кривозубый, тупой щенок-молокосос! Да я тебе поставлю зубы в такое удобное место, что ты даже от вставных визжать будешь! Тебя так отделают, что моя мамаша, упокой Господь её душу, слышать крики будет под зёмлей! Глухой, что-ли, эй…., - всбёшённый трёкот едва попадал в ухо.

Ядрёный ирландский перегар был тому преградой.

— Вы точно тут кофе хотите попить?! - парень безнадёжно смотрел на затылки своих троих сопутников, уставившись в напитки на барной стойке.

— Ну всё, б-башмак!

Падший поймал летящую к Смертному культяпку с кольцом. Этот паб не обладал высоким потолком, поэтому спокойный подъем Вестника со стула прервался упавшей задетой макушкой чашкой.

— Смельчаком здесь только шкаф оказался? Я может и карлик в твоих глазах, приятель, но в печень тебе вмажу как просто так.

Алкоголь в жилах этого задиры поддерживал разум в весёлом препровождении, но томное молчание высокого по своим меркам мужчины колыхнуло муражки.

Наклонившись, Энвил спросил:

— Вам чем-то мой товарищ помешал?

— Д-да… Да не очень, хе-хе. Просто, передай своему… Товарищу, да? Товарищу передай, чтоб не пялился на прохожих в уборной.

Компания на фоне и ругающийся с галдежом вернулись за свой столик.

— Что ты в туалете сделал?

— Я в нём не был.

Девушка хмыкнула, сёрбая кофе.

Грустный город вокруг. Чад от отоплений разил в небо, не понятно было тучи нависли от непогоды или во всём виноват людской смог. Но жизнь кипит. Совсем не броско, мелкими шажками, одной или двумя машинами за полчаса в дороге. На улицах гуляют все, кому не назначают обеденный перерыв. Смеются они на эту серость. Может вопреки, а может грусть и не замечая. Тёплый свет из окна мрачного кирпичного дома чувствуется также.

Утренний холодок закутывал горожан в шапки. У кого их не было набрасывали капюшоны.

Бетонная лесенка ко входу синюшного дома занялась гостем сегодняшней погоды.

— Драл я в рот этих иностранцев, Ирвинг! - ненависть разбудила сидящего.

Укутавший руки в себя прищурился на голосящих.

— Кепи ничуть не хуже, Скотти.

— У англосрани только рожи кривые. А у этих язык вообще хер знает где. Ты слышал, что хоть один ляпнул?

— Наверное.

— Да и похрен.

Как вьюга, из тёмной широкой двери появились, на глаз, знакомые.

— Чё, как оно?

— Сюрприз у меня, мальчуганы. Момент.

Холодный воздух долгожданно попал в ноздри.

— Как хотите, а я не могу там сидеть, — ворчнул Тревис, тошно оценивший убранство и запах паба.

Щелчок от пальцев в безпальцевой перчатке. Бодрствующий встал на ноги.

— Сэр, сэр! - маленький мальчик дворовой наружности прибежал в миг к парню:

— Прошу вас, ради бога, помогите!

— Вот и вышел погулять на свежем воздухе… Что случилось?

— М-мама…

— Что с мамой?

Пацан зашмурыгал, но Вестник его остановил:

— Ну же, говори.

— Маме плохо, встать не может.

— Ладно, куда идти?

— Я покажу, сэр.

Роджер неохотно плёлся по улочке за мальчуганом.

— А скорую вызвать пробовал?

— Вы нужны именно.

— Ясно.

Квартал, за угол и направо. Тупик.

— А вот и вы! - заметил подоспевшее преследование Смертный:

— Что-то вы долго, ребят. Мальчик и то лучше вас справляется.

— Какого?

— Не добадывались бы до меня в пабе с вашим недоростком, я бы и не понял, что вы меня хотели проучить.

— С каким ещё недоростком?

— А, я понял, Скотти. Мы с тем пропитым дебилом не водимся, рядом сидели.

— Фух, — парень успокоился:

— Повезло.

— Шкет, сдрысни. Дело у нас есть.

Группа заворошила свои карманы.

— О, ну давайте.

Увесистый кастет наполз на толстую кисть. Чокнули складные ножи. Как вдруг, привлёк всех здесь застопорившийся бег. Бездомный посмотрел на Роджера.

— Отменные рёбрышки, — прочавкав, заявила Нимбри:

— Хоть я их впервые ем.

— Свинина не блещет сочностью. Я для этого добавляю яблочный соус в мясо.

— Я хоть и наливаю здесь всякое, но вкус у вас такой себе.

— Да ладно ва…

Шелест струн засел в подкорку. Если, конечно, не она была её источником. Ни Падший, ни Нимбри не поняли, что это. Но чувствовали, куда и что.

— Я знаю эту песн… А может и нет. Напоминает… Хотя навряд ли, — музыкальный вкус Тревиса бил по его извилинам.

Ум потерял маршрут размышлений. И внезапно, костяшки кулака почуяли прикосновение. Затем стукнула нога. Вестник будто тонул в желе, пока взгляд снова вернулся под его контроль.

Смертный дрался, но такой усталости в себе он давно не чувствовал.

— Я же… Я ничего не делаю!

Парень уворачивался от опасных взмахов ножа, хоть и капли усилий не прилагал.

— Роджер, держись, мы уже…, - Вестники ворвались в это дворовое представление под вскрик Нимбри, который в обомлении умолк.

Каждый инструмент надо настраивать. Все требуют разного подхода, а иногда и подручных средств. Но гитара такого не требует. На верху любого грифа есть рукоятки, держащие в своих шестернях натянутые нити. Они называются механики.

Капюшон, что стоял перед прибежавшими на помощь, держал в руках удобный инструмент. Фолк, акустик или электро — её нельзя было определить. Всем виделись любые. Но тех самых механик, в той самой точке грифа было пусто. Железные струны тянули ввысь. Заканчивались же они в жутко резвом в драке Смертном. Механики, намного большие, чем должны быть, сидели на его ногах и руках. Марионетка в руках музыкального кукловода.

— Каких же ещё чертей нам стоит лицезреть в наших станах?

Последняя нота врезонировала из деки, цепи спали с бьющегося. инструментальщик обернулся. Неспортивное тело в кофте, обёрнутой рваной курткой, вмерло как каменное.

Сбив всё нагнетание, Тревис неуклюже опёрся на своего компаньона по драке.

— О, друзья, вы не поверите…

— Поверим! - заявили оба Вестника.

— Нимбри, почему ты выглядишь так испуганно?

— Роджер, повернись.

Смертный глянул влево, но там было пусто. А глянув вправо, отскочил. Всё, что закрывало голову от непогод, сползло вниз. Темные кучерявые волосы перетекали в светлые корни. Изголодавшееся лицо, синевато опухшие глаза. Девушка схватилась за своё лицо, когда показалась нижняя часть обычного вида. Рот наглухо прижимали прошитые сквозь губы чёрные и густые жилы.