**Бариды — сказочные птицы-вестники с четырьмя крыльями. Два крыла у них черные (плохая весть), два крыла белые (хорошая весть). Какими крыльями машет барид — такую весть и несёт. На праздники духов бариды поют человеческими голосами

Дона Умн приложила к талии Бажены огромный яркий бант.

— Вашей матушке так понравится, я думаю.

Девушка смотрела на нелепое украшение с отвращением. Ей вспомнилась вчерашняя встреча с незнакомцем, дважды выручившим ее из беды. Чувство стыда — за свой нелепый вид, за глупое поведение и резкие слова — тут же отразилось на щеках юной вены Хлад ярким румянцем. Что он о ней подумал, этот человек с зонтом? Ясно, что ничего положительного! Вчера она вела себя ужасно: мямлила что-то невразумительное, терялась от его взгляда, говорила глупости. Да и платье… Ну что хорошего может подумать мужчина о девушке в нелепом безвкусном наряде? Все эти многочисленные рюши, оборки и банты, может, и были модными во времена молодости родителей Бажены, но сейчас девушки-аристократки одевались совсем по-другому!

Бажена почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она опять поедет на бал в смешном виде — и будет не танцевать, а смиренно сидеть у стеночки рядом со старыми матронами. Она опять будет посмешищем. Ее никто никогда не пригласит на танец! Никогда!

Бажена вцепилась бледными пальцами в яркую ткань. Мать почему-то всегда выбирала для нее наряды очень ярких цветов, тогда как в высшем свете уже несколько лет держалась мода на светлые мягкие тона: розовый, персиковый, бледно-голубой и др…

В груди расцветал огонь, с губ сорвался полувскрик-полувсхлип.

— Не надо рюш!

— Но…

Дона Умн хотела что-то возразить, но посмотрела на девушку — и замолчала. Порылась в своих многочисленных коробках, достала широкую атласную ленту.

— Можно отделать лиф ей. И на плечах сделать кружевные вставки.

Бажена посмотрела на женщину с надеждой.

— Да… Да! Давайте так и сделаем! И уберем бант! И по подолу — лишь редкая вышивка серебром, без "пятидесяти роз", как заказала матушка. Хорошо?

Портниха тяжело вздохнула, но кивнула. Принялась копаться в корзинке с нитками, пряча глаза. Бажена ощутила странное чувство: будто раньше она не могла дышать, а теперь вдохнула полной грудью. Это ощущение пьянило. Хотелось ещё! Ещё!

— А другое — без воротника. И рукава пусть будут короче, выше локтя. А на юбке…

Когда мать с отцом вернулись за Баженой, улики их с доной Умн самоуправства уже были уничтожены.

— Вы не покажете нам, как выглядят платья?

Девушка вцепилась в руку матери.

— Прости! Там не на что смотреть! Я случайно порвала рукав! И наступила на подол. Но дона Умн обещала все исправить в срок!

Анджей вен Хлад недовольно заметил:

— Нам опять придется из-за тебя доплачивать!?

Бажена с тоской посмотрела на портниху.

— Нет, что вы! — вступила в разговор та. — Это все легко исправить! Просто понадобиться чуть больше времени. Но ради таких уважаемых людей девочки посидят за работой и ночью.

Лестное высказывание успокоило венов, и они покинули швейный дом без скандала.

По дороге домой мать отчитала Бажену за неуклюжесть, но та была так рада произошедшему в ателье, что даже недовольное лицо матери не могло испортить ей настроения.

Платья! У нее будут красивые платья! С кружевными вставками на рукавах! Может даже теперь ее кто-нибудь пригласит на танец. Интересно, а почему тот незнакомец бывает редко на местных балах? Но "редко" — это ведь не "никогда"? При удачном стечении обстоятельств они ведь могут хотя бы один раз встретится и потанцевать…

Едва карета остановилась у дома, юная вена Хлад вышла на улицу и, вдохнув полной грудью сухой полуденный воздух, спросила:

— Матушка, я прогуляюсь до деревни? Я же больше часа стояла на месте, а доктор Инт советует обязательно разминать ноги после долгого стояния или длительного бездеятельного сидения.

Доктор Инт, сорока четырехлетний вдовец, практикующий в Нахолмье и прилегающих к нему землях, умел говорить так уверенно, что даже Береслава вен Хлад прислушивалась к его мнению. Тем не менее Бажена ожидала протестов со стороны родителей и придумывала новые аргументы в пользу своей прогулки. Однако родители только переглянулись и почти в один голос сказали:

— Ну что ж, иди.

— Прогуляйся.

Бажена сделала глубокий реверанс, благодаря за разрешение, вежливо попрощалась, и, наслаждаясь ещё одной победой, подаренной ей этим днём, бодро зашагала в сторону полей.

Прогулка вышла чудесной. Теплый ветер слегка растрепал Бажене волосы, выбив из прически пару коротких прядей. Когда-то Же́на отрезала их сама, специально, а матери соврала, что случайно выжгла волосы во время завивки. За ложь тогда было очень стыдно, но… Она задыхалась. В тот вечер, накануне бала у венов Креп, Бажена как никогда почувствовала себя рыбой, выброшенной на берег. Родители выставили ее полной дурой перед соседями, и юный наследник рода вен Голь, перед которым матушка за полуденным чаем нахваливала ее слишком усердно и чересчур нелепо, постоянно усмехался, едва его глаза останавливались на потенциальной невесте. Это было тем обиднее, что мать буквально силой вытянула из юноши обещание пригласить Бажену на вечернем балу на первый танец. Вымученно-снисходительная улыбка соседского сына весь день стояла у девушки перед глазами. Ситуацию усугубляло нежелание матери хоть немного прислушаться к робким попыткам Бажены внести изменения в вечерний туалет. Мать сама выбрала платье, туфли, перчатки, украшения, прическу и даже кавалера на первый танец. От дочери Береслава вен Хлад отмахивалась как от надоедливого котенка, мяукавшего какие-то свои глупости на непонятном людям языке. И когда мать вышла из комнаты, бросив на Баженино: "Я не хочу ехать, я плохо себя чувствую," — короткое (не глядя на дочь): "Брось, конечно, ты поедешь!" — Же́на вспылила. Едва закрылась дверь, она бросилась к столу, схватила ножницы и отмахнула передние пряди. Непонятно, что ещё она успела бы натворить, если бы в спальню не вошла служанка с нагретыми щипцами. При виде постороннего человека бушующее в груди пламя вдруг разом потухло, смытое испугом, как огромной волной. И Бажена струсила — опалила кончики прядей и соврала родителям, что случайно их прожгла, когда попыталась завить волосы сама. Она часто трусила. Может, поэтому они ее и не слышали?

В тот вечер младший вен Голь ожидаемо опоздал к первому танцу. Наследник трёх заводов и семи деревень, он был завидным женихом в Дрягвенской провинции, и многие мамочки пытались его свести со своими дочерями. Некоторые, как Береслава вен Хлад, были в своих устремлениях столь настойчивы, что молодой человек старался избегать их общества. Впрочем, обещанный танец он с Баженой всё-таки станцевал. Холодно, смотря куда-то в сторону и без единого слова. Какая может быть радость от подобного времяпрепровождения? Бажена желала совсем другого…

Внимательно осмотревшись и никого не заметив в зоне видимости, девушка глубоко вдохнула и, прикрыв глаза, сделала шаг в сторону. Взмах рукой… Вторая ложится на руку воображаемого партнёра… Раз-два-три… Лёгкий ветер — это чужое дыхание, шепот травы — нелепая шутка, над которой Бажена согласна великодушно рассмеяться, дабы не сконфузить молодого человека, хлестнувшая по подолу ветка дикого куста — платье дамы из соседней пары. Мелодия сплетается с шумом поля, можно открыть глаза — и видеть только чужой силуэт в свете акаримских люстр, ярких, словно само солнце.

Раз-два-три… Поворот… Легко, непринужденно улыбнуться, изящно взмахнуть рукой… Ведь на ней сейчас самое красивое платье… Да и не стал бы он смотреть только на наряд, и матушкина болтовня его тоже бы никогда не отпугнула… Он видит глубже и больше… Он разгадает, как разбить ее стеклянный кокон… Вот если бы на балу…

Бажена танцевала, воображаемый партнёр смотрел на нее восхищёнными глазами и удивлялся, почему он раньше никогда не приглашал ее на танец.