Рина вырвала из его пальцев свою руку, резко встала. Спина отозвалась болью.

— А Даниса, значит, была "девочкой"?

— Нет… Так я думал, это я ее… Это что же…

— Она любила тебя. Любила до безумия. Это единственная истина. А что она ради любви той сумасшедшей делала — другая история. Спи. Сам говоришь, ничего помнить не будешь. И хорошо. Ни к чему оно тебе. Спи.

— Рина, я тебя…

— Так любил, что посчитал шлюхой? Спасибо. Мне стало гораздо легче.

Азарина отошла к столу, зажгла смоляную лампу, загремела посудой. Яромир долго смотрел, как женщина убирается в доме. Под тихие шорохи, наводимые странной гостьей, он и заснул.

Рина вымыла посуду, постирала вещи, разобрала игрушки. Выскоблила все поверхности,

По спине тек пот. Кажется, мешаясь с кровью.

Женщина присела на стул. Положила голову на руки, посмотрела на Яра. Все такой же. Возмужал, конечно, раздался в плечах, уже не юноша, мужчина. Сколько лет-то прошло. Усы черные густые отрастил, волосы стричь стал реже. А как был дураком доверчивым, так и остался. И в гриве черной седина уже видна…

Навалилась усталость, мысли спутались, глаза закрылись.

А поутру, когда закричали у соседей горланистые петухи, заглянула в распахнутое окно русая голова доброхотки-соседки и увидела непотребное: девка с мужчиной спят в одной комнате неженатые!

— У, ведьма! — прошипела змеёй добрая женщина и, взметнув подолом, заторопилась к калитке.

Когда Яромир проснулся, Азарины уже не было. Дом сверкал чистотой, на веревке, вместе с другим бельем висел постиранный и зашитый Данисин передник. На стуле лежали чистые мужские рубаха и штаны. На столе стоял завтрак, в затопленной печи — обед, а в бадье блестела нагретая вода. Мужчина дотронулся рукой — теплая. Значит, ушла недавно. Может даже, только что.

Яр обвел взглядом чистый дом и решительно скинул на пол грязные вещи. Аза права: дочку оставлять у бабушки — не дело. Его ребенок. Его! Он за нее в ответе. Справятся. Вдвоем справятся, без настырных соседок, обиженных тещ и гневно сопящих шуринов.

А может…

Мужчина с удовольствием погрузил гудящую голову в воду. Лезут же с утра пораньше мысли всякие…

***

Азарина пришла утром хмурая, в дом зашла, держась за стену. Деяна спросить хозяйку о самочувствии побоялась, зато Барот, сноровисто точивший ножи, протянул недовольно:

— Наработалас?

Дона Брит зло зыркнула на степняка, села на лавку — и охнула.

— Глупа женшина!

— Указывать ты мне еще будешь! — зло прохрипела хозяйка постоялого двора.

— Буду. Жит хочеш — лэжи! Решила помэрет — так далше работай.

Кагыр кинул зло на стол ножи, посмотрел на них, один взял в руку, встал.

— Поэтому и нэлза женшине позволат решат. А то вы нарэшаэте! Тэпер за травой эдти. Нэт у теба болше целэбных лист-эв.

— Уймись! Тебе-то что?

— Мнэ жива хозайка нужна, а не мэртва.

Он взял из угла корзинку, покрутил ее в руках, рассматривая, и в итоге недовольно отбросил ее в сторону. Потом нашел маленький мешок с тесемками. Привязал его к поясу, туда же прикрепил нож и вышел во двор, приговаривая что-то на тижийском.

— Как дед ворчит! — поморщилась Азарина. Деяна все-таки решила высказаться:

— Он прав. Вам плохо. Может, лучше лечь в кровать?

Хозяйка покосилась на нее с недоверием.

— С каких это пор ты со степняком соглашаешься?

Дея покраснела.

— Но вам же действительно больно! Может, доктора опять позвать? Или аптекаря?

— Нет! — Азарина встала, отчетливо скрипя зубами. — Не надо. Переживу. Дождемся нашего косоглазого спасителя. Судя по шрамам на его спине, он в целительстве должен неплохо разбираться. И выйдет значительно дешевле, и мужику развлечение. Хоть по лесу пройдется. Дай руку. До спальни дойти, кажется, неплохая идея.

Так постоялый двор "Мягкая перина" (выполнявший в Подхолмье в основном функцию закусочной) в очередной раз остался на попечение Деяны. Девушка, постепенно привыкающая к новой роли, испугалась не столько свалившихся на нее обязанностей хозяйки, сколько отсутствия Кагыра. Раньше он всегда был рядом и зорко следил за каждым посетителем, а теперь вдруг ушел непонятно куда, неизвестно насколько. И Дея почувствовала себя опять маленькой, слабой и жалкой. Если что, ведь и заступиться будет некому…

За одной удивительной мыслью Деяну посетила и вторая: с каких это пор она воспринимает степняка как своего защитника? Ну да, спас ее от того пьяного мстителя. Хотя, "спас" слишком пафосно звучит для такого маленького инцидента (возможно, ей вообще ничего не грозило, кроме выслушивания пьяных бредней). Посмотрел грозно на парочку нагловатых посетителей, поглаживая костяшки пальцев, было… Но ведь…

Ведь она просто пытается откреститься от чувства защищенности, которое он почему-то у нее вызывал! Почему? Она же его ненавидела и боялась. Когда все изменилось? По какой причине?

Дея не знала ответа на эти вопросы. И это ее злило. Зависимость от чужой защиты делала ее еще более слабой. Но что она может сама? Маленькая невзрачная девушка-приживалка?

— Эй, девка!

На территорию постоялого двора въехал всадник, а за ним — закрытая самоходка. Всадник был молод, но держался крайне высокомерно.

— Хозяйка где?

— Здравствуйте. Я ее племянница. Что вы хотели?

Мужчина осмотрел ее подозрительно.

— Поесть, коней напоить-накормить надо.

— Проходите в дом, я сейчас принесу мясо.

Незнакомец спешился, подошел к карете, открыл дверь. Из экипажа медленно вышел человек в военной форме. Не отталкивающей, но и ничем не привлекающей наружности, он тем не менее вызывал сочувствие одновременно и упрямым, и обреченным выражением лица. Руку, протянутую ему всадником, он проигнорировал, и кое-как заковылял к парадному входу в дом самостоятельно. Судя по неровным шагам, офицер явно чувствовал себя очень плохо, и Дея не выдержала — подошла ближе, спросила:

— Вам помочь?

Военный покачнулся — и вцепился в ее руку.

— Благодарю, милая девушка.

Они, практически обнявшись, зашагал к дому.

— Позвольте представиться — Невзор сид Гарне.

— Деяна Люб, — в свою очередь представилась Дея, чувствуя, как с каждым шагом генерал наваливается на ее плечо все сильнее.

— Простите…

— Все в порядке. Секунду.

Она приоткрыла дверь, на мгновение отстранившись от гостя, но тут же вернулась на свое место. Завела мужчину в дом, посадила его за ближайший стол, стараясь скрыть облегченный вздох. Все-таки офицер был очень тяжелым.

— Спасибо.

Дея присела в ответ на благодарность. А когда подняла голову, заметила у мужчины на форме пятно.

— Почистить ваш мундир? Я справлюсь, пока вы поедите.

Сид Гарне коснулся грязи пальцами. И Деяна с ужасом увидела, что они окрасились в алое. Девушка испуганно воскликнула:

— Отец всего живого! Вам нужен доктор!

Генерал покосился на вошедшего в дом всадника.

— Мы торопимся, — заявил тот непреклонно. — Генерал должен выполнить приказ.

Дея бросила на мужчину гневный взгляд.

— Но он ранен!

— Он уже выздоравливает. Так или иначе вечером он уже будет в назначенном месте, где, если потребуется, ему и вызовут доктора.

Генерал многозначительно хмыкнул, но при этом успокаивающе проговорил:

— Не волнуйтесь, до дома я как-нибудь доживу. Принесите нам что-нибудь поесть. Если вы сможете меня перевязать — буду премного благодарен.

— Сид Гарне?

Азарина ровными шагами прошла к столу.

— Рада вас видеть! Дея, что застыла? Неси кувшин, тарелки, живо!

Деяна сначала по привычке рванула к кухне, но у двери остановилась.

— Дона Брит, сид ранен.

Хозяйка постоялого двора кинула на нее недовольный взгляд.

— Тарелки, Дея!

Девушка побежала выполнять поручение.

Рина же подошла к гостю.

— Я вас перевяжу. Сможете снять мундир или лучше его разрезать?