— Зачем?

Азарина посмотрела на свое платье. В нескольких местах виднелись темные пятна. Жидкость на солнце засохла, но дети, что бросались в нее гнилушками, не сами придумали, что она «ведьма»…

Дона Брит села за стол, хмуро осмотрела маленькую кухню.

— Я… всегда мечтала о доме. И деле. Чтобы не зависеть от чужой прихоти, не угождать, не терпеть, а самой быть себе хозяйкой. Знаешь, сколько я работ сменила, пока деньги собрала на эту халупу? Тут дверей не было, окна выбиты, крыша дырявая, амбар сгнил, да и конюшня после затяжных дождей покосилась. И все равно нужны были храмовники, чтобы ее купить. Речь не об этом.

Азарина встала, потянулась к ножу, стала быстро нарезать овощи. Рука не дрогнула ни разу, но голос был хриплый.

— Или как раз об этом? Деньги нужны, а хозяева бывают разные. Тому постель согрей, этому спи не больше трёх часов в сутки, а то разленишься, у того нельзя в каморке жить с братом, а этот ходит трясет кулаком, проверяя работу, а если что этим же кулаком тебе за грязное пятно или другую какую оплошность и достанется по хребту.

Дона Брит скривилась, коснулась на секунду плеча, и тут же снова застучала ножом. Быстро, выверенно. Словно ничего не чувствовала. Но Деяна видела ее хмурое лицо и внимала. Никогда она ещё не слушала чужие наставления с такой жаждой.

— Как ты поняла, этот дом достался мне слишком дорогой ценой. А я… Наделала глупостей с этим хмырем приезжим. Да и Даниса, подружка заклятая, умерла, меня в чародействе обвиняя. Вот сегодня нашлись умные детки, поиграли в игру "Попади в ведьму с первого раза". А ведь не просто так глумились, рассказов о ведьмовстве моем от родителей небось наслушались, не сами сочинили.

Деяна испугалась. Если в этом городе обижают такую женщину, как Азарина, то что же будет с ней? Дону Брит даже гости-мужчины стараются не злить. А она, чужачка, не языкастая, на руку слабая, что способна противопоставить чужой силе?

Перед глазами Деяны мелькнуло возбужденное лицо начальника тюрьмы. Если вдруг… лучше в бадье вон той утопиться!

— Я подзатыльники им раздала, да толку не будет. Дети за родителями повторяют. Так что… не знаю теперь, что дальше.

Азарина вдруг отбросила нож, села, обхватив голову руками.

— Ох, Дейка, учудила я, дура, ох, учудила! И бежать то некуда и не к кому, и денег нет почти. И вас с собой утащу… Тебя в городе знают?

Деяна отрицательно покачала головой.

— Меня тетка никуда из дома не выпускала. А как отец умер, так в подпол на ночь запирала. Говорила, для моей же пользы, а то я сбегу грешить, а потом в подоле дитятко принесу в дом. А на третий день меня в тюрьму забрали.

— Хорошо! — бодро сказала Азарина. — Скажешь, если что, что троюродная мне племянница. Приехала помогать на постоялом дворе, раз Игнас с генералом уехал. Поняла?

Дея испуганно кивнула.

— И тижийца не прогоняй. У нас с ними мир, которого мы давно очень хотели. И южные территории впервые не подвергаются нападениям. За этот договор все руками и ногами цепляются, с Гиленом-то рассорились. Так что каждый убитый тижиец — большая беда государственная. Не дай Отец рухнет мир накануне войны с гиленцами!

Девушка недовольно поджал губы.

— И откуда вы все знаете?

— Слушаю, что люди говорят на рынке. Газеты, в которые рыбу заворачивает Миха, иногда читаю. Мама меня так учила: чем больше знаешь, тем лучше.

Она это сказала, когда отец, пьяный после банкротства, ревел, стуча кружкой по столу: "На что мы будем жить?" Мать обещала наладить продажу выпечки. Рина удивилась: ведь до этого момента у них всем в доме занимались слуги! Но слуг больше не было. Кто же будет печь? Мама улыбнулась и сказала, что знания — важно. И учиться надо не только танцам, географии и прочим наукам, но и обычным повседневным вещам.

Смешно. Когда-то отец мечтал выдать Ринку замуж за какого-нибудь ниса. Богатого, конечно. Заставил ее разучивать танцы, музыку, писать "высоким стилем". Сам он не знал, что это значит, но дочь должна уметь и точка! Она приумножит богатства отца выгодным замужеством! И все будут счастливы.

Судьба распорядилась иначе. И теперь Азарина кричала " Почто брешешь?" вместо "При всем уважении позвольте не поверить вашему наблюдению". И не сказать, чтобы она сильно об этом жалела. Хозяйка постоялого двора, известная тяжёлой рукой, может позволить себе гораздо больше, чем жена ниса. Вот только жаль, что мать не дожила до этих независимых деньков. Ей бы понравился вычищенный до блеска дом, наполненный ароматом выпечки и запахом парного молока…

— Дона?

Азарина очнулась.

— Что? Я о чем-то говорила…

С улицы донеслись крики.

— Подданная господаря Серземелья тут?

— А вам затчем?

— Не твое дело, тижийская морда! Где хозяйка, говори!

— Таках рада! Тугар!

— Что он несёт?

— На рынкэ, говору. Туда ыды.

— Ничего, мы подождем! Заходите, ребята.

— Вас нэ прэглашалы.

— А ты брысь! Указывать он мне тут будет!

Лицо Азарины тут же изменилось. Стало сосредоточенным, серьезным. Она подошла к прибитым к стене полкам, порылась, нашла какую-то склянку, одним глотком выпила содержимое. В вырез платья засунула один из пучков травы, во множестве висевших под потолком в дальнем углу — Деяне в первый же день сказали, что это не приправы, а лекарственные и ядовитые растения, и трогать их без ведома хозяйки не стоит.

Люди из отдела охраны правопорядка вломились на кухню, когда за пояс юбки был засунут маленький тонкий нож. Кагыр, мрачный и решительный, зашёл следом за нежданным гостями. Деяна при виде мужчин в форме инстинктивно шагнула назад и спряталась за Азарину. Та спокойным голосом спросила:

— О! Какая встреча! Вы зашли сказать, как продвигается дело о нападении на мой дом? Есть новая информация?

Седоусый толстяк выступил вперёд.

— Азарина дон Брит?

— Да.

— Вы арестованы по подозрению в убийстве!

Толстяк важно выпятил грудь и кивнул двоим сопровождающим, давая разрешение забрать подозреваемую. Дона Брит рассмеялась.

— Это шутка такая, уважаемый?

— Нет! — сурово возвестил тот. — Вы пойдете с нами сами или вас выволочь?

— Бросьте, это какая-то глупость! — беспечно отмахнулась Азарина. — Но если вам так хочется, я пройду с вами. Переодеться можно?

— Не думаю, что вам понадобятся красивые платья.

Один из охранников заржал. Видно, был наслышан о забавах главы тюрьмы. Что ж…

— Деяна, приготовь Кагыру комнату. Барот, ты обещал починить крышу.

Девчонка и тижиец переглянулись. На секунду взгляды скрестились, словно клинки, потом оба одновременно посмотрели на покидавшую их хозяйку дома.

— Ага.

— Сдэлау.

— Пойдемте! — нетерпеливо прикрикнул толстяк, словно куда-то опаздывал, и первым шагнул к двери. Азарина вышла следом. За спиной топали конвойные.

Вот как. Не настоящее, так прошлое обязательно швырнет тебя опять в грязь. Но она обязательно попробует выползти.

А если не получится, то по крайней мере умирать стоит с песней.

Солнце пряталось за горизонт, раскрашивая небо розовыми мазками. Бажена стояла у окна гостиной, с интересом рассматривая разноцветные облака. Старая гувернантка ей часто читала сказки о небожителях, что строят дома под куполом неба и летают на крыльях ветра. Маленькая Бажена верила. И с годами вера эта никуда не делась. Ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь прилетел и…

— Же́на! — позвала ее стремительно вошедшая в комнату мать. — Время ужина! Ты совсем не смотришь на часы?

Девушка вздрогнула, бросила короткий взгляд в сторону позолоченных настольных часов.

— Прости, мама, я иду.

— Быстрее! Отец приехал.

Береслава вен Хлад посмотрела на дочь укоризненным взглядом и вышла из комнаты. Бажена последовала за ней. В доме царил строгий регламент, и нарушать его было неприлично.