Вадим посмотрел на то ли задремавшего, то ли провалившегося в небытие друга, прикрыл распахнутое окно и направился к двери.

Чтобы столкнуться нос к носу с Катерджиной Крив. И хотя он прошел мимо нее с невозмутимым видом, одного взгляда на домоправительницу хватило, чтобы понять: она слышала. И кажется больше того, что следовало бы.

Вад решил, что дверь спальни на ночь стоит, пожалуй, запирать. А у Невзора пусть ночью дежурит Игнас.

Когда Либена увидела шагающую по коридору фигуру, то сначала испугалась и чуть не уронила таз. А потом присмотрелась — и, торопливо сгрузив ношу на пол, бросилась навстречу темному силуэту. Уткнулась носом в мужскую шею, вдохнула запах дорожной пыли и соли — Лав почему-то всегда пах солью, словно они жили у моря, — и зажмурилась от реальности происходящего. Было тепло, хорошо, и отчего-то немного больно.

— Я так тебя ждала!

— Я знаю, — Чеслав обнял ее одной рукой. — Я примчался, как смог. Прости, не думал, что наш маленький эксперимент так закончится, — он, криво улыбнувшись, коснулся повязки на голове. — Знал бы: никогда не поехал бы к этому сумасшедшему! Прости. Меня не было слишком долго. Все в порядке?

Пасынок отстранился и внимательно осмотрел мачеху, выискивая то ли следы ее слез, то ли что-нибудь еще похуже. Либена заметила, что пальцы его подрагивают от усталости и напряжения, да и стоит Лав как-то криво, и поняла, что он действительно мчался сюда из последних сил.

— Все в порядке, — заверила она. — Сид Гарне отбыл по делам в столицу почти сразу после твоего отъезда.

— Ты осталась одна? — уточнил Чеслав, не в силах решить, хорошо это или плохо.

— Нет. — Либена немного замялась. — В Малахитовом гостит друг сида Вадим вен Борз.

— З-замечательно! — прорычал Чеслав. — Если он…

Ли торопливо пояснила:

— Он невыносимый тип, но по-своему благороден. К тому же из метеорологического института прибыла дона Добре для исследования погодной аномалии. И благородно перенесла внимание вена на себя. Так что не волнуйся, я не одна. Дом полон людей и…

Либена хотела сказать: «И никто не может совершить здесь зло,» — но замолчала. Они оба знали, что зло таилось рядом. Оно было многолико. И они сами тоже были частью этого зла.

— Тебе надо отдохнуть, — Либена сжала короткие пальцы, затянутые в черные перчатки. Рука мужчины дрожала. — Ты устал.

— А ты? — Чеслав опять всмотреться в ее лицо.

— А я иду на кухню, раздавать указания насчет ужина! Все твои самые любимые блюда будут! — Либена как можно безмятежнее улыбнулась и подтолкнула пасынка в сторону его комнаты. Лав внял ее уговорам и медленным шагом направился к своим апартаментам. Либена подхватила таз и скользнула на служебную лестницу.

В емкости плескалась розовая от крови вода. Тьма лизала вене ноги. На мгновение показалось, что время повернулось вспять: Либена снова несет окровавленную воду по узкой, плохо освещенной лестнице, из-за застивших глаза слез ступеньки размываются и раздваиваются, и болит рука, но это мелочи по сравнению с тем, как ноет сердце. А там, наверху, спорят два голоса: очень похожие и очень разные, и в звуках их — гром и сталь. А может, это шумит ветер. Или воет и гремит цепью запертая в подвале девушка. И от воя глаза ее становятся черными, словно в них навечно поселилась тьма… И Ли опять боится: и голосов, и девушки, и саму себя…

— Вена! — Катерджина Крив практически вырвала таз из рук задумавшийся Либены, сунула его кому-то из проходивших мимо слуг, и непочтительно схватила хозяйку за локоть. — Нам надо поговорить.

Вена посмотрела на домоправительницу и увидела, что из строгой прически выбилась прядь, а руки у Крив дрожат.

Небо упало Ли на плечи.

Они стояли рядом, загораживая собой свет от лампы. Впрочем, лежащий на кровати человек вряд ли был способен заметить их присутствие.

— Ты веришь? Может, Катерджина неправильно поняла их разговор?

В женском голосе сквозила надежда. Чеслав с сомнением смотрел на метущегося в бреду генерала. Либена сжимала шаль бледными пальцами. Ее испуганный взгляд метался от одного мужчины к другому.

— Она слышала лишь обрывки фраз. И сложить из них полную картину сложно…

— Но вен Борз слишком много думает о том, о чем он думать не должен. И слишком близок к одной простой истине, которая нас может погубить. Впрочем, твой жених не этот самовлюбленный вен, а сид Гарне. Друг на него имеет влияние?

Лав старался говорить четко, по делу. Словно не было ничего особенного в происходящем. Словно не было угрозы. И это могло бы успокоить Либену в любом другом случае. Но не у постели раненого генерала.

— Я не знаю.

Пасынок шагнул к кровати, прислушался к хриплому прерывистому дыханию нежеланного гостя.

— Отец миловал. Он умирает.

Чеслав произнес это со вздохом облегчения, и Ли стало больно от этих слов. И стыдно. Сколько раз она представляла себе встречу с женихом? Боялась расспросов, готовила ответы — холодные, скользкие, ни о чем не говорящие. Готовилась бороться, прятаться, или даже шагнуть навстречу. Ждала его — усталого, злого, расстроенного, а может добродушного. Но не полумертвого. Не смотрящего на нее с непонятным сожалением, тоской и почему-то с затаенной надеждой.

Она не могла предать этот взгляд.

— Вряд ли это милость. Лав, мы… Мы не можем! Понимаешь?

— Еще недавно ты была готова его убить.

Чеслав сказал это холодно. Странная теплота, которую он чувствовал в словах мачехи о Невзоре, его волновала. И пугала. И злила. Он не мог попустительствовать стремлению Либены опять стать на те же грабли. Они так долго жили вдвоем, цепляясь друг за друга! А теперь…

Да, кроме нее он никому не нужен. Даже сестры Драгомира смотрят с отвращением на его руки. Но дело не только в этом. Одиночество страшит, но не убьет его. В конце концов у него есть дело — его исследования, опыты, механизмы. Но ее… Ее еще одно предательство убьет. Генерал рано или поздно узнает их секрет. И тогда Либена поймет, как ошибалась. Но будет поздно. Нет, уж лучше пусть помирает этот солдафон, чем она.

Мачеха посмотрела умоляюще.

— Ты знаешь, я могла бы…

— Это путь к виселице!

Ли вздрогнула. Отступила на шаг назад, отдаляясь от кровати. Генерал застонал, дернулся, болезненно скривился. Либена зажмурилась.

— Он не делал ничего плохого, Лав!

Злость и обида наполнили вена Силь. Ли совала голову в петлю. Сама. Опять. А он ничего не мог сделать. Тоже — опять.

— Он тебе нравится?

— Он не плохой.

— О моем отце ты думала также.

От этих слов Либена дернулась, словно от удара.

— Да. Мне нравилось его внимание. Он был интересным человеком.

— Увлекающимся, — кивнул Чеслав со значением. Ли опять вздрогнула.

— Генерал другой!

— Чем?

Либена посмотрела на кровать.

— Он прост, как табуретка, — выдала она совершенно неаристократичное замечание. Видно, подслушала пересуды слуг. — И не умеет врать.

— Для того, чтобы воспользоваться кем-то, необязательно врать. Ты хочешь, чтобы он… Ты желаешь выйти за него?

— Нас вряд ли оставят в покое. А он не самый плохой вариант, — осторожно сказала Либена. — Я почти к нему привыкла.

— И готова ему рассказать, кто ты на самом деле? И что мы сделали? Ты хочешь, чтобы он вернул в этот дом кошмар и тьму?

Сид тяжело дышал. Его пальцы скребли по одеялу. Словно ему снилось падение, от которого он не смог спастись. Либена смотрела на неказистую, укрытую одеялом фигуру и чувствовала, как дом заполняет тьма. Она уже не клубилась осторожно по углам, а смотрела на Либену из глаз Чеслава.

— Нет! — Либена шагнула вперед. — Если мы его убьем, то сами станем, как Алий! Неужели ты не понимаешь? Ты же всегда боялся уподобиться отцу! А сейчас… Мы же не… — Ли осеклась. Закрыла лицо ладонями, не в силах смотреть ни на одного из мужчин. Лав устало прикрыл глаза.