— Я не предлагаю подсыпать ему яда. Просто — пусть разбирается со своими проблемами сам. Ты помнишь: нам никто не помог.

— Именно поэтому, — прошептала Либена. Чеслав открыл глаза. Посмотрел на измученного гостя, на мачеху и решительно произнес:

— Если тебе так хочется на плаху, я готов разделить с тобой и этот путь. Но знай: ты совершаешь глупость. Прошу: подумай еще! Подумай, Ли, ради Отца всего живого! Он этого не стоит!

Либена кинулась к кровати. Чеслав с неудовольствием отметил, что она не удержалась бы и сделала по-своему вне зависимости от того, что бы он ей сказал, но с его согласием ей, конечно, выполнить задуманное проще. Вен с неприязнью смотрел, как Ли садится на кровать больного, берет его за руку — грубую, мозолистую, смотрит на огонь — и оборачивается к нему, Чеславу. Страх, ожидание боли, яростное упрямство… И надежда, что, как и раньше, он не оставит ее одну.

— Ты же…

— Я буду рядом, — пообещал Чеслав. — Если понадобится — позову.

Ли благодарно кивнула. Генерал застонал. Лаву тоже хотелось стонать, но он этого себе позволить не мог. Ему оставалось только смотреть. И ждать расплаты. В честность и благородство генерала он не верил. Каждый в этом мире одержим своим желанием. Каждый слышит только собственную правду. И если уж отец не остановился…

Генерал со стоном повернул голову и безумным взглядом посмотрел прямо на Чеслава. Либена коснулась огня свечи. Тьма алчно зашипела.

И Лав почувствовал, что тоже шипит, как змея. Сжал свои короткие, напоенные тьмой пальцы в кулак — и усмехнулся.

Ночь была темна, но в этот раз тьма мало заботила Либену. После вечернего разговора с Чеславом и последующей процедурой она так и не смогла уснуть. Ворочалась, вставала, тушила и зажигала свет, открывала и закрывала окно — все не то. Все казалось, что она сделала что-то не так, мало, плохо. Под утро, когда стало совсем невыносимо, она оделась и прокралась в комнату жениха. Словно вор, а не хозяйка дома. Словно убийца.

Невзор спал. Гораздо спокойнее, чем вечером. И безмятежнее. Даже шрамы, исполосовавшие его тело, стали выглядеть менее грозно, как будто разгладились. Либена какое-то время смотрела на жениха со странной смесью страха, надежды и бессилия, затем села рядом, коснулась повязки — одеяло во время сна сползло вниз, и мужчина лежал голый по пояс. Как-то она вчера не додумалась надеть на него рубашку после ночной перевязки. Да и как? У него рана, Либена и так боялась его трогать лишний раз. А вечером они с Лавом думали совсем о другом. Не до приличий было. А теперь вот он, может, замерз.

— Генерал?

Мужчина не отозвался, только дрогнули веки на секунду. Либена подождала еще немного, потом глубоко вдохнула, сосредоточилась, прикрыла глаза.

— Я вам поверила, — неожиданно для самой себя произнесла она. — Не предавайте меня, сид!

От ладони, лежащей на белой повязке, потек зеленый туман. Пальцы вены задрожали. Она стала перебирать ими: медленно, осторожно, словно играла на маленьком очень нежном инструменте. Зеленые вихри послушно кружились у ее руки, опускаясь вниз тонкими змейками. Змейки бежали по телу мужчины — и оседали на коже и повязке быстро тающим рисунком.

— Что вы делаете?

Крик был настолько грозным и неожиданным — увлекшаяся лечением Либена не услышала, как открылась дверь — что женщина подскочила на месте. Туман исчез, зато глаза вены позеленели от страха.

— Вы… — Она вскочила на ноги, пошатнулась, отступила к окну. — Вы так рано…

Вадим метнулся к кровати, увидел, что с другом ничего страшного вроде не происходит, и вернулся к наблюдению за темнокровной.

— Так значит, вы ведьма?

Либена молчала. Она уперлась спиной в подоконник, дальше отступать было некуда. Путь к двери преграждал вен Борз. С каких пор он стал вставать так рано, да еще трезвым? Что ему здесь надо?

— Ведьма, не отрицайте! Я не слепой!

— У нас нет законов, преследующих чародеев, — заметила Ли. — Цвет моей крови вас не касается.

— Касается, очень даже касается! — с невероятно кровожадным видом заявил вен. — Ведь мы расследуем дело о МАГИЧЕСКОМ вмешательстве в дела государственного налогообложения. Вы знаете, что у государя мелькала мысль, что погодная аномалия — лишь способ навредить финансовой системе страны? Меньше денег в казне — слабее серземельская армия, не говоря уже об всем остальном. А значит, слабее само Серземелье.

В голове билась одна мысль: «Чеслав был прав. Прав! Не надо было в это лезть!» Но одновременно Либена знала, что она бы все равно это сделала. Как тогда, когда Алий впервые попросил: «Дай руку!» — и она сама протянула ему ладонь. Тогда тоже казалось: что может случиться страшного от потери одной капли крови? Оказалось, одной ему было мало.

Вадим не был похож на покойного вена Силь. Друг жениха — огонь, ярость, пламя. Сжигающее себя самого изнутри. Алий был льдом. Ожившим прошлым. Он сам остался в прошлом, застыл в нем, как скелеты древних ящеров вмерзли в вечный лед северных островов. У Алия холод был внутри, у вена Борз — снаружи. Оттого они с доной Добре были одновременно очень разными — и очень похожими.

Ну и где эта дона, так успешно обратившая на себя внимание вена? Где? Одни люди, словно демоны, выходят из тьмы в самый неподходящий момент, другие, когда они нужны, не желают появляться. И опять сквозь тьму надо идти одной.

Вена Силь заставила себя выпрямиться. И разжать вцепившиеся в подоконник пальцы. Дойти до двери не так уж сложно. Вен ничего ей не сделает — не имеет права. Он здесь чужак. Все будет хорошо.

Сердце не поверило. Дрогнуло так, словно кульбит делало. В горле пересохло, заболело плечо, дыхание стало тяжелым, словно на лицо было накинуто одеяло. Либена сделала еще шаг вперед и заставила себя говорить.

— Доне Добре ничем не поможет знание о моей крови. Вы прекрасно осведомлены, что аномалия появилась гораздо позже того, как я стала женой Алия и переехала в этот дом.

— Да, — Вадим осматривал Либену с насмешливым интересом. Словно нанизанную на булавку бабочку, которой некуда деться от своего мучителя. — Но приблизительно в то же время, когда вы стали вдовой.

— У каждой местной семьи найдется событие, произошедшее в это же время, — как можно увереннее возразила Ли. — У нисов Зорь упал с лошади младший ребенок, вены Хлад уволили воспитательницу дочери, от венов Голь сбежал сын — продолжать можно до бесконечности. Вы каждой семье предъявите обвинение?

Либена шагнула вперед. Этот шаг, якобы навеянный порывом праведного негодования на самом деле дался ей очень нелегко. Она боялась. Очень боялась. Но дверь была за спиной вена Борз. И до нее надо было дойти.

— Вы плохая актриса, — невозмутимо сообщил гость.

— Я думала, вы чаще посещаете винные дома, чем театры.

Либена почти проскочила мимо — но Вадим успел схватить ее за локоть. Они застыли рядом — неровно, тяжело дышащая женщина и злой мужчина. Он был сильнее — она знала это наверняка, но горло перехватил спазм, и крикнуть никак не получалось. Не получалось даже вдохнуть.

— Я не знаю, что и зачем вы делаете, вена, но я могу немного просветить вас насчет отношения вашего жениха к темнокровным: Невзор очень не любит чародеев. В одно время он их немало перевешал. Так что подлизаться к нему у вас не выйдет. И не надейтесь, что он спустит этот обман вам с рук. Ложь мой друг тоже терпеть не может. Так что, вена… Вена?

Вен Борз ожидал от потенциального врага чего угодно, но только не того, что вена Силь рухнет на пол. Попутно ударившись головой о край кровати. Если бы не выступившая на правой щеке кровь, Вадим счел бы обморок игрой. Только вот губы у женщины посинели совсем не картинно, а очень даже по-настоящему. И синева это особенно сильно контрастировала с густой кровью, стекающей темной струйкой по маленькому бледному уху.

Пришло время Вадима пугаться.

Женский визг заставил Зоряну отложить письменные принадлежности и выглянуть в коридор. Шум то ли прекратился, то ли отдалился, но дотошная дона Добре решила непременно узнать, что случилось. Вдруг кому-то нужна помощь?