— В отряде кроме вас с Лафаэлем еще есть маги?

— Все мои воины — боевые маги, владеющие тем или иным видом стихии.

— Почему тебе подвластны две колдовские науки, а остальным одна?

Агарвэн удивился.

— Этого ты тоже не знаешь?

Ну откуда? Та, настоящая Изабелла, наверняка знала, но я — не она.

Ухмыльнувшись каким-то своим мыслям, он пояснил:

— Два и более видов магии пробуждаются только в тех Одаренных, в чьих жилах течет древняя королевская кровь.

— Твои родители владыки?

— Были, — процедил с натягом. — От отца взял магию огня, от матери дар целительства…

Лорд еще что-то говорил, объяснял, меня же будто молнией оглушило. Раскрыв рот и глупо хлопая глазами, я уже ничего не слышала и не понимала.

Агарвэн — королевских кровей?

Принц!

Это что получается? Полночи меня обнимает полуголый наследник эльфийского трона?

Должно быть, я все-таки сплю.

— Успокойся, — шепнул на ушко мужчина, — ты тоже не простая крестьянка.

Я-то как раз простая!

Папа был хирургом в городской поликлинике, мама — учителем математики в средней школе. Бабушка с дедушкой вообще всю жизнь прожили в старом деревенском доме на окраине небольшого села. Куда мне — вчерашней школьнице, провалившей экзамены в медицинский, до Его Высочества командира?

Прижиматься к нему стало совсем уж неловко. Одно дело воин на службе князя, другое — эльфийский принц, обогревающий своей голой грудью. Осознание этого факта отрезвило и придало сил.

Я дернулась и к удивлению высвободилась из объятий.

Сразу села, собираясь распутать скатавшиеся в бесформенный комок волосы, но опешила — ибо дрожала всем телом от зверского холода. Губы подернулись инеем, кожа покрылась ледяными мурашками, а вместо пара изо рта осыпалось ледянистое крошево.

Не думала, что в ночном лесу настолько похолодало. По правде сказать, к холодам я привычна. Родилась среди снегов и воющих по несколько дней метелей, но Стужа этого мира превзошла пережитые мной морозы в разы.

Подалась поближе к костру, и уперлась в сумрачный взгляд беловолосого. Скрестив руки на обнаженной груди, маг жег таинственной синевой притягательных глаз и изгибал губы в недоброй ухмылке.

Опять недоволен?

Открыла рот спросить «почему», но эльф коснулся ледяной корочки, успевшей прихватить мои волосы. Та хрустнула, осыпаясь хрусталем. Проследила ее полет и почувствовала, как горячие мужские пальцы уже сползли мне на лоб. Легонько провели вдоль линии роста волос, нежно огладили заиндевевшую бровь и соскользнули к горящей от мороза щеке.

Зубы опять застучали от непонятного страха:

— Ч-что ты д-делаешь?

Он неторопливо приблизился, посмотрел свысока.

— Вилард очень огорчиться, если одна из невест замерзнет по дороге.

Опять этот Владыка Севера.

А что же сам эльф? Тоже огорчится?

— Очень, принцесса, — сомкнулись горячие ладони у меня на щеках.

От хлынувшего в лицо жара перехватило дыхание.

Должна была что-то сделать — оттолкнуть, запретить, но в который раз поняв, что совершенно не могу сопротивляться эльфийским чарам, не шелохнулась.

Агарвэн плавно повлек на себя, заставляя приникнуть к раскаленной груди. Мою кожу опалило огнем, голова пошла кругом.

— Остановись, — взмолилась я, вздрагивая от загремевшего в ушах предостережения Мирры. — Пожалуйста.

Он не подумал. Одной рукой обхватил мою макушку, вторую опустил на талию, вдавливая меня в себя. Расстегнул фибулу и, стянув с плеч меховой плащ, рванул шнуровку корсета.

— Мороз усиливается. Не согрею — умрёшь.

Слова мужчины доходили издалека, как сквозь плотно затворенную дверь.

Я едва ли понимала его действия. Неопытная. Неискушенная. Не изведавшая настоящей мужской ласки.

И хотя разум настаивал — от него зависят мои здоровье и жизнь, дрожащее сердечко настойчиво сопротивлялось, принося отчетливое понимание — эльф играет и забавляется, в то время как я все сильнее попадаю под влияние умелых мужских рук, пленительных синих глаз, завораживающего голоса…

— Просто не двигайся, — вполголоса повелел командир.

Пока ловкие эльфийские пальцы играючи расправлялись с крючками и шелковистыми ленточками корсета, я невольно передергивалась, задаваясь ядовитым вопросом: скольких девушек он соблазнил до меня?

Учитывая нечеловеческую красоту принца и небывалую ауру влечения, уверена, их было немало.

Словно в подтверждении этих доводов, Агарвэн приспустил ворот моего платья, оголяя спину. Горячие пальцы мучительно медленно заскользили от шеи к обнаженным плечам, вызывая по телу озноб.

Я вздрогнула, закусила губу.

Оказалось, его пальцы немного шершавые, огрубевшие от металла рукоятей и частых военных походов, и одновременно мягкие, нежные как теплый бархат; кипят и будто вибрируют, источая теплый свет.

Делая долгие частые вдохи, через какое-то время я всё-таки сумела отключить эмоции. Отвлеклась тем, как обустроюсь в Затмаре. Не помешает одолжить денег и разжиться новой одеждой, выяснить, где библиотека, заглянуть туда и поискать книги об истории и географии. Может, отправиться на уроки верховой езды. И, само собой, поискать учителя.

— Там куда мы едем есть травники? — Благодаря титаническим усилиям мой голос прозвучал твердо.

— Там «куда»? — Переспросил «искуситель». — Есть, принцесса. Они везде есть. Тебе зачем?

— Это для дела.

— Поделишься?

Вот познакомит с какой-нибудь седовласой ведуньей или мастером целебных снадобий, тогда посмотрим. А пока пусть не ждет.

— Видимо, нет, — понял Агарвэн, надавив мне на спину.

Весь мир разом сосредоточился на этих интимных прикосновениях. Горевшее огнем тело охватила истома. Удерживая рвущийся из легких стон, я, что было силы уткнулась мужчине в предплечье и стиснула зубы.

Запретила себе стонать, но не сдержалась.

Чувство полета сменялось непреодолимой тоской и, наоборот, нахлынувшая печаль внезапно оттеснялась раскрывающейся в сердце безумной эйфорией.

Максимум на что хватало моего бывшего парня — помять губы да потискать обнаженную грудь. Здесь и сейчас было иначе.

Пальцы Агарэвна уперлись в копчик, и поясницу болезненно заломило — так сильно, что колени, упиравшиеся в лесной грунт, предательски задрожали. Еще секунда и я бы соскользнула на снег, но он мягко поддержал мои бедра. Эти новые прикосновения отозвались в теле новой волной мучительной дрожи.

Искусные пальцы эльфа стали очень медленно подниматься вверх, мимолетно касаясь плавившегося в огне позвоночника. В лесной ветер вплелся шепот, и в меня «хлынула» мощь колдовского Огня; опалила каждую клеточку заледеневшего тела, закипятила кровь.

Воздух вокруг заволокло жгучим паром, снег под нами истаял как воск; взметнувшееся во все стороны пламя обожгло ближайшие к поляне сосны. Я отвлеклась на полыхнувшие белой вспышкой вершины, а после обнаружила, что сижу у костра в одиночестве. Передергиваю голыми плечами, пытаюсь отдышаться и унять дрожь.

Эльфийский Огонь схлынул и больше не жег мое тело, а я даже не успела уловить конец ритуала. Повертелась и заметила стремительно тающий в сумраке высокий силуэт. На обнаженной спине поблескивали капельки пота, с белых волос скатывались огненные искры, истаивая в полете, а сам маг немного покачивался, как если бы вместе с теплом отдал еще и свои целительные силы.

Почувствовав пристальный взгляд, он бросил, не оборачиваясь:

— До утра не замерзнешь. Ложись.

И пропал в темноте.

Все еще находясь в состоянии близком к потере пульса, я подтянула мех. Согрела звеневший внутри лед кипящими ладонями, сделала несколько жадных глотков. Натянула на плечи платье, завернулась в подобранный со снега плащ и легла у костра. Холода и впрямь не ощущала; вот только обрадоваться этому не могла.

Внутри все переворачивалось и плавилось в гневе.

«Глупая! Лорд Агарвэн слишком красив. Слишком притягателен. Однажды, попав под воздействие эльфийского обаяния, будет уже не спастись. Неестественное влечение сведёт с ума, и пока не отдашься ему и телом и разумом, будешь страдать, не ведая покоя и сна.