Бессильная перед своим безумием, всколыхнувшимся с новой силой, она напряженно вслушивалась в происходящее в коридоре, но оглушительный шум крови в висках перекрывал всё. Сквозь ткань платья и наброшенной поверх него мантии прикосновения Владыки обжигали. Она чувствовала на себе внимательный взгляд, но не могла поднять глаз, упорно рассматривая затейливый узор, вышитый его камзоле золотыми нитями.

Словно бабочка, угодившая в древесную смолу, время застыло. Должно быть, прошла всего пара минут, но Андунээль казалось, что целая вечность минула с тех пор, как сильные пальцы сомкнулись на руке, властно притягивая к себе. Миг узнавания и миг осознания пронзили её, безжалостно раскололи на части. Отчаянно хотелось сделать то, чего не делала уже целую вечность — расплакаться от собственного бессилия. Ибо желать не предзначенного себе значило только одно — искажение.

Только после того, как, не обнаружив эллет, Хэзурад ушел прочь, после того, как эхо его шагов стихло вдали, Трандуил опустил руку, позволяя Андунээль выйти из укрытия. Но она, ошеломлённая, не сдвинулась с места. Держась рукой за неровную каменную стену ниши, она чувствовала себя дезориентированной и не была уверена, что не перепутает пол с потолком. Её мир пошатнулся. От этого было страшно и горько.

Пока она приходила в себя, Владыка ступил на коридорные плиты и изящным жестом отряхнул мантию, заодно поправляя на плечах. Внимательно оглядев эллет, он подал ей руку, вместе с тем давая понять, что пора отлепиться от стены.

Как только Андунээль опустила пальцы в его ладонь, Трандуил сжал их почти до боли и повел её за собой. Зайдя вместе с ней в огромную королевскую библиотеку, в которой не было ни души, кроме них, он закрыл массивные двери и на миг приложил к ним ладони, колдуя. Теперь он был уверен, что никто не услышит их разговора.

Он ещё не повернулся до конца, когда спокойный глубокий голос заполнил тишину:

— Так ли было необходимо убивать тех людей? — подобным размеренным тоном он мог бы беседовать о погоде. — Быть может, если не в мужчине, то в его детях, было хоть что-то, что стоило их жизни?

Прекрасно владея собой, он ничем не показал того, насколько важной была малейшая реакция эллет. С трудом веря в случайно услышанное, он бесконечно удивлялся, как ей удавалось исцелять, храня в душе столько застоявшейся горечи, обратившейся в яд. Как он ещё не разъел её изнутри? Что помогало ей держаться все эти столетия? Когда её боль превратилась в гнев и ненависть? Как ей удавалось унять их, затолкав в самый дальний, самый тёмный уголок сознания?

Андунээль глубоко вздохнула, прежде чем что-либо сказать. Было так много всего, что она могла бы ответить Владыке. Но вместо этого она едва уловимо пожала плечами.

— Возможно, — признаваться ему оказалось легко. Отчего-то не было сомнений, что он поймёт. Отчего-то казалось, что он сам испытывал нечто схожее. — Но что вы хотели, чтобы я ему сказала? Что я убила их просто потому, что могла? Сколько правды было бы в этих словах?

— Ты убивала эльфов?

Внезапный вопрос заставил её вздрогнуть. Не успев обдумать с какой стати Владыка обратился к ней на «ты», оставив привычное брениль или Леди, она вскинула острый взгляд прищуренных глаз, стойко встретив лёд застывших аквамариновых волн.

— Ответ вам не понравится, — в обманчиво мягком голосе отчетливо скользило предупреждение.

Но Трандуила это не остановило. Пользуясь случайной возможностью, он решил узнать как можно больше о том, что казалось важным. В этот момент его сковала мучительная необходимость, жажда узнать насколько много общего было между ним и Андунээль. Ибо он помнил, каково это — с чавкающим звуком, сопровождаемым скрежетом, когда задеваешь кость, пронзать насквозь врага, проникшего в твой дом, пришедшего, чтобы убивать и разрушать.

— Ты убивала их? — повторил он, делая шаг к эллет.

Не отводя взгляда, она кивнула.

— Я сделала бы это снова и снова, — в зелёных глазах, в самой глубине бесконечных просторов, вспыхнуло опасное пламя. — Жаль, что их пало так мало от моей руки.

— Нолдор⁹? — презрительно обронил таур, почти уверенный в догадке.

— Ye, — небрежно кивнула Андунээль.

Трандуил пошел следом за ней, когда эллет приблизилась к невысокому дубовому столу. Вскинув бровь, когда она села на него, он остановился на расстоянии шага. Колкая фраза помимо воли сорвалась с красивых губ:

— Таких же, как и твой отец?

— Он не был таким же! — гневно повысила голос Андунээль, гордо приподняв острый подбородок. — Он отрекся от них, уйдя в Дориат с одной из Тэлери¹⁰, выходившей его после ранений в Альквалондэ¹¹.

Благодушно не став заострять внимания на её тоне, Трандуил вкрадчиво заметил:

— Говорили, что его отец был первородным¹².

— Мало ли кто что говорил? — раздраженно повела плечом эллет.

Натолкнувшись на ироничную ухмылку Владыки и скептично вскинутую им бровь, она устало выдохнула.

— Да, мой дед был из Татьяр¹³, — не скрывая яркого блеска глаз, она склонила голову к плечу и, чуть помедлив, добавила: — а предки по матери из Нэльяр¹⁴.

— Должно быть, их путь друг к другу был не прост, — после недолгого молчания заключил Трандуил.

Неспешно собирая разрозненные цветные кусочки в единую картину, подобно цветному витражу, он присел на край стола рядом с Андунээль. Теперь ему было понятно, откуда у юной с виду эллет была такая сила. Имея огромный потенциал, она наверняка была замечена в своё время Мелиан, от которой, помимо прочего, и переняла особенность общения с птицами.

В своей задумчивости почти позабыв о присутствии рядом с собой Андунээль, Трандуил не понимал, почему они никогда не встречались, живя в Дориате. Что за сила не давала ему приметить яркий блеск её волос? Чья длань застилала глаза, заставляя долгие сотни лет неосознанно тосковать по тому, что всегда было рядом?

— Могу я идти? — тихо шепнула эллет, соскальзывая со столешницы.

Дождавшись слабого жеста руки, которой он махнул в сторону двери, она учтиво склонила голову и поторопилась уйти. Но когда тонкие пальцы коснулись резной ручки, Трандуил окликнул её:

— Андунээль! — эхом прокатилось по библиотеке, впитавшись в сотни переплетов и свитков.

Эльфийка повернулась и застыла в ожидании, борясь с собой, чтобы не запомнить того, как непривычно, почти торжественно, звучало имя, когда её звал Владыка.

Сидящий на столе, со спавшей с плеч мантией, он был просто утомленным эллоном, а не Владыкой Мирквуда в эти мгновения.

— Мне жаль, что я не знал тебя в Дориате, — горькие слова слишком откровенным признанием повисли в воздухе.

Будь она моложе и беззаботнее, могла бы с заигрыванием ответить на них. Но сейчас она не радовалась откровенности, пробудившей между ними странного рода связь. Он был ярким пламенем, светом, летя на который так легко было сжечь крылья.

— Теперь это не имеет значения, — безразличнее, чем следовало бы, обронила эллет.

— Вы так категоричны, — с укором качнул головой Трандуил.

На миг ей показалось, что если он протянет руку, она, не раздумывая, шагнёт к нему. Испугавшись секундного видения, она плавно попятилась к двери.

— У меня был свой путь, — произнесла она вместо прощания, а через миг скрылась за дверьми.

Тяжело выдохнув, Трандуил задумался о том, много ли радости принес ей этот путь. Ответ лежал на поверхности. В каждом её взгляде, в каждом жесте и слове. Теперь он понимал, каково ей было в стенах его дворца. Бесконечно одинокая, она была чужой и в Лотлориэне, и в Мирквуде, и в любом другом королевстве, ибо ни одно из них не смогло заменить ей дом. И всё же здесь ей нравилось. Сияющие от восторга, её глаза не лгали в ночь Мэритан Гиллета. А теперь, когда её тайна стала известна ему, в них не было ничего, кроме горечи, сожалений и тоски. Не зажившая за несколько тысячелетий рана вскрылась. Она гноилась и кровоточила, но эллет не могла найти лекарства, способного исцелить её.

Владыка закрыл глаза, безмолвно вопрошая у Валар, почему они послали Андунээль к нему только сейчас. Зачем им двоим нужно было брести через реку времён в одиночестве, чтобы однажды увидеть своё отражение друг в друге?