— И это было бесполезно, — протяжный вздох вырвался из его груди. — Я знаю, Андунээль. Знаю, — держа в одной руке бокал, пальцами свободной он на пару мгновений сжал переносицу, будто унимая головную боль. Вот только всё было не так просто, когда головной болью является собственный ребенок. Справившись с минутной слабостью, он нашел в себе силы улыбнуться эллет. — Но так у вас хотя бы будет образец яда. Вам стоит радоваться.

— Теперь я буду это делать, зная, что не нужно опасаться вашего гнева, aranya⁹, — учтиво кивнув королю, она, наконец, отправила виноградину в рот.

Пользуясь полутенью отбрасываемой креслом, она заново открывала для себя черты его лица. Сейчас, когда они были одни, с него слетела тень высокомерия и надменности. Не было так же и холодности, безразличия, которыми он отгораживался ото всех. Ей хотелось бы знать, что занимало мысли Владыки, когда меж его сведенных в задумчивости бровей пролегла морщина. Какие картины рисовал его разум, когда взгляд голубых глаз, разбавленных сиянием сверкающих в них серебряных звезд, был невидяще устремлен перед собой? Что заставляло уголки его губ едва уловимо опускаться вниз?

Андунээль была сметена. Она не понимала саму себя, в то время как вниманию Владыки к своей скромной персоне объяснение находила. Как она должна была реагировать на его тонкие полунамеки? Стоило ли читать между строк эту книгу, или подобного рода чтение искажало смысл текста?

— Порой мне кажется, что гневаться на вас я не в силах, — неясная ухмылка на миг искривила уголок губ eglan¹⁰.

И пока эллет гадала, значили ли что-то его слова, он допил вино и плавно поднялся на ноги. Оставаясь в кресле, она наблюдала, как он неспешно двинулся вокруг стола.

— Ваши слова можно понять по-разному, — осторожно начала она развивать мысль, болтая вином в бокале. — Хотели ли вы обозначить ими меня, как недостойную даже вашего гнева. Или подразумевали, что моё поведение не доставляет вам хлопот?

Чувствуя, как король остановился за её креслом, она едва сдержала судорожный вздох, заставляя себя оставаться спокойной. Стоило быть осторожнее со словами. Но теперь было поздно.

— А может статься и так, что оба ваши варианта не верны, — вкрадчивый голос раздался почти что над изящно торчащим из распущенных волнистых волос кончиком уха. — Что есть третий? Единственно верный.

Опустив локти на спинку кресла, Трандуил смотрел на замершую эллет, и взгляд его против воли скользил по нежной коже щеки к чуть пухлым плотно сомкнутым губам.

— Владыка, я…, — растеряв слова, она опустила взгляд и увидела, как подол его мантии накрыл темно синюю ткань её. Символизм произошедшего настораживал.

— Давайте договоримся кое о чём, Андунээль? — будто бы не чувствуя её волнения, он оттолкнулся от кресла и вернулся на своё место, откуда мог видеть, как в изумрудных глазах, отражавших пламя свечей, застыло напряженное ожидание.

Прежде чем обозначить договор, он в который раз за вечер наполнил бокал и, пригубив, широко улыбнулся.

— Выдохните. Как в ту ночь, когда вы сорвали ветвь жасмина, посаженного моими руками, и закрепили её в волосах, — медленно произнес он, безошибочно ловя взгляд эллет. — Волшебный аромат нежных цветов до самого утра дурманил мой разум.

Андунээль слушала и делала выводы, очарованная интонацией низкого голоса синда. Он мог остановить её в ту ночь, мог запретить ей, но он даже слова не произнес. Просто молча стоял и смотрел, как она тянется вверх за веточкой, непосредственная в своем желании заполучить любимые цветы. Много ли было тех, кто имел право их срывать? Кто мог безнаказанно сделать это, а потом смотреть ему в глаза? И почему ей выпала эта честь? Так много вопросов и ни одной подсказки.

— Это и есть то, о чём вы хотите договориться? — недоуменно переспросила она. — Чтобы я расслабилась в вашей компании?

— Ye¹¹, — кивнул король.

— Что ж, мне нужно время, чтобы обдумать предложение, — отставив опустевший бокал на стол, она опустила руки на подлокотники.

— Неужели я предлагаю нечто невыполнимое? — склонив голову к плечу, Трандуил наслаждался едва заметно проступающими под маской спокойствия эмоциями эллет. Настороженность, удивление, хмурая задумчивость, опасения и растерянность сменяли друг друга, пока она не вернула себе контроль.

— Тогда мне нужно привыкнуть к этому.

— Anira gwanna¹²? — предложил он, понимая, что их беседа затянулась, и что Андунээль нужно обдумать всё наедине с собой.

— Ye, taur Thranduil, — кивнув, она мягко улыбнулась, будто бы благодаря тем самым за терпение.

— Mae¹³.

Поднявшись, Владыка протянул ей руку. Признательно кивнув, Андунээль приняла её. Как только она вложила пальцы в ладонь Трандуила, он ощутил слабое тепло её кожи. Будто за один вечер она могла отогреться. Пусть даже на незначительную часть. Задумчивая улыбка касалась его губ, когда он посмотрел в глаза эллет, гадая, не был ли он причиной этой перемены.

— Quel kaima, brennil Anduneel¹⁴, — проведя взглядом по её лицу, он задержался на глазах. — Tenna’ ento lye omenta¹⁵.

— ‘Quel mor, aranya¹⁶.

Когда хотела, она могла быть почти безупречна. Смотря в след удаляющейся фигуре, Трандуил задумчиво прищурился, размышляя о том, какой была Андунээль, когда переставала быть кем-то другим. Почтение и сдержанность наверняка заменяло что-то другое. Глядя, как она скрывается за стеклянными дверьми, он осознал, что не успокоится, пока не узнает, что там внутри.

_________________________________________________________________

¹ Добрый вечер, мой король

² Звезда сияет в час нашей встречи

³ Андунээль, я рад, что вы пришли. Рад видеть вас. Прекрасно выглядите

⁴ Ваша красота сияет ярким светом

⁵ Восхитительно

⁶ Мой страх умер давно

⁷ Вы замерзли?

⁸ Они всегда холодные

⁹ Мой король

¹⁰ Синда

¹¹ Да

¹² Хотите удалиться?

¹³ Хорошо

¹⁴ Приятных снов, Леди Андунээль

¹⁵ До следующей нашей встречи

¹⁶ Доброй ночи, мой король

Утреннее спокойствие, царившее в покоях Андунээль, нарушил судорожный вздох. Резко дернувшись, она тут же распахнула ресницы, вырвавшись из цепей сна. Яркие изумрудные глаза, беспорядочно перебегавшие от высокого балдахина, к столику у стены, широкому подоконнику и распахнутой двери на балкон, наполнялись слезами. Ничто не могло успокоить мечущейся в замершем теле души. Ни неспешно колышущиеся на ветру занавески, ни тихая мелодия, льющаяся откуда-то снаружи, ни золотой солнечный свет, пронзающий комнату.

Наваждению, нахлынувшему на неё, не было оправдания. Зато она догадывалась о его названии. Искажение. Спустя столько лет, на протяжении которых она держала под контролем свои порывы, оно коснулось её. Подобно упорному прибою, способному подточить любой, даже самый прочный камень, оно разрушало изнутри. Иначе как было объяснить сладостные сны, после которых тело сковывала приятная тяжесть в ожидании избавления?

Каждую ночь после ужина с Владыкой, на протяжении неполной недели, ей снились аквамариновые глаза, в которых сияли далекие звёзды. Каждую ночь её затягивало в их глубину. Она тонула, теряя себя. Вокруг не было ничего, кроме бархата низкого голоса, манящего во тьму, сулящего наслаждения, и тепла прикосновений, от которых по телу проходила дрожь. В этот голос хотелось завернуться, как в любимую мантию, и раствориться, разлететься пеплом.