Озадаченный, Легандир сделал глубокий выдох и вошел в кабинет.

— Доброе утро, Владыка, — традиционное приветствие слетело с губ мужчины, прежде чем, сделав несколько шагов, он замер, в полном изумлении глядя на короля.

А посмотреть было на что, ибо в Трандуил, одетый лишь в свободного кроя штаны и шёлковую рубашку, расстегнутую до половины, склонился над заваленным бумагами столом и методично перебирал их, что-то выискивая. Слава Эру, он хотя бы мантию кое-как набросил на плечи, иначе стражникам этим утром выпало сомнительное счастье видеть короля в неподобающем виде. Кончики серебристо-белых волос касались пергаментов, но он был так увлечен, что вместо приветствия только и всего, что неопределенно махнул рукой в сторону кресла. Заменивший роскошную корону витой венец из митрила сиял в солнечных лучах, белоснежные камни Лас Галена, вправленные в него, бросали сотни отблесков вокруг короля, будто бы делая пространство возле него светлее.

— Мои глаза подводят меня, или ты пьян? — осторожно поинтересовался советник, садясь напротив Трандуила.

— Увы, мой друг, уже трезв, — усмехнувшись, тот поднял со стола донесение Орелиона и небрежно отбросил на пол.

— Полагаю, сегодня у нас не будет совещания? — проследив взглядом полет пергамента, Легандир выгнул бровь.

— А похоже, что я готов погрузиться в бумаги? — скомкав письмо из Дорвиниона, полученное пару лун назад, он так же отбросил его на пол.

Иронии в голосе Владыки было предостаточно. Очевидно, он находился в приподнятом настроении, но то, как он при этом выглядел и вел себя, настораживало эллона, знавшего его много сотен лет.

— Друг мой, что происходит? — как можно спокойнее спросил Легандир, опуская принесенные с собой документы на колени.

— Не понимаю о чём ты, — равнодушием повеяло от Владыки.

И тогда эллон не выдержал. Подавшись вперед, он прищурил кобальтово-синие пронзительные глаза и внезапно задал верный вопрос.

— Ты что-то скрываешь от меня?

Делая вид, что не обращает внимания на Легандира, Трандуил, словно невзначай, обронил:

— Ты помнишь Индаминиона?

— Лучшего кузнеца Дориата, которого убили наугрим? — не представляя к чему король вспомнил о давно погибшем эллоне, он ответил первое, что вспомнилось. — Говорили, в его кузне рядом с окровавленным телом лежали одиннадцать гномов, а в бочке плавала отрубленная голова несостоявшегося зятя.

Слова давнего друга заставили Трандуила замереть. Нахмурившись, он на миг представил, какого было для Андунээль в один день потерять отца и даэра. Мало кто был в состоянии вынести подобный удар. Но она оказалась сильнее и тогда, когда её амил уплыла за море. Откуда в ней было столько воли, чтобы двигаться дальше, помогать другим и исцелять? Насколько же мощной была её хроа? Или насколько сильно она любила этот мир?

— Про отрубленную голову я не помнил, — мрачно процедил он, вынырнув из размышлений.

А в следующий миг, приподняв стопку указов, нашел под ней пожелтевший от времени чертёж своего клинка. Перед тем, как ему должно было исполниться пятьсот лет, отец заказал у искусного кузнеца меч, который должен был прослужить Трандуилу не одну эпоху. Раньше он не задумывался о том, кем был выполнен клинок, теперь же чётко видел подпись в правом нижнем углу. Подпись Индаминиона.

— И к чему ты вспомнил про Битву в Тысяче Пещер? — чувствуя, что от него ускальзывает нечто важное, Легандир переводил взгляд с чертежа на лицо таура.

— Что ты знал о дочери Индаминиона? — выпрямившись, Трандуил поправил на плечах мантию и скрестил руки на груди, глядя прямо в глаза собеседнику.

— Я знал, что она есть, но почему-то думал, что она погибла…, — спокойно начал было тот, прежде чем понимание настигло его. Резко поднявшись из кресла, он шагнул к королю. — Андунээль?

Вместо ответа Владыка коротко кивнул.

— Но, как…? — не зная какие подобрать слова для изумления, которого было слишком много, эллон лихорадочно перебирал в голове каждую мелочь, каждую странность, замеченную за Андунээль.

— Как именно она выжила? — вскинув бровь, жестко усмехнулся Трандуил. — Как провела эти тысячи лет? — склонив голову к плечу, он сверху вниз смотрел на Легандира. — Как нашла в себе силы остаться в Средиземье, а не уплыть в Валинор? — каждый его вопрос был ударом, которые старый друг принимал молча. — Что именно ты хочешь узнать, Легандир?

— Давно ты узнал? — тихо поинтересовался эллон, подходя к столику с напитками и наливая себе полный бокал вина.

— Нет, — отрицательно качнув головой, Владыка задумчиво смотрел чуть выше левого плеча друга.

— Это многое объясняет, — отметил тот, в пару глотков осушил бокал и налил ещё. Видимо на трезвую голову принять тот факт, что Андунээль оказалась одной из синдар Дориата, было выше его сил.

— Кроме того, почему она не ушла с нами? — съязвил Трандуил, искривив уголок губ в ухмылке.

— Кроме этого, — согласился Легандир, вспомнив тот день, когда увидел, как от Андунээль исходило тусклое, едва заметное, золотистое свечение.

Легандир мало слышал о самом Индаминионе, когда ещё жил в Менегроте, о дочери великого кузнеца ему было известно и того меньше. Кто бы мог подумать, что через шесть тысяч лет ему придется столкнуться с ней? Кто бы мог подумать, что она окажется так важна для них?

Два дня Владыка пропадал в библиотеке. Поручив Легандиру с помощью других доверенных лиц разбираться со всеми обыденными вопросами, он изучал летописи Второй Эпохи и начала Третьей. Особое внимание уделяя истории Нуменора, он с горечью прослеживал, как тень зла, лежащая на людях, со временем превращала их из доблестных воинов, верных Валар, в эгоистичных животных. Тысячи лет их королевство процветало, добившись могущества и небывалого развития, а после за короткий срок превратилось в ничто. Чем выше забираешься, тем больнее падать. В данном случае, падение во зло влекло за собой гибель не только предателей, но и некогда поднятого со дна Западного Моря прекрасного острова Эленна.

Страница за страницей погружаясь в давно пережитое, Трандуил в какой-то момент отклонился на спинку кресла и прикрыл глаза. Неизбывная печаль сковала его сердце, отравой устремилась по венам, холодя кровь. Владыка не хотел принимать той истины, что всё, что когда-либо было рождено во Вселенной, имело начало и имело конец. Вокруг него расцветали и угасали королевства. Десятки роскошных городов тянули к небу серебряные шпили башен, упирались в пронзительную синь золотыми сводами, протягивали через реки ажурные мосты, парящие в воздухе, разводили потрясающие сады в пустынях. Все они были обречены кануть в небытие в тот самый момент, как только зародились. Мысль об этом разъедала изнутри. Ему было необходимо, как воздух, верить, что здесь, на этой земле, он и его народ смогут уцелеть через год, сотню лет или тысячу.

Мирквуд стал последним пристанищем для синдар Дориата. Дальше уходить было некуда, поэтому во что бы то ни стало, он должен был обеспечить безопасность и процветание королевства. И пусть ему претили союзы с людьми и договора с гномами, пусть он не желал знаться с лотлориэнцами, позволившими принцессе-изгнаннице нолдор править ими. Это был единственный выход. Единственный шанс не растерять наследие, а преумножить его. У Трандуила не было права на ошибку.

Опутанный тяжелыми мыслями, словно путами, что тянут на дно, он отправился в сад, надеясь, что свежий воздух и ласковое солнце помогут справиться с этим помутнением. Тихие шаги по умиротворенному, готовящемуся ко сну, королевскому саду сопровождались шелестом листвы, ковром лежащей поверх изумрудной травы. Здесь Владыке действительно становилось легче, но упрямая заскорузлая тоска не желала уходить. Как противный, непослушный пес, она пятилась в тёмный угол, готовая при возможности покинуть укрытие.

Остановившись у скамьи в самой отдаленной части сада, где в Мэритан Гиллет Андунээль подарила ему танец, Трандуил глубоко вдохнул аромат роз, кустами которых был окружён. Подпитываемые его магией, они могли цвести всю зиму, даже когда со всех деревьев вокруг облетала листва, а голые ветви укутывал снег. Его супруга никогда не любила их, называя цветами смертных. На самом же деле она ненавидела шипы, не единожды неосторожно раня ими нежные пальцы. Каждый раз, принося ей букеты, он лично отламывал каждый шип. Но после того как Гвилвилэт вышвырнула нежно кремовые цветы в окно, таур прекратил это. А вскоре их общение и вовсе сошло до необходимого минимума. Уже тогда стоило признать, что с выбором королевы он ошибся. Но было слишком поздно.