¹⁰ Поле Келебранта (англ. Field of Celebrant) — равнинная область, поросшая травой, с востока ограниченная Андуином, с севера — лесом Лотлориэн, с юга — рекой Светлимой, а с запада — Мглистыми горами. Название своё поле получило от реки Келебрант, протекавшей через Лотлориэн. На нём произошла знаменитая битва армий Гондора и Эотеода с балхот.

¹¹ Равнины на севере Рохана. Простираются между лесом Фангорн и Андуином. Это северная часть Истэмнета — или восточных равнин — Рохана, граница которого на севере проходит по реке Лимлайт. Волд — ветреный возвышенный регион. Он мало заселён, но некоторые суровые племена, например, Видфара, живут здесь со стадами лошадей.

¹² Эриадор (англ. Eriador; на синдарине «одинокие земли») — обширная местность к западу от Мглистых гор в Средиземье. Южной границей считается река Гландуин, северной — залив Форохел, западной — Голубые горы и залив Лун, а также берег Моря.

¹³ Фангорн (англ. Fangorn, на синдарине — «бородатое дерево») — древний лес на южных отрогах Мглистых гор в Средиземье. Его границы проходят по рекам Энтава и Кристалимка.

Своё название получил по имени старейшего из энтов, хранителя леса (см. Древень). Рохиррим называли лес Энтвальд («лес энтов»). Сами — Альдаломэ («тень дерева» на квенья), Амбарона, Тауреморна («чёрный лес» на квенья) и Тауреморналомэ («лес чёрных теней» на квенья).

¹⁴ Старый Лес (англ. Old Forest; в других переводах — Древлепуща/Вековечный Лес/Заповедный лес) — небольшая лесистая местность, расположенная к востоку от Шира в Бэкланде (Заскочье).

Старый Лес — это практически всё, что осталось от первобытных лесов, покрывавших большую часть Эриадора в Первую Эпоху. В то время Старый Лес был всего лишь северной опушкой огромного леса, своими южными границами примыкавшего к Фангорну. В те времена белка могла проскакать по деревьям от краёв позже названных Широм, до Минхириата, а то и дальше — до Изенгарда.

На востоке граничит с Могильниками (англ. Barrow-downs), его западной границей выступает большая изгородь, которую установили хоббиты из Бэкланда после того, как вырубили часть леса, расчищая территорию для нового поселения.

Хоббиты считали, что деревья в Старом Лесу были в каком-то смысле «разбужены» и вели себя враждебно по отношению к ним. Они качались, когда не было ветра, шептались в ночи и заводили путников в чащу. Когда деревья начинали расти слишком близко к изгороди, хоббиты вырубали их и выжигали. Это делало деревья ещё более враждебными к ним.

Средоточием Старого Леса являлся Старый Вяз (англ. Old Man Willow, варианты перевода — Старый Лох, Дядька-Ива), по-видимому, — один из хуорнов либо одеревеневших энтов.

Также на восточной окраине Леса, неподалёку от Могильников Тирн Гортада, находится обиталище Тома Бомбадила.

Тёплая весна ароматами цветущей степи до отказа наполняла лёгкие, когда путники приблизились к Энтовой Купели¹, истоками которой являлись родники, находившиеся под Метедрасом. Северная часть Истэмнета осталась позади, и теперь они направлялись вдоль берега на юг до Бродов Энтавы. Хмельная красавица-весна кружила голову оказавшимся в самом сердце Рохана эльфам. Да и как было не поддаться её чарам, когда до самого горизонта привольно гулял проказник-ветер, волнуя густые высокие травы, не прерываемые ни дорогами, ни следами.

Постепенно степи сменились заливными лугами, трава на которых местами доходила всадникам до колен. Конь Андунээль шёл уверенно, без колебаний, когда она наклонилась вперёд и легла на него, раскинув в стороны руки. Кончики стеблей ласково и легко касались ладоней и пальцев. И через какое-то время ей начало казаться, что они, словно плывут по светло-зелёному морю. Иногда среди зелени попадались пруды, а под шелестящими метелками тростника крылись каверзные топи, но Рибиэлсирит безошибочно отыскивал твёрдую почву, а другой конь шёл за ним след в след.

Когда солнце неторопливо склонилось к западу, занялся багряный закат. Дальние горы заиграли красными переливами, и тучи дымки затянули светило, которое, будто подожгло степные травы, падая за край земли. Вскоре отгорел закат, отошли сумерки, и на землю опустилась ночь, в которой чуткий слух не различил ни звука, ни знака тревоги от тихой степи. На смену ей пришло ясное, погожее утро. В чистом голубом небе, на котором не было ни облачка, летали птицы, провозглашая власть нового дня.

Появившийся через пару часов после рассвета ветер с тихим шелестом пригибал траву под копытами коней и то и дело играл с прядями волос, норовя швырнуть их в лицо. Улыбаясь его невинным проказам, Андунээль не сразу поняла, отчего Рибиэлсирит вдруг остановился и заливисто заржал. Подняв голову, она увидела, как от громоздящихся впереди гор к ним летит одинокая птица. Смелая, гордая, она опустилась на предплечье вытянутой руки эллет и прокричала приветствие. Путница на это мягко улыбнулась и осторожно погладила пернатую.

Не спеша трогать коня, она обратилась к Леголасу:

— Смотри, — пересадив пустельгу на плечо, указала рукой вперёд. — Что ты видишь?

Внимательно вглядевшись, Леголас различил громоздящиеся далеко впереди горы, их снежные пики и строгие чёрные утёсы. Зелень лугов прибоем ударялась о них и растекалась по узким заливам долин, а вдали, едва различимый, эти изумрудные заливы замыкал приземистый кряж. Там, у горла самой широкой долины высилась одинокая гора, которую огибала быстроводная речка, текущая с ледников. Восходящее солнце тысячами бликов высвечивало её перекаты, серебря водную поверхность.

— Моему взору открыта цепь Белых гор, невысокая зелёная гора и тонкая лента серебряной реки, огибающая её.

Удовлетворённо кивнув, Андунээль отметила для себя необычайную остроту зрения аранэна. Взгляд его, легкой стрелой прошивал пространство, минуя пропасти расстояний, словно их и не было. Казалось, ему было открыто больше, нежели кому-либо другому. Было ли это даром от рождения? Она полагала, что да.

— Это Снежница, — тронув коня, пояснила эллет, — берущая начало под Старкхорном², она протекает через долину Харроудейл³, мимо Эдораса, сливалась с Энтовой Купелью.

Через четверть часа Леголас смог различить, что воды Снежницы заполняют ров, за которым располагался большой земляной вал и крепкая каменная стена с высоким ровным частоколом из-за которого виднелись крыши бревенчатых домов. А на самой вершине горы находилась терраса с роскошным дворцом — Медусельдом, крыша и столбы которого были покрыты золотом. Сверкающий в ярком солнечном свете, он казался неподвластным тьме.

— Золотой Двор рохиррим, — тихо произнесённые слова тут же подхватил ветер. — Теперь я вижу, что рассказы о нём не преувеличены.

Через силу оторвав взгляд от дворца, Леголас повернулся к Андунээль. Неприкрытый восторг в его глазах был настолько силён, что она поспешила образумить принца:

— Дворец красив. Этого не отнять, — подбросив пустельгу в воздух, она улыбнулась тому, что птица не улетела, а, сделав несколько больших кругов над ними, вернулась на плечо. — Однако многое из увиденного вызовет у тебя совсем иные эмоции. Что-то шокирует, к чему-то ты окажешься не готов, — достав из седельной сумки кусочек лембаса, она протянула его птице. — Но это их жизнь. Короткая, порой нелепая, но чаще всего яркая и бурная. Не суди их строго.

— Чем таким они могут отличаться от людей из Озёрного города? — вскинул бровь аранэн, сдерживая коня, готового мчаться до ворот города галопом.

— Быть может ничем, — пожала плечами Андунээль, выражая в этом жесте всё своё сомнение.

Она не собиралась разубеждать Леголаса в том, что он уже успел вбить себе в голову. Это было ни к чему, когда скоро он всё увидит и поймёт сам.

Когда они приблизились к речке, утро было в самом разгаре. На несколько минут Андунээль растворилась в окружающей её красоте, вслушиваясь в пение птиц и журчание вод, беззаботно несущих на восток, к ленивой Энтове холод горных снегов. После она скользнула взглядом по нескольким высаженным на берегу реки, неподалеку от главных ворот города, вербам, чьи ветви уже порозовели и выпустили пушистые почки.