— Хватит! У меня важное дело по поводу артефакта "Темной искры" и… — я показала ему кольцо, но он в ответ:

— Твой отец скучает по тебе, — сердце замерло на миг, пропуская удар.

Как гром среди ясного неба…

— Ч-что? — просипела я, не в силах выдавить из себя хоть звук.

Архелаф выдал шокирующую информацию, от которой я побледнела, а конечности замерзли, словно я долго стояла на морозе. На лбу выступил холодный пот.

Его слова выбили воздух из легких, а земля, казалось, пошатнулась. Я смотрела на него удивленными глазами, внутри которых пряталась боль. Этого не может быть…

— Он… не любил меня, — проглотив ком в горле, с трудом прошептала я. Кулаки с силой сжали траву под ними, из-за чего по пальцам потек липкий сок. Нет… Он врет! Он точно врет!

— Ты была единственной, кого он смог полюбить после того, что с ним стало, — сердце пропустило удар, а в глазах все помутнело от слез. Папа…

— Если бы он меня любил, стал бы он наблюдать за моими побоями? — голос предал меня, дрогнув, когда я задала этот вопрос. Время не лечит… Я не забыла. Не могу забыть… И из-за этого тяжкий груз в груди снова дал о себе знать, как маятник, раскачиваясь из стороны в сторону и нанося мне тяжелые удары.

— Он хотел, чтобы ты стала сильнее и сама покинула дом. Он до сих пор жалеет, что ты не убежала достаточно далеко. Он всегда наблюдает за тобой. Знает, что с тобой происходит. Или ты думаешь, что, если бы он этого не хотел, тебе бы удалось спокойно жить? Ты и сама знаешь ответ на этот вопрос, — Архелаф поднялся, а в его руке возникла длинная дымящаяся трубка, к которой он тут же прикоснулся губами, втягивая сладкий дым.

— Отец не прощает должников, — сердце тут же сжалось от осознания, а слезы не выдержали и скатились по моим щекам. Любил? Он правда любил меня?…

Сразу же вспомнился его холодный взгляд… И ведь действительно, порой я замечала, что он смягчается, когда я отворачиваюсь. Но зачем? Зачем ему все это?

— Ну-ну, — тугая коса лишилась резинки и распустилась, укрывая мои плечи алым водопадом, лишь по щелчку хранителя. — Не стоит печалиться, дитя. Лучше поговорим о приятном. О золотом принце, например, — мужчина снова улыбнулся, а я одарила его скептическим взглядом.

— И это вы называете приятным? — фыркнула я, а олень сделал очередную затяжку и стукнул меня трубкой по лбу.

— Вот только мне не ври, вредина, изводящая мужиков, — я хотела возмутиться, но мне не позволили и слова вставить: — Опиши его! Скажи все, что о нем думаешь! Давай-давай! Если скажешь, то, так уж и быть, помогу я вам.

Ох, если бы я знала, кто нас сейчас подслушивает…

— Вы издеваетесь? — немного нахмурилась я, смотря на духа… зависшего в воздухе в причудливой позе. Что он делает?

— Я медитирую, — словно прочитав мои мысли, сказал он, прикрыв веки. — И если бы я начал издеваться над тобой, то ты бы уже сгорела от стыда и желания меня убить. Поэтому рассказывай про своего любимого. Вам же нужна моя помощь?

— Он не мой любимый! — возмутилась я, но хранитель лишь насмешливо открыл один глаз.

— Коне-е-ечно, — сарказм в его голосе не услышал бы только глухой. И тот бы все понял по лицу! — Ни разу не любимый! Тебя привлекают только его золотые волосы и чешуйки! Но ведь это только из-за болезни, верно? — и взгляд такой… С долей насмешливой издевки! — И глаза его тоже колдовские! Жаль, это на болезнь не скинешь! А еще его неповторимая внешность, харизма, ум, галантность…

— Неправда! — вспыхнула я, сжимая руки в кулаки (что-то я контроль над эмоциями теряю). Он описывает его так, словно я по уши влюблена! Какого черта?! — Он напыщенный кретин! Я бы сама его прибила, если бы его помощник не успокаивал меня! Он женоненавистник, алкоголик, выродок высшего общества, грубиян и…

— И у него теплые руки, — закончил за меня Архелаф, выдыхая изо рта новую порцию дыма. — И пахнет он жженным цитрусом, как тот пирог из детства. Хоть и горчит на языке, но оторваться невозможно. Особенно если сидишь около камина, запивая все ароматным каркаде…

Я впала в ступор… Он был прав. Действительно, дракон пах запеченным лимоном и костром, которые так напоминали мне о детстве… О тех сладких, хоть и редких минутах, когда мне позволяли съесть что-нибудь вкусное, а не ту отвратную кашу, сваренную на воде.

Мне всегда доставался лишь маленький кусочек лимонного пирога, который я с блаженством вкушала в одиночестве, сидя около камина… А все потому, что мама считала, что я терпеть не могу этот десерт. Так и было, но румяный пирог намного лучше и вкуснее серой жижи.

Но никто. Никто не знал об этом! Никто не знал, как это важно для меня! Даже я, пытаясь все забыть, отвела от себя это воспоминание!

— Откуда…? — сорвался вопрос с пересохших губ, но мужчина лишь сделал очередную затяжку, заправляя за ухо белую прядь волос.

— Его Высочество напоминает тебе о детстве. Когда ты брала в руки старенькую книгу и с восхищением читала про златоволосого принца, что спас бедную девушку от всех мучений. Тебе бы хотелось, чтобы все так и было.

— То всего лишь сказка, — пытаясь говорить твердо, дала я тихий ответ. — В жизни так не бывает.

И снова он оказался прав, словно знал всю мою историю до мельчайших деталей. Будто внимательный читатель, подмечающий каждую мелкую вещицу в истории героев.

— Но, скажи, хотела бы ты предать его? Этого заносчивого грубияна, из-за которого ты влипла в это дело?

— Я не смогу его предать. Мне не позволит договор.

— Не ври мне, — меня снова больно стукнули по лбу трубкой. — Для тебя такая мелочь не проблема. Не это главная причина. Но в этом пусть дракоша разбирается сам. Слышишь? — усмехнулся Архелаф, смотря куда-то за деревья. — Она сказала все, что о тебе думает! И у нее и в мыслях не было тебя предавать! А то напридумывал уже себе всякое!

Щелчок аристократичных пальцев, и серебряные стволы макрина образовали огромную дыру… Дыру, за которой стоял удивленный лорд Аргхамкроэ… Он все это время наблюдал за нами! Да чтоб у меня крылья отсохли!

Рин:

Я видел, как постепенно розовеют бледные щечки с веснушками, а удивленные глаза становятся еще больше. Видимо, я узнал то, чего бы она сама мне никогда не рассказала.

Прокашлявшись в кулак, я смело переступил через корень макрина, ступая по мягкой траве прямо к хранителю. Своим же подчиненным я жестом приказал остаться снаружи.

А Архелаф хорош. Я слышал, что он может узнать прошлое того, кто явится перед ним, но так виртуозно владеть чужими воспоминаниями — это бесподобно! Он словно может читать мысли, но нет.

Каждая наша мысль остается в прошлом. Неважно, появилась она несколько дней назад или лишь секунду. Мы сами живем в прошлом. А он это прошлое видит, словно яркую рыбу в прозрачной реке. После чего быстро ловит и рассматривает каждую чешуйку, рассказывая о красивой находке, что хватает воздух ртом.

— Доброе утро, — решил я поздороваться и потянулся к руке Элис. Так как она была и прежде смущена, то ладонь не вырвала, позволяя мне ее поцеловать. А зачем мне это? Ни с того, ни с сего жест уважения к даме высшего общества? Нет. Касаясь губами ее хрупких пальцев, я скорее выражал благодарность за то, что я услышал. Не более.

Девушка задержала дыхание, хлопая пушистыми ресницами, а дракон внутри лишь фыркнул на мои мысли.

— Живые! — закатил Архелаф абсолютно голубые глаза, размахивая длинной деревянной трубкой. — Вечно сами себя обманывают! Этот даже своего дракона смог заткнуть! Ох, и тяжело же мне с вами будет! — он сел в позе лотоса прямо в воздухе и уставился на нас. — Ну, мистр "Я ее не люблю, это просто у дракона половое созревание"? Я жду вопроса!

Я немного нахмурился, сжав кулаки, а Элиссия изумленно посмотрела на меня.

— Не волнуйся, это про другую девушку, — тут же выпалил я, даже не поменявшись в лице.

"Ой, дура-а-ак…" — наконец подала голос вторая сущность. Лучше б она этого не делала.