– Знаю, мать твою! Такого там нет! Неси уже мне пожрать!

Гроннэ поел особенную юшку из чечевицы, выпил три рюмки горячей, выставил напоказ улыбку, утонул в размышлениях и вспомнил:

– Точно! Слушай Люль, – обратился он к трактирщику, – а ты часом эти три хари не видал? – Гроннэ достал бумагу с портретами лиц и показал ему.

– Ну, видал.

– Да тут такое дело, – пробормотал он захмелевшим голосом. – Эти хари – знаменитые головорезы. Так вот, я поспорил, что если приведу рабыню, с которой зажигал у ворот, до рассвета, то удержусь и не трону гадов, оставлю их героям, которые рано или поздно соизволят ими заняться. А если не успею, то безжалостно прикончу.

– И ты не успел.

– Неа. Тем даже лучше. Эта тройка такого шороху навела в последнее время.

Гроннэ взял большую кружку крепкого пенного розового напитка и вылакал половину одним рывком.

– Расскажи мне об этой тройке, – попросил Люль и приказал грудастой официантке подменить его на баре. – Хочу несколько историй для застольной беседы.

– Легко. Значит, первая рожа – Матист, – начал Гроннэ, сделав ещё череду глотков, и указал на грубую каменную харю со шрамом через всё лицо, ползущим от левой брови до правой щеки. – Как ты мог догадаться, этот ходячий булыжник – силовая часть отряда. Он всегда впереди, как лидер. Ведёт беседы локтями в челюсть и мечом в горло. Свидетели заявляют, что он, весь возбуждённый, однажды ворвался в таверну какой-то захолустной деревни и схватил первую попавшуюся девку. Мужики хотели ему помешать, но Матист одному выдавил глаза, а ещё троим скрутил шеи. Прямо при всех посетителях изнасиловал девку и увёл её прочь. Так от девки той нашли только голову, насаженную на острую ветку рядом с костром. Рот её был раскрыт, а во рту и на лице это… ну ты понял что. И у костра ещё была горка костей. Короче сожрал он девку.

– Что? – с отвращением скривился Люль. – А я сегодня вёл с ним такую приятную беседу о женской красоте. Так он, получается, каннибал?

– Вероятно, да. Значит, следующий у нас Дайрэк, – Гроннэ указал на худощавое лицо с хитрыми глазами и ехидной ухмылкой. Но также можно было догадаться, что сеи ярковыраженные черты лица – личная неприязнь художника. – Вор, притворщик, извращенец, мужеложец. Харизма и голос команды.

– Любопытный тип. Покаместь он мне даже нравится.

– Сделаю вид, что не слышал, Люль. Так вот, Дайрэк стал знаменитым среди головорезов своим хладнокровным нравом. Мне сложно представить каким образом эта крыса… змей. Змеекрыс и крысозмей вообще стал членом отряда. Он предал даже собственную семью, влюбившись в родного младшего брата. Их застукал отец, когда Дайрэк совал своего змея в брата. Отец выпорол обеих, и пригрозил обратиться в специальное заведение для больных на голову, чтобы вылечить морального калеку. За это он убил отца и сбежал с братом из города. Путешествуя, его любовь угасала, а когда её не стало вовсе, он убил и брата. Вот скажи Люль, ты заметил за ним привычку целовать странный кулон.

– Ага, да. Он доставал несколько раз какой-то предмет на цепочке, чмокал его и шептал что-то себе под нос. При этом смотрел вверх.

– Так вот, это засушенный член брата. Отрезал на память.

– Не верю! – воскликнул Люль и отвернулся.

– Твоё дело, – сказал Гроннэ и рывком опорожнил кружку. – А плесни-ка мне ещё горячей.

– Тёплую после горячей, а теперь снова горячей? Решил нажраться?

– Немного. Я потерял любимую! Налей я сказал!

– Хорошо, хорошо. – Трактирщик налил ему ещё три стопки горячей. – Не хочу я больше слушать такие истории, ими только клиентов пугать, да аппетит портить.

– А как же Ро-Тиварис? – спросил Гроннэ, ткнул пальцем на лицо с бешеными глазами, свирепой желтозубой улыбкой и широкими ноздрями, пробитыми толстыми кольцами. – Эта морда самая опасная, – заявил он, ткнул пальцем ещё раз и пробил бумагу насквозь.

– Да мне всё равно, – махнул рукой трактирщик. – Ты лучше расскажи с кем поспорил.

– Сам с собой.

– То есть как это сам с собой?

– А вот так это. Разве ты не споришь сам с собой?

– Не знаю что и сказать на это. В чём смысл спорить самому с собой? Получается, ты не можешь проспорить.

– Или наоборот. Я и выиграю спор и проспорю одновременно. Но в любом случае это повлияло на решение моей мелкой проблемы. Теперь я знаю как поступить с головорезами.

– Но ты никому не обязан. Можешь его не выполнять и не кончать головорезов, если не хочешь. Никто с тебя не спросит.

– А вот это является глубочайшим заблуждением! – сказал Гроннэ, сильно пошатнувшись на стуле. – Все думают, мол мысли исходят от них самих. Вопрос к себе, ответ на вопрос от себя и так дальше. Кто задаёт вопросы, а кто на них отвечает? А? Ты скажи мне! Пойти нажраться в трактир?! Да, пойду нажрусь! Кто спросил, а кто ответил, а?!

– Грон, тебе уже наверное хватит, оставь эти стопки, я не внесу их в счёт.

– Вот видишь?! – крикнул в угарь пьяный Гроннэ. – И что мне нужно сделать, чтобы тебе ответить?! Эй, Грон, а не хватит ли тебе пить?! А я ему такой – “не хватит”!!! Кому – ему, Люль, кому?!

– Эй, ты, в синем плаще! – крикнул посетитель из глубины зала. – Хватит уже орать! Или заткнись, или вали отсюда!

Гроннэ повернулся, глянул на огромного лысого здоровяка за столиком у стены. С ним были пятеро таких же лысых воинов, вооруженных короткими мечами и топорами.

– Да пошёл ты в задницу! – гаркнул на него Гроннэ. – Что-то не нравится – взял своих баб да повёл в кроватку, и пусть они тебе шепчут на ушко колыбельную! Здесь таверна, а не ложе!

Лицо воина будто вспыхнуло невидимой волной огня, вены налились кровью, кулаки сжались в приступе гнева. Герои, сидящие в зале, как обычно не встревали в подобные разборки. Они заступались только за беззащитных жертв. А охрана города побаивалась. Получить лезвием в глаз от пьяных дебоширов – не самое приятное времяпрепровождение. Намного приятнее уносить тела после драки, штрафовать и добивать уставших бойцов.

Гроннэ опорожнил сразу обе посуды крепкого, вскочил из-за стула и направился к агрессорам. Трактирщик даже не пытался ему помешать.

– Ну давай, что ты там хотел сказать? – спокойно спросил Гроннэ, когда оказался в нескольких шагах от бугая.

– Я бы с тобой вышел на кулаках, – другим тоном заявил громила, когда узрел цепи с шеехватами.

– А может быть я с тобой и выйду. А ты бы точно вышел на кулаках? Не зассышь?

– Да кто бы свою клацалку открывал? Я бы точно вышел на кулаках! – крикнул громила и встал из-за стола. Выкатил круглые глаза, стал ещё краснее.

– Так может быть мы и выйдем на кулаках! – ответил во всё горло Гроннэ. – А ещё я с ним выйду на кулаках! Ты со мной выйдешь?! – спросил он у ближайшего соседа бугая. Тот промолчал и опустил голову. – А ты выйдешь?! – спросил он у другого, ткнув в него пальцем. Тот был пьянее.

– А я тоже с тобой выйду! – смело кинул другой и резво встал из-за стола. На столе всё затряслось.

– Кто ещё со мной выйдет?! Двое на четверо?! Мы замесим вас как говно на наковальне под натиском кузнечного молота!

– Какие ещё двое на четверо? – не понял здоровяк, оглядываясь по сторонам. Его друг тоже не понял и слегка обомлел.

Вокруг собрались посетители, а герои отвернулись, сделав вид, что это происходит совершенно в другой реальности, не в их мире и зоне возможностей.

Вдруг в таверну вошли трое – Матист, Дайрэк и седовласый Ро-Тиварис. Дайрэк достал из-за пазухи нашейный кулон, что-то брякнул, нежно, прикрыв глаза, чмокнул его и посмотрел вверх.

– Твою мать! – скривившись, гаркнул трактирщик и нырнул под стойку. Официантка исчезла вслед за ним.

Гроннэ обернулся, увидел две улыбающиеся морды, и одну смотрящую вверх. Улыбки моментально сменились неожиданным испугом, когда вошедшие увидели взгляд “не героя”. Огромный Матист успел только коснуться эфеса своего дёшево позолоченного меча, как шеехват порвал ему горло и встрял в деревянной стене. Он схватился за шею своими крепкими ручищами и завалился на спину, утопая в собственной крови. Звынь! Быстрый рывок на себя, шеехват вырвался из дерева, полетели щепки. Круглый ошейник смертельного оружия отклонился от курса и распорол лицо Дайрэку. Кровь высвободилась как молния, окропив пространство на несколько шагов. Шеехват вернулся к хозяину.