— Ах да, я слышала, что ты вернулся. Что же ты сразу не зашел ко мне? Где же твои подарки? — засмеялась женщина. — Ах, какой ты стал большой! Отрадно видеть, что в королевской семье наконец-то появился настоящий мужчина!

Женщина передала малыша старшей девочке, порывисто обняла Эрхана и с чувством расцеловала.

— Милый мой Эрхан! Ты непременно должен рассказать мне, что творится в мире! — настоятельница взяла его под руку.

— Дети! Продолжайте свои занятия! — попрощалась она с детьми и повела Эрхана в сень деревьев.

— Я… вообще-то я приехал за Харрианом… — смутился Эрхан.

Настоятельницу он полюбил всем сердцем в те дни, когда он жил тут. Она была ему ближе, чем мать. На Эйю она была совершенно не похожа.

— О! Какое разочарование, — улыбнулась женщина. — Впрочем, ты еще приедешь, я знаю. А Харриан… счастливый мальчик…

— Счастливый? — удивился Эрхан.

— О! Счастье многогранно! Он здесь в покое и мире. Он нашел себя и небо.

— Глупости! Он нужен мне и империи.

— Мужчины! — фыркнула настоятельница. — Вечно вы играете в ваши игры! Долг, честь, империя! Я достаточно наелась этой каши в свое время! Какой прок в ваших войнах и интригах!

— Матушка, — вздохнул Эрхан. — Я много путешествовал… Вот скажите, кто из властителей империи на ваш взгляд наиболее достойный?

— Эрлих, — вздохнула настоятельница. — Конечно Эрлих.

— А почему? Ведь не потому же, что он воевал, завоевывал земли, разрушал замки мятежных вассалов, казнил преступников… А потому что он строил, созидал, учил, кормил, благословлял. Смысл ведь именно в созидании, правда?

— Созидание… — прошептала Эспера. — Ах, сын мой, я столько лет думаю о том же…Где ты был, малыш? Что ты искал в своих странствиях? Отчего мне кажется, что твои путешествия подобны молитве?

— Я собирал людей, матушка, — честно ответил Эрхан. — Потому что богатство мое не в золоте, драгоценных камнях или плодородных землях, оно в людях, способных к созиданию. Человек может быть недобрым, но если он строит новое и нужное, то он — тоже мое сокровище.

Эрхан и сам не понимал, для чего он рассказывает женщине свои мысли, всё то, что он обдумывал бессонными ночами под звездами. Порой небо само посылало ему самоцветы в его копилочку. Мать-настоятельница, похоже, была одним из таких самоцветов.

— И Харриан тоже твое сокровище? — заинтересованно спросила настоятельница.

— Конечно.

— И много насобирал?

— Много. Из сундука уже высыпаются, — весело сказал Эрхан. — Только на проверку некоторые могут оказаться с изъяном.

— А есть ли у тебя особые драгоценности? — с любопытством спросила женщина. — Такие, чтобы ах?

— Есть даже и с десяток. Эрин, например.

— Эрин? Эрин, конечно, девочка, яркая, но чтобы особая?

— О! А вы знаете, тетушка, кто есть её отец?

— Учитель танцев?

— Её отец… только никому, матушка… её отец исчезнувший бог.

— Яблочко с червоточинкой… — пробормотала настоятельница.

— Что? Почему вы так сказали? — резко спросил Эрхан.

— Мне всегда казалось, что есть в Эрин какая-то тьма, — задумчиво ответила женщина. — Этакая черная яма без дна. Можно в эту яму провалиться, а можно, наоборот, что-то из нее достать. Последний раз, коггда я ее видела, она почти вся в эту яму залезла.

— О да! Отец ее такой же. Только он скорее не яблоко с черветочиной, а червяк — владелец яблока, и сам человек-яма. Либо проваливаешься в него, либо черпаешь что-то… не всегда хорошее, но всегда запредельное. А сам он лишь сущность, по краю ямы гуляющая. Всегда словно на кончике иглы балансирует. За много веков научился мастерски избегать падения.

— Как удивительны наши судьбы! Не это ли существо главное сокровище твоего сундука?

— О! Он, безусловно, самый большой алмаз, с изъяном, но оттого более ценный и редкий.

— Ох, малыш, заболтала я тебя. Беги же к своему Харриану. Он в саду у пруда. Только… он изменился. А я буду ждать тебя. Придешь?

— Обязательно, — заверил женщину Эрхан, и обняв её, направился вглубь сада.

Настоятельница была права. Харриана Белонского, блестящего офицера, гордого дворянина, богатого многими талантами, певца, поэта и любимца женщин, более не существовало. На земле, на коленях возле клумбы с белыми цветами, стоял усталый старик, сгорбленный и седой. Глаза его смотрели в никуда, но белые руки мелькали над черной землей, что-то поправляя, рыхля, уминая…

— Харриан Белонский! — окликнул его Эрхан.

— Вы ошиблись, — даже не обернулся мужчина.

— Харриан Белонский! — раздался резкий голос позади Эрхана. — Встать, когда с тобой разговаривает королева!

Эрхан от неожиданности подскочил. Харриан все же оглянулся и встал с колен.

— Разве подданный на коленях не угоден Вашему оку? — поинтересовался Харриан, ссутулившись и безразлично глядя в землю.

— На коленях передо мной стоят или рабы, или преступники, — Эрин была бледна, на висках пот, губа закушена. — К кому из них ты предпочитаешь относиться?

Скулы у Харриана чуть потемнели.

— Как угодно вашему величеству, — слегка склонился он.

— Мне угодно править живыми людьми, а не мертвецами, — отрезала Эрин. — Место мертвецов в могиле.

— Увы, — так же ровно, как и раньше, ответил Харриан. — Я по ошибке задержался в этом мире.

Эрин резко повернулась к Эрхану:

— Дай мне кинжал!

Эрхан молча вынул кинжал из ножен и подал ей рукояткой вперед. Девушка выхватила его и сунула в безвольную руку Харриана.

— Режь! Ну же! Я приказываю! Режь себе горло и иди!

Мгновение Харриан недоуменно смотрел на кинжал. Эрин нервно кусала губы. Потом в глазах у мужчины мелькнул огонек безумия, и он медленно поднес кинжал к горлу.

— Папа! Папа!

По саду, задрав юбки и спотыкаясь, бежала Талана. Харриан с отчаянным вскриком выронил кинжал. Дочь с силой врезалась в него, смеясь и плача, полы ее плаща захлестнули их.

Наконец Харриан поднял изумленно-сияющее (живое!) лицо на Эрин. Она же с серьезным видом кивнула на кинжал:

— Я приказала перерезать горло. Смерть заждалась тебя.

— Благодарю покорно! — мотнул головой Харриан, прижимая к боку задрожавшую дочь. — Подождет еще. Она дама терпеливая.

— В таком случае извольте быть живым, — царственно кивнула Эрин. — Вы назначаетесь судьей по делу первого советника Бер-Госса. Государственная измена. За бумагами явитесь в приемную завтра с утра. Как королевскому судье вам будет предоставлено жилье на территории дворца.

Подобрав юбки, Эрин удалилась. Эрхан в изумлении смотрел ей вслед.

Харриан в свою очередь внимательно рассматривал Эрхана.

— Лейтенант Лекс Эрханиус? — удивленно спросил он.

— Эрхан Фрайский. Дядя королевы. Первый советник. Будущий. Обвинитель по делу Бер-Госса, настоящий, — немного подумал и добавил. — Лейтенант Лекс Эрханиус. Бывший.

— Ааа… а давно у нас новая королева? — недоуменно нахмурился Харриан. — Конечно, здесь очень тихо и спокойно, но подобное событие не могло пройти мимо.

— Новая королева будет в начале весны. Не бойся, не пропустишь, — улыбнулся Эрхан. — А сегодня девочка тренировалась.

— Лихо у нее получается, — покачал головой Харриан.

С самого утра еще был мороз. Свежую зеленую траву кое-где прихватило ломким серебром. На мостовой празднично похрустывали льдинки. Деревья были увиты пушистыми разноцветными гирляндами и шелковыми лентами, увешаны бумажными фонариками и уличными мальчишками. Все они по случаю торжества были в красных шапках и белых шерстяных шарфах, порой замысловато закрученных. Главная улица, по которой неспешно двигалась кавалькада с юной королевой во главе, была сплошь усыпана настоящими и шелковыми цветами, разноцветными зернами, мелкими монетами. Вероятнее всего, в окрестностях Фрайа не осталось ни одного цветка в оранжереях.

Эрхан внимательно осматривал толпу народа внутренним зрением — мало ли злодеев на свете. Не все сообщники Бер-Госса были арестованы. Он ехал чуть позади Эрин. На шаг дальше шёл отряд почетной стражи во главе с очередным самоцветом Эрхана — тем самым стражником, который внимательно отнесся к оборванцу Лексу в самый первый день.