Но, несчастные перед этим успевали прочувствовать на себе — каково это, когда непреодолимая сила заживо превращает от близости к открытому пламени, захлестнувшему уже все вокруг, твой волосяной покров, который у тофов покрывал практически все тело, в дымящую коптящую массу, вонь от которой въедается в ноздри, режет горло и заставляет слезиться в глазах. Как она вспыхивает, не выдержав борьбы с физическими законами вселенной. Как ты и твоя одежда во мгновение ока превращаетесь в пытающий костер, который лишь разгорается, оттого, что потушить его просто нечем. Любая влага на планете — даже твой собственный пот, уже давно испарились. Все что под твоими ногами — раскалено до предела.

И наконец, твоя кожа начинает сохнуть и трескаться, как поделка первобытного шамана, натянувшего невыдубленную кожу убитого им чужака на барабан. Сперва это просто нудное зудящее чувство, отголоски обезвоживания. Затем, все усиливается. И когда твой организм просто вопит от того, что хочет хоть немного влаги, твою голову посещает мысль о том, что внутри тебя есть влага. Которая бежит по твоим венам. В приступе безумия ты стараешься добыть хотя бы ее, хотя бы такую же горячую, но текучую…

Однако, все зря… Жар становится столь нестерпимым, что твоя иссушенная кожа, если тебе повезло до сих по не попасть под один из огненных торнадо, просто воспламеняется. Потому что теперь она уже столь суха, что вспыхивает от любого близкого источника огня.

И ты горишь. Страдаешь и воешь как зверь, пока твои мышцы и сухожилия испытывают нестерпимую боль, контактируя с открытым пламенем. Если тебе повезет, то ты умрешь от болевого шока.

Но, так произошло бы с обычным гуманоидом.

Тофы гораздо выносливее других гуманоидных рас. Поэтому, обугленный и обожженный, с телом, лишенным плоти, с мелькающими сквозь прорехи в закопченном мясе белоснежными костями, он все еще надеется спастись. Дойти до любой пещеры, укрыться…

Но, не доходит. Даже если пещера будет всего в одном метре, на расстоянии вытянутой руки — это не поможет.

Потому как твои обожженные легкие, частично выгоревшие от вдыхания раскаленного воздуха, вместе с очередной порцией жара, принесут в твое нутро еще и хлопья пепла. Того самого, который забьет твою грудь, который ты будешь пытаться сплевывать, в надежде избавиться от вездесущего легкого спутника катастрофы.

Но, не сможешь.

Потому как еще в то время, когда скалы рушились, песок превращался в стекло и испарялся в следующую секунду, когда щебень, катящийся с разламывающихся гор превращался в тягучую раскаленную базальтовую волну, те, кто бомбардирует твою планету, поставили финальную точку. Они спровоцировали извержение вулканов, которые ежесекундно выплескивают из нагретого в ходе бомбардировки ядра планеты миллионы тонн пепла и раскаленной лавы, которая никогда не остынет, а продолжит заливать выжженную до шлакового состояния поверхность планеты до тех пор, пока раскаленное вещество ядра не проникнет в каждую щель и трещинку, не сожжет трупы умерших.

Все будет продолжаться до тех пор, пока сквозь пыльные облака дыма и вони не проступят идущие снизу алым светом раскаленной поверхности.

И только тогда огонь с небес прекратится. Потому то осаждающие добились своего — никогда больше на Тофе, или любом другом мире, где подобное повторится, не появится жизнь — ни органическая, ни искусственная. Отныне пейзаж этого мира — безжизненная пустыня, где в течении нескольких столетий будут выживать только бактерии, случайно доставленные на поверхность метеором.

Таков приказ «База-Дельта-Ноль».

Хельниор стоял на мостике «Немезиды», наблюдая за тем, как планета, где некогда проживали миллиарды тофов, закрытая пеленой вулканического пепла, начинает приобретать малиновый оттенок, столь массивный и яркий, что сомнений быть не могло.

— ГЕМИНИ-56, - обратился полукровка к дроиду. — Отправь шифрограмму гранд-адмиралу Трауну.

— Готова принять сообщение, — заявила голограмма дроида, сокрытого в недрах корабля за тысячами переборок.

— «Приказ «Беза-Дельта-Ноль» выполнен успешно. Захвачено много трофеев. Сообщите точку рандеву», — продиктовал он.

— Сообщение принято, — сообщила голограмма. — Зашифровано и отправлено. Могу быть чем-то еще полезна?

— Да, ГЕМИНИ-56, сообщи конфиденциально Мандалору Мстителю, что я хочу ее видеть через час в салоне «Немезиды». Пора бы послушать, что там новенького могут рассказать тофы, после того как посмотрели на уничтожение своей планеты.

— Исполнено, генерал Хельниор.

— Свободна, — кивнул полукровка. Повернувшись к палубной команде, скомандовал отбой боевой тревоги.

Дело сделано. Пора бы и отдохнуть.

***

— Я не помешаю, сэр? — Раздался хорошо знакомый голос за спиной.

Как и миллионы других что я слышал, он принадлежал клону. Но, несмотря на то, что выглядели они одинаково, и ничем внешне не отличались, у каждого из них есть некая индивидуальная черта. То, что едва заметно, но выделяет одного клона из строя других.

— Нет, Дарман, заходи, — я сидел в кают-компании «Фурии», которую использовал отряд «Омега». Вернуться на Кристофсис на одном из своих «Рассекателей» мне не позволяли остатки совести. Ну, а «Черного властелина» я отправил с деликатной миссией.

Поэтому сейчас и пришлось возвращаться всей нашей пестрой компании — коммандос, Рукам, дашеидам, Ади — на кораблях отрядов коммандос. Мне, Атроксе, Ветт, обоим Теневым убийцам и Ади Галлии выпала честь лететь на корабле легендарного, не побоюсь этого слова, отряда Омега. По количеству сотворенных ими «добрых дел», наверное, только «Дельта» может переплюнуть парней.

— Всегда удивлялся, как вы нас различаете, — смущенно произнес коммандос, прикрывая за собой дверь и садясь напротив. — Это все ваши джедайские способности?

— Отчасти да, — согласился я. — Вы можете сколько угодно говорить о себе, что вы «одно лицо, одна кровь», но в Силе вы всегда отличаетесь друг от друга. Ну, и кроме того, ты единственный из всей «Омеги» у кого на голове осталась общепринятая прическа.

— О, — коммандос заулыбался. — Совсем забыл о ней, сэр.

В Силе он казался непринужденным и веселым, однако, я видел, что его что-то тревожит. Отсюда эти неуместные шуточки — попытка разрядить ситуацию.

Дарман что-то хотел у меня попросить. Что-то очень для него важное. И, по какой-то причине тянул банту за хвост.

— Это световой меч? — Спросил он, кивая на разложенную передо мной рукоять одного из двух одинаковых клинков, что у меня имелись.

— Он самый, — кивнул я, возвращаясь к работе. Конечно, можно было просто спросить коммандос в лоб, но как-то не очень хотелось лишать его инициативы в разговоре. Если то, с чем он пришел, так важно для него, то он заговорит. Когда «созреет».

Я практически был уверен в том, что знаю причину, по которой он заговорил со мной. Да, вроде бы в этом году все случилось. Но, правда, думалось мне, что будет все попозже. Но, так или иначе, если я прав, то этот разговор для Дармана крайне важен. И будет лучше, если он сам заговорит. Тянуть из него информацию клещами я не собираюсь.

— Когда-то он принадлежал весьма интересной и противоречивой личности, — пояснил я, вынимая из рукояти слегка помутневший кристалл. — Императору Арканну, если быть точным. Ах ты ж, зараза! А я-то еще думаю, чего я его чувствовать перестал.

— Чувствовать, сэр?

— Световой меч — это весьма нестандартное оружие, — я обратил его внимание на детали. — Чтобы его собрать необходимо, чтобы руки росли из правильного места, а это, к сожалению, не у всех бывает. Каждая деталь должна быть идеально подогнана друг к дружке. Видишь, — я указал на небольшое оплавление рядом с фокусирующей линзой, — здесь вышло короткое замыкание. Толи от старости, толи в бою что-то произошло. Но, так или иначе, система оказалась неустойчива. Колебались уровни энергии, что в итоге вылилось в то, что кристаллы, которые используются для фокусировки клинка, утратили свою целостность под воздействием большого количества энергии, — я слегка применил Силу, и на глазах удивленного клона кристалл рассыпался в моих пальцах в прах.