— Нет, — грустно ответила тифлингесса, а затем спросила. — Скажи, а волки вернулись? Мой Скаг и Арума?

— Не знаю, — вздохнул Каленгил, — теперь все вверх дном, когда Эрта в лазарете.

Дождусь Зариллона, подумала девушка. Он должен что-нибудь придумать. А затем нужно было обязательно сходить до волков и проверить, вернулся ли Скаг. Он — умный волк, но по пути многое могло случиться. Сердце сжали новые переживания.

— Каленгил, — вновь подала голос тифлингесса, — а как ты заболел?

— Сегодня утром очнулся от транса с ужасной болью в глазах, и вот я здесь.

— А на поле боя ты был?

— Нет, если ты про Хисрама и мавку, — ответил зеленый, — меня телепортировало так далеко, что я еле нашел лагерь.

Ничего не понимаю, подумала чародейка. Его не было на поле боя, когда мавка внезапно взорвалась, но он, вероятно, был болен той же слепотой, что и Кьяра. Оставалось только надеяться, что кто-то сможет это вылечить.

— Ничего, станем бродячими слепыми музыкантами, — попытала отшутиться она. — У меня есть танцующая мышка.

Каленгил засмеялся:

— Нет, своей игрой я обычно зарабатываю по шее, а не деньги.

Девушка подхватила его смех, и на душе стало немного легче.

Снова послышались звуки шагов, шуршание материи, отголоски разговоров. Из всего услышанного чародейка сделала вывод, что привели еще заболевших.

— Кажется, наша труппа растёт, — тихо произнесла она. — Эх, сюда бы мою мышку…

— Медики были бы против, — вздохнул зеленый. — Они довольно скучные, запретили мне взять мандолину.

Кьяра кивнула:

— Режим и покой, хотя дудочка у меня с собой.

— Ты пока ею не свети, иначе отберут, — эльф заговорчески понизил голос почти до шепота. — Надо дождаться благоприятного момента.

— Благоприятного момента снова получить по шее? — спросил паладин где-то неподалеку.

Зеленый моментально осекся.

— Музыка только за пределами лазарета, — продолжил белобрысый. — Если будете беспокоить Эрту…

Его голос оборвался с усталостью.

— В общем, постарайтесь полежать спокойно, — подытожил он.

Молчаливо ощерившись, Кьяра дернула хвостом. Она злилась на Эридана за то, что он сказал и сделал раньше. Не хотелось ни видеть, ни слышать его, а уж тем более не хотелось слушать его приказы. Открыв сумку, она начала копаться в ней в поисках трости, служившей ей раньше магической фокусировкой.

— Тише-тише, чего ты психуешь? — услышала она в ответ. — Тебе помочь?

— Нет, — сухо и холодно ответила тифлингесса.

В его помощи она тоже не нуждалась. Чертов эльф. Наконец, девушка нащупала навершие трости. Вытащив из сумки, приступила к ритуалу настройки.

— Ты думаешь, тебе это поможет? — произнес паладин. — Она коротковата и явно не для этого предназначена.

Чародейка проигнорировала его слова. Он сбивал ее с концентрации на ритуале.

Раздался вздох:

— Ты все равно пока отсюда не выйдешь.

Уверенность, прозвучавшая в его голосе, вывела ее из себя.

— Это ты так думаешь, — фыркнула тифлингесса.

— Я знаю.

Девушка, поколебавшись, отложила трость и легла на постель. Даже нет смысла, все равно не переупрямлю его, подумала она. На мгновение захотелось высказать ему все, что она о нем думала. Темнота перед глазами создавала ощущение, что они наедине, но Кьяра вовремя вспомнила, что это не так, и промолчала. Тяжелые шаги кованых сапог отдалились от ее кровати. Где-то вдалеке послышался голос Зариллона. Попытка прислушаться ни к чему не привела, голос волшебника потонул в гуле лазарета. Судя по звукам, паладин куда-то устремился.

Кьяра почувствовала сильный голод. Немного порывшись в сумке, достала сверток с хлебом и мясом, припасенный раньше, да бурдюк с водой. Утолив голод, она вновь услышала, как паладин прошел мимо ее койки, очень тихо с кем-то разговаривая. До нее долетели обрывки фраз:

— … времени в обрез… … нужно изолировать…

Услышав это, Кьяра начала догадываться, почему Эридан был так уверен в своих словах. Вероятно, из лазарета не выпустят до полного выздоровления. Бездействие, беспомощность и отсутствие вестей выбивали из колеи. Сердце сжимало беспокойство об Эрте и драконорожденных. Уж они-то точно смогли бы вылечить ее слепоту, но ее беспокойство было гораздо больше, чем обычная прагматичность. К тому же до сих пор не было вестей о Скаге. Как там ее пушистый дурачок, добежал ли до лагеря?

Неподалеку от тифлингессы вновь раздались шаги паладина. Голос прогремел:

— Вы! Следите, чтобы никто из пациентов не покинул лазарет. А за этих отвечаете головой. Если к моему возвращению с ними что-нибудь произойдет по вашему недогляду, я сожгу вас всех заживо, а кто не прогорит, станет пищей Змея. Все ясно? Головой!

— Только и умеет, что угрожать, — буркнула под нос Кьяра.

Шаги стихли. Кто-то подошел к тифлингессе, начал промывать глаза резко пахнущим травяным отваром. Процедура была неприятной. После этого девушка встала с койки и направилась туда, где, по ее ощущениям, должен был находиться выход из лазарета. Ей хотелось поговорить с охраной. Не успела она сделать и нескольких шагов, как кто-то остановил ее, схватив за плечо:

— Вы куда? Вам нельзя отсюда выходить.

Хотя бы направление я выбрала верное, хмыкнула про себя тифлингесса, а вслух сказала:

— Я и не собиралась выходить. Хочу узнать, вернулся ли мой волк. Пожалуйста.

— Вернитесь на место, — настаивал на своем женский голос. — Охрана вряд ли ответит на ваши вопросы.

— Вот и хочу попросить кого-нибудь узнать, — настаивала на своем чародейка.

В голосе лекаря появились стальные нотки:

— Вернитесь сами, или нам придется прибегнуть к силе.

В подтверждение ее слов раздались приближающиеся шаги нескольких человек. Тяжело вздохнув, девушка двинулась обратно:

— Почему в этом треклятом месте все как у меня на родине? Просьбу воспринимают как признак слабости. Если б я хотела, то ушла бы отсюда, и вы бы меня не остановили.

Ответом были звуки шагов, молчание и твердые руки, уложившие ее обратно на постель. Вновь стало невыносимо грустно. Когда лекари удалились, она тихо попросила:

— Каленгил, расскажи что-нибудь весёлое.

— Даже не знаю, — задумчиво ответил эльф, — в последнее время происходит так мало веселого…

— А ты расскажи про старые времена.

— Про старые времена?… — повторил он словно эхо. — Это можно. Да, тогда было очень хорошо. Эйлевар был цветущим садом с такими шикарными яблоками, что их не стыдились воровать небожители. Это, надо сказать, та ещё работа — гонять единорогов! Я до совершеннолетия был обязан этим заниматься. А единороги хитрые и магией владеют. Это целая наука.

Девушка тихо рассмеялась:

— Представила тебя, гоняющего единорогов!

— Я был не один, — продолжил Каленгил. — Моим напарником был Арадрив. Мы так в этом поднаторели, что в итоге господин с супругой нас заметили, и вот теперь мы гвардейцы.

— Хорошее повышение, — сказала Кьяра с мягкостью в голосе.

— Да, тем более, все мальчишки от десяти до ста десяти мечтали попасть в гвардию, что говорить о таких дурачках, как мы с Арадривом? Сколько помню, в замке всегда была пирушка, все ходили на бровях. Много красивых женщин. Мы просто тонули в женском внимании. Господин, правда, запрещал увлекаться, но даже его строгость тогда и его строгость сейчас — это как теплый летний вечер и суровый пожар. Тогда… все были счастливы.

Он помолчал, словно вспоминая что-то, а затем продолжил:

— Про женщин — однажды встретил прекрасную фею при дворе. Начал ухаживать за ней. А она оказалась каргой! С феями никогда больше не вожусь!

Чародейка не сдержала хихиканья.

— Мы часто ездили на охоту в темные угодья злых фей, — продолжал свое повествование Каленгил. — Тайно, чтобы никто не знал, иначе влетит. Однажды я сам там попался в капкан и думал, что мне конец. Арадрив не смог его раскрыть, и ему пришлось тащить меня до самого замка! После этого господин в наказание на время разжаловал нас до храмовых конюхов, и нам приходилось спасаться от Хримфакси.