— Ты бы отдыхать, совсем доходяга. Ты копыта откинуть — Эридан будет кричать.

— Мне тридцать два зелья проверить до следующего обеда, — раскричался вдруг некромант, — а вы тут достаете меня!

— Последний вопрос, — сказала Кьяра, убирая фонарь. — Скажи, а как ты работаешь с шипом и собираешь яд, если он внутри предмета?

Она знала, как работает заклинание истинного превращения, хоть и не умела его колдовать. Превратив кролика в предмет, нельзя было спокойно достать из него шип, тот стал бы частью табакерки.

— Как-как! Расколдовал-поработал-заколдовал. Увлекательное занятие — тратить свитки могущественной магии на подобную ерунду. Вот, кстати, — он протянул большой сосуд, наполненный чем-то бледно-голубым, — лорд просил, я добыл сколько смог. А это возьми на память, — он достал запечатанную банку, в котором плавал длинный, похожий на гвоздь шип, — он мертвый, я так и не смог добыть из него яд. Такая потеря.

— Прости, что отвлекаем, — извинилась чародейка. — Мы пойдем.

Перехватив банки поудобней, девушка собралась на выход, но Зариллон вдруг приостановил ее:

— Скажи, ты ведь видела эту фею? Он и правда человекообразный? Ты уверена?

— Выглядел как человек, руки, ноги крылья. А что?

Маг нахмурился, его большие глаза выразили сомнение:

— Я много думал. Эти шипы выглядят отдельными организмами, но при вскрытии я обнаружил, что они скорее часть чего-то. Мне сказали, он пустил лозу из себя прямо на совете, а маги даже не почувствовали признаков колдовства. У меня появилась безумная мысль, что эти шипы — часть его настоящего тела. А гуманоид это так, для отвода глаз. Прикрытие. Обманка.

— С этими феями все что угодно можно ожидать, — кивнула чародейка. — Тогда, мне кажется, у него тем более должна быть возможность связи со всеми своими «частями».

— Все-таки этого я не обнаружил, — тихо проговорил эльф. — Надеюсь, тот факт, что кролик снова неодушевлен и заперт в демиплане[46], как-то повлияет на ситуацию. Передайте лорду мои опасения — этот Лемифинви могущественнее, чем показывает.

Задев еще одну стопку свитков, он подошел к алхимическому аппарату на столе и принялся его настраивать.

— Не будем тебя больше задерживать, лорд Эйлевар итак тебя озадачил работой, — сказала Кьяра напоследок.

Эльф только махнул рукой на прощанье.

Груженная банками, девушка поспешила вернуться в шатер. Кажется, на этот раз ее паранойя немного подвела ее. Возможно, ее ввела в заблуждение эксцентричность мага, а что восхищался феей — что взять с безумных ученых? Зато проверка немного ее успокоила.

Вернувшись в шатер, она рассказала обо всем, что видела и слышала, опустив только перепалку с Арадривом.

— Зариллон очень умен, этого у него не отнять, — задумчиво протянул паладин. — Я склонен доверять его суждениям. Мы будем предельно осторожны, когда вновь столкнемся с Лемифинви… Кстати, ты ведь была с ним некоторое время. Тебе есть что рассказать?

— Не особенно. Сначала он хвастался силами, а потом усыпил. Дальше я очнулась, когда мы двигались к лагерю. Он говорил, что хочет использовать меня как щит и меч, это смутило.

— Пустое сотрясание воздуха, — нахмурился эльф. — Феи легкомысленны, хаотичны и совершенно не следят за своим языком. От них невозможно добиться верности слову или маломальского порядка.

В его голосе ощутимо проскользнуло презрение.

— Я хочу тебя попросить еще об одном… — внезапно сказал он. — Кажется, мне уже не встать, а дело нужно сделать. Передай эту банку с ядом Дриману и скажи, чтобы действовал согласно плану.

— В смысле не встать? — встрепенулась тифлингесса. — Ты…

Она осеклась.

Эридан с недоумением посмотрел на нее:

— Не хочу два раза повторять свою просьбу. Или мне отдать приказ? Я, очевидно, прикован к этой кровати без настойки и не знаю, что будет дальше.

Девушка кивнула и вышла, бросив через плечо:

— Не ожидала, что ты так просто сдашься.

Эльф ответил удивительно спокойным молчанием, и это почему-то ей не понравилось. У нее сложилось впечатление, что Эридан в одночасье лишился сил. Слишком разителен был контраст между им, деятельным до лихорадочности буквально утром, и вдруг таким тихим и осунувшимся. С этими мыслями она шагнула на мороз.

Глядя в потолок, паладин задумался, почему его вдруг потянуло на откровенность. Надо было смолчать, мысленно посетовал он, прикрыв глаза рукой. Боль уже подступала, а принятая мазь не справилась с ядом в крови. Эльф осознавал, что этой ночью скорей всего умрет. Только Аурил без надобности сломанный клинок. Жаль незаконченных дел и друзей, что останутся на произвол судьбы.

Почувствовав сильную боль от разрыва дистанции, Кьяра охнула и приостановилась. Очень медленно дошла до неприметной палатки, где обитал Дриман. Замерев возле входа, крикнула:

— Дриман! Я могу зайти? У меня поручение от лорда Эйлевара.

Из палатки пахнуло могильным холодом, прогремел голос:

— Зайди.

Внутри Кьяра осознала, что палатка чуть больше, чем у денщика. В глаза бросилось отсутствие кровати, и огромный письменный стол, запорошенный бумагами. Высокая иссохшая фигура подошла к девушке:

— Чего желает Эйлевар?

— Просил передать это, — тифлингесса протянула сосуд, — и сказал действовать согласно плану.

Едва не задев чародейку огромными когтями, Дриман забрал яд и сказал с холодной усмешкой в голосе:

— Передай ему, чтобы больше не слал своих шестерок, а сам приходил.

Тон с головой выдавал его отношение к состоянию паладина, но Кьяра отреагировала очень спокойно. Не сказав ни слова, она покинула его палатку и пошла в сторону загона для волков. Ей хотелось зарядиться хоть какими-то хорошими эмоциями.

Звери встретили ее щенячьей кутерьмой. Скаг был занят поеданием козлиной ноги. Девушка испытала приступ нежности, глядя на своего питомца. У него хороший аппетит, это отлично.

— Скаг, милый ты как? — ласково проговорила она, поглаживая жесткий мех.

Волк оторвался от своего занятия и, радостно пыхча, облизал лицо тифлингессы, пачкая в крови. Это нисколько ее не смутило.

— Я тоже соскучилась! — смеясь, произнесла она. — Прости, что не каждый день тебя навещаю, не всегда могу.

Она ласково потрепала его шкуру, пальцы нащупали свежие рубцы на коже зверя. Волк перевернулся на спину, подставляя мохнатый живот под нежные почесывания. Повязок было меньше, да и сам зверь выглядел сытым и здоровым. Девушке стало за него гораздо спокойней.

— Да ты идёшь на поправку, отличный волк, самый лучший зверь! — воскликнула она, продолжая чесать покрытое мехом пузо.

Поводок вновь натянулся, да так сильно, что тифлингесса буквально услышала хищный щелчок кнута. Сегодня совладать с ним было особенно тяжело.

— Прости милый, мне пора назад, — сказала он, поджав губы от боли. — Приду, когда будет возможность.

Волк разочаровано заскулил и попробовал было увязаться следом за девушкой, но та настояла на своем:

— Иди к своим. Ты привязан ко мне, а я к другому человеку, да и порядки тут такие, что волки отдельно живут и спят. Я постараюсь прийти завтра, а ты поправляйся и набирайся сил.

Скаг еще немного поскулил, но подчинился, а девушка очень медленно поплелась в сторону шатра. На подходе к нему боль ослабила хватку, и Кьяра вздохнула с облегчением. Смыв снегом большую часть крови с лица, она вошла внутрь. На столе все еще стояла еда. Судя по всему, Эридан так и не притрагивался к ней. Она заглянула за ширму. Эльф лежал, отвернув лицо к стенке, его грудь медленно вздымалась от дыхания. Кьяра решила не беспокоить его понапрасну, ему и так было плохо. Может быть, с помощью лечебной мази он, наконец, сможет отдохнуть, а затем и поесть. Она поймала себя на беспокойстве за его состоянием, чуть большем, чем подразумевал приказ госпожи.

Вернувшись за стол, девушка немного перекусила. Положила в сумку небольшой сверток с хлебом и мясной нарезкой. Сиротские привычки так и не искоренились, не смотря на долгие годы сытой жизни. Девушка остро заскучала по своему товарищу, маленькой Мыше. В минуты опасности зверек всегда улетал, прятался, а затем вновь находил ее. Они никогда не расставались надолго и были вместе столько, сколько Кьяра помнила себя. Недоверчивой колючей девушке было сложно заводить новых друзей. Товарищи и временные попутчики появлялись и исчезли из ее жизни, не оставляя глубоких привязанностей, и только крылатая мышка была вечным другом. Кьяра почувствовала себя очень одинокой. Через некоторое время она вновь заглянула к эльфу, чтобы удостовериться, что он в порядке. Тот все еще неподвижно лежал. Может быть, транс, подумала тифлингесса.