Боль от разрыва дистанции вновь усилилась, ощущаясь теперь как бегущая по позвоночнику сколопендра с очень острыми когтями на лапах, которые задевали каждый нерв. Надежды переночевать в шатре резко улетучились. Такая боль не даст нормально поспать. Вероятно, снова придется проситься в лазарет. В душе девушка надеялась, что эльфа принесут в шатер, и ее скитания наконец закончатся, но это было очень маловероятным. Она села в кресло и принялась ждать.

Примерно через час Киллиан принес ей поднос с крупными ломтями жареного мяса.

— Местный кабан, — прокомментировал денщик.

Дичь была красной и сочной, в панировке из розовой соли и каких-то трав, похожих на сосновые иголки. Крупные черные ягоды на подносе пустили бордовый сок от жара. От кувшина с подогретым вином исходила тонкая струйка пара и аромат корицы. Девушка обвела это великолепие голодными глазами.

— Спасибо, Киллиан, — сказала она и с удовольствием принялась уплетать мясо, второпях обжигаясь его горячим соком.

Доев, девушка решила вернуться в лазарет. Выйдя из шатра, она услышала нестройное пение где-то в стороне. Ей стало любопытно, поэтому она изменила маршрут и нырнула в узкий проход между палатками. Вынырнула она на небольшом расстоянии от источника звуков, которым оказались три в хлам пьяных эльфа. Интересные у них поминки, подумалось Кьяре. Она развернулась было уйти, куда шла, но тут услышала в спину:

— Эй, гончая! — и кто-то свистнул, словно подзывая пса. — Ты не на посту!

Тифлингесса резко обернулась и увидела рыжего. Тот не очень твердо стоял на ногах и улыбался, напоминая нахальную лисицу, а бледная кожа раскраснелась от мороза и выпитого вина.

Вторым из пьяной троицы оказался Элледин. Он тверже стоял на ногах, хотя румянец и особенный блеск в глазах выдали его с головой. На нем почти висел Каленгил. Бедного мальчика развезло в пух и прах.

— Опять ты за старое? — страдальчески вздохнул Элледин. — Можно хоть раз выпить с тобой и не ввязаться в драку?

На этот раз у девушки не было такого же радужного настроения, ей захотелось серьезно покалечить рыжего. Оскалившись, она угрожающе бросила ему:

— Смотри, как бы эта гончая тебе что-нибудь не отгрызла!

— Ой, с этого места поподробней! — ответил зеленоглазый. Он сделал глоток из меха. — Собираю пустые угрозы. Хобби такое.

Кьяра гордо проигнорировала это замечание, дернула хвостом и пошла восвояси. В спину ей донеслось:

— Иди-иди на свою цепь! — и нахальный смех.

Метко брошенная подколка взбесила чародейку. Хотелось проучить его, но физически ей нечего было противопоставить взрослому тренированному мужчине, а магически она рисковала размазать его тонким слоем по снегу. Убивать его ради сиюминутного удовольствия так себе идея, да и паладин вряд ли обрадуется. Паскудный щенок! Тысяча бесов ему в глотку!

Однако чем дальше она отходила от пьяной троицы, тем больше ее отпускало. Натяжение поводка ослабло, боль отступила, но прежнее хорошее настроение улетучилось. Пора было думать, что делать дальше.

Она заглянула в лазарет, в надежде не напороться на Эрту. Удача была на ее стороне. У самого выхода она увидела знакомого робкого послушника, Ричарда.

— Здравствуй, Ричард, — сказала она как можно более дружелюбно. — Скажи, как себя чувствует лорд Эйлевар?

Паренек немного помялся.

— Нежность не приходил в сознание, — наконец промямлил он. — Затрудняюсь сказать, какое у него состояние. Господа жрецы пока не делают прогнозов.

— Мне бы как раз поговорить с кем-нибудь из драколюдов. Это очень важно, — попросила она и очаровательно улыбнулась.

Мальчишка вновь смутился, но, судя по всему, улыбка покорила его, и он убежал куда-то за занавеску, а вернулся уже вместе с младшим из братьев.

— Да, Кьяра, зачем звала? — спросил Арум. Вид у него был очень усталый.

Девушка не стала ходить вокруг да около:

— Арум, хочу попросить тебя об одолжении. Можно, пока Эридан в лазарете, я буду ночевать здесь же?

Драконид непонимающе уставился на нее:

— Зачем тебе? У тебя прекрасный шатер, а тут коек меньше, чем хотелось бы.

Кьяра мысленно послала в Бездну Арума, Эридана, рыжего эльфа и чертову жемчужину: все, что сегодня портило ей день. Ей не хотелось говорить кому-либо о своем поводке и дикой боли, которую он причинял.

— Я не хочу далеко отходить от него. Мне так будет спокойней.

Вот так. Пусть лучше решат, что я — благородный слуга на страже любимого господина, подумалось девушке. Кажется, ее маневр сработал. Во всяком случае, взгляд и тон Арума мгновенно смягчились:

— Не переживай, он никогда не бывает один. Тут всегда либо я, либо мой брат.

Он помолчал немного и добавил:

— Либо Эрта. Она точно поднимет вой, если заметит тебя здесь. Что взять с дикарки!

— Да, у нас с ней незаладились отношения, — вздохнула тифлингесса. — Ну пожалуйста, Арум. Считай, что я — его сторожевой пес.

— У Эрты со всеми не ладятся отношения, — фыркнул драконид, — но хорошо, если ты будешь тихо себя вести, то можешь остаться.

Он провел ее вглубь лазарета и уложил на свободную койку, вручив стеганное одеяло.

— Спасибо, — тихо, почти шепотом поблагодарила тифлингесса.

Она поспешила нырнуть под одеяло и обогреть озябшие пальцы. Рядом кто-то успокаивающе сопел, от жаровни сходило приятное тепло и свежий запах ароматического масла. Похоже на лаванду. Вскоре ее разморило, и она провалилась в сон.

Ей вновь снились кошмары. Кто-то снова преследовал ее, гнал, и страх был так велик, что не было сил обернуться. Проснулась она в поту. В голову сразу полезли мрачные мысли. Раньше ей никогда не снились кошмары. Неужели магия Оберона так сильно на нее повлияла?

Она выглянула из лазарета вдохнуть глоток свежего воздуха. Не было ни снега, ни ветра. В полумраке стоял легкий морозец. Немного размялась, погуляв по окрестностям. По пути обратно, наткнулась на Арадрива, переживавшего не лучшие часы своей жизни. Синий лицом, в тон волосам, он пытался привести себя в чувство с помощью снежного компресса. Кажется, прощальная попойка эльфов была ещё разрушительной, чем битва с Обероном. Это позабавило девушку, но она решила не мешать парню страдать.

Кьяра вернулась как раз к завтраку. Над койками разносился запах молочной каши. Наиболее слабых больных кормили, прочие ели сами. Перекусить решили и некоторые медики. Среди едоков тифлингесса заметила Янтаря. Она подошла к нему, спросив на драконьем:

— Как ты, Янтарь? Ты хоть отдыхаешь?

— Устал, но к утру мне дали поспать, — ответил драконид. — Теперь снова заступаю на смену. Работы невпроворот.

— Понимаю, — кивнула она. — Как там лорд?

Янтарь нахмурился:

— Без изменений. Все так же не приходит в сознание. С одной стороны, это облегчает его состояние, потому что процесс роста костей ужасно болезненный. С другой стороны, у нас так и не получилось напоить или накормить его, даже чудо-ягодами[38]. Так что я начинаю переживать. Лучше б он ненадолго пришел в себя.

— Будет обидно, если после всего он не выкарабкается, — задумчиво пробормотала чародейка, и ей самой не понравилось то, что она сказала. — Да нет, чушь говорю, — быстро поправилась она, добавив с внезапной горечью. — Иногда жалею, что умею только убивать.

После этого она погладила Янтаря по плечу:

— Ты о себе, главное, не забывай, отдыхай. Не буду больше отвлекать.

— Долг выше собственных потребностей, — ответил Янтарь с фатализмом в голосе, — для кого-то это глупость, а для меня — образ жизни.

— Нет, не глупость, — вздохнула Кьяра. — Хотя признаю, мне тебя не понять.

— Я почти ничем не помог ему в бою. Мое величайшее достижение — его возрождение. Так что я справлюсь. Спасибо за заботу. Не ожидал от тебя.

Янтарь кивнул напоследок и скрылся за занавеской, а тифлингесса вышла из шатра. Чувства у нее были смешанные. Внезапное беспокойство за совершенно чужого ей драконида смешалось с горечью мысли о недостатках собственных сил. Она знала столько заклинаний, способных убить самым разнообразным способом, и ни одного, способного исцелить. Весь свой потенциал она вложила в разрушение. Пожалуй, это можно было сказать и о ее жизни. Каждый раз, когда она что-либо создавала, она сама же это разрушала, не в силах совладать с собственным характером. Стало немного грустно.