Послушница вспыхнула на это замечание, а несколько больных захихикали.

— Хорошо, раз уж у тебя есть силы паясничать, выметайся, — заворчала она. — Сил моих нет терпеть, как Нежность не убил вас всех, болваны?

В этот момент из-за занавески вышла Эрта, без мехового плаща и рогатого убора. Руки ее были по локоть в крови. Послушница тотчас подбежала к ней и начала поливать ладони из кувшина, пока та мыла их над большой медной чашей. Она глянула на гвардейцев и зарычала:

— Что делать тут, много цветных тварь?!

От ее крика несколько до этого мирно дремавших пациентов повскакивали в тревоге.

Следом из-за занавески вышел Янтарь.

— Тише, — сказала он усталым голосом, — ты сейчас всех распугаешь.

— Янтарь, друг, как там дела? — спросил Элледин. Он полностью проигнорировал возмущение Эрты. — Вы очень долго не выходили.

— Было много осколков от доспеха, — ответил жрец. Его руки тоже были в крови, и он остервенело принялся оттирать их губкой прямо во время разговора. — В основном, в грудной клетке. Вынуть нужно было все и поскорее, поэтому не отвлекались. Наконец, закончили.

— Как он? — взволнованно спросил золотоволосый. — В сознании?

— Ничего, — хмыкнул драколюд. — У него сильное сердце, выдержало и болевой шок, и переохлаждение, и потерю крови. Были опасения, что умрет в процессе, но обошлось. Сейчас он без сознания, и его лучше не тревожить, чтобы не усугублять страдания.

— Я срастить рука, нога, — вставила пару слов Эрта. — Он нельзя шевелить! Тварь уходить! — она вновь постепенно перешла на крик.

Элледин спокойно отреагировал на вопли женщины. Только вздохнул:

— Что ж… Он огорчится, что пропустит церемонию, но его здоровье сейчас важнее сантиментов. Пожалуйста, держи нас в курсе, Янтарь, — он повернулся к путникам и сказал им какую-то короткую фразу, после чего они всей гурьбой, вместе с Каленгилом, устремились на выход.

Рыжий эльф заметил Кьяру.

— Оруженосец? — сказал он звонко и певуче. — Сторожишь палатку от зубной феи?

— Да, — весело подхватила девушка. Настроение у нее было на редкость хорошее. — От любых фей, исчадий и остроухих недоумков.

— Не бойся, оруженосец, феи не любят запах серы, — насмешливо продолжил рыжий. Он был бы симпатичным, будь у него более выразительные брови. Улыбка у него была широкая и насмешливая, а в зелено-карьих глазах плясали отблески золотистой ауры.

— Отстань от нее, — осадил его Элледин. — Она действительно охраняет.

— Ага, вчерашний день, — усмехнулся зеленоглазый, а затем вновь обратился прямо к девушке. — Не серчайте, не каждый день увидишь женщину с хвостом. Принял вас за гончую йет[37].

Кьяра улыбнулась в ответ, демонстрируя острые клыки, а эльфы продолжили свой путь. Колкости рыжего были не так уж страшны. Эридан умел и жестче обласкать.

Проходя мимо, Арадрив остановился и сказал ей:

— Эридан сегодня не встанет и завтра, наверное, тоже, так что лучше бы ты пошла отдыхать.

— Я уже отдохнула, — ответила Кьяра. — Скажи, Арадрив, а Нежность — это какой-то титул?

Синевласый немного задумался.

— Я мало что знаю, — наконец проговорил он. — Нежность Ледяной Девы — название ледяного топора, который был избран Госпожой Зимы в качестве своего священного оружия. Возможно, это и титул. Возможно, нет.

— Вот оно что, — хмыкнула чародейка. — На какую церемонию вы собирались?

— Сегодня будем хоронить и оплакивать наших павших, — ответил эльф. — Что ж, не буду отвлекать тебя от караула.

Он пошел следом за своими товарищами. В нем не было и следа того придурковатого, насмешливого мальчика, каким он предстал перед ней раньше. Эта необычайная серьезность в лице и тоне голоса была понятна Кьяре. Потерять товарищей — это очень горько. Сама тифлингесса была далека от понятий семьи, как того надежного убежища, где тебя примут и полюбят несмотря на твои ошибки, даже если весь мир отвернется. С одной стороны она цинично отвергала подобное понятие, как неизбежность проявления слабости, мягкого подбрюшия, а значит, возможности для врагов нанести удар точнее и смертоносней. С другой стороны, что-то было гипнотическое в безусловной искренней любви и чувстве безопасности. Хоть она и считала себя прожженной, но порой и у нее возникали моменты сентиментальности.

Девушка устроилась неподалеку от полога, в густой тени шатра, и снова погрузилась в созерцание.

Лагерь постепенно проснулся, оживился. Мимо туда-сюда засуетились солдаты и рабочие, в основном люди и эльфы. Ни одного тифлинга или полуорка. Какое расистское войско, подумалось Кьяре. Видимо Эридан испытывал глубокое предубеждение к ее собратьям. Что за снобизм!

Вскоре ей стало скучно наблюдать, как палатки покрываются снегом, и она все же решилась рискнуть с жемчужиной. Потратив пару часов на настройку, чародейка обнаружила, что данная штучка способна держать концентрацию на заклинании вместо заклинателя, отчего возможности владельца артефакта расширялись. Сама девушка редко пользовалась подобной магией, поскольку в бою всегда был риск потерять сосредоточенность из-за боли и банальной неразберихи вокруг. Попусту тратить силы она не любила, но вещь все равно была полезная.

Девушке захотелось еще раз рассмотреть камушек, но, прикоснувшись к нему, она почувствовала, как в кожу впилось несколько щупалец, растущих прямо из артефакта. Извивающиеся нити ушли под кожу, проступив, словно вздувшиеся вены или нити грибницы. Боли не было, но чародейка ощутила внедрение чужеродного разума в свои мысли. В ушах послышался гул прибоя. Хорошенько обругав себя за глупость, попыталась снять украшение, но оно накрепко впилось в тело. Ведь предупреждала ее Тимора! Однако сделанного не воротишь. Кьяра поспешила найти шиверпайнских ведьм. Уж они-то должны были понимать, что делать с этой странной штукой.

После долгих поисков, боли от разрыва дистанции с подопечным, девушка, наконец, увидела двух фей, идущих вдоль ряда палаток. Судя по скорости шага, они никуда не спешили. Подбежав к ним, девушка поинтересовалась:

— Можно вас отвлечь?

Времени на любезности у нее не было.

Одна из фей сузила черные, как два семечка, глаза, словно пытаясь вспомнить девушку, а затем сказала:

— Ты служишь Эйлевару, верно? Что тебе нужно?

— Да. Мне нужна ваша помощь, — сказала тифлингесса. Она отодвинула ворот одежды и продемонстрировала жемчужину, устроившуюся аккурат между ее ключиц. — Как ее снять?

— Это Жемчужина Морской Царицы, она принадлежит Оберону! — фея округлила глаза, и те стали напоминать две черные дыры в черепе. — Как вообще она оказалась у тебя?

— Нашла на поле битвы, — быстро ответила Кьяра. Это была не совсем ложь. Кроме того, ей вовсе не хотелось говорить, что она сняла его с трупа бывшего Летнего Короля. Вдруг это какое-то святотатство.

Но фею было не так-то просто обмануть.

— Нашла! — прошипела она. — Нельзя просто так взять и найти такой артефакт! Тем более, бездумно надевать. Эта жемчужина была подарена лично Оберону. Говорят, что она подчиняется только могущественным архифеям, вроде него, если не только ему одному. А тобой, мелкая воровка, она просто закусит.

Тифлингесса дернула хвостом.

— Хорошо. Значит, убьет, — фыркнула она.

На самом деле такой ответ ее не устраивал, и с жизнью своей она не спешила расставаться, но тон феи ее разозлил.

Однако ведьма уже успокоилась, и в ее взгляде появилась некоторая заинтересованность.

— Предположим, я знаю, как можно избавиться от жемчужины, — произнесла она, — но это будет опасно и совсем не бесплатно. С другой стороны, она уже пожирает тебя и скоро, несомненно, убьет, поэтому выбор у тебя невелик.

— Можно попробовать, — ответила Кьяра. Выбор у нее правда был небольшой, а получить помощь бесплатно она и вовсе не надеялась, лишь бы сама плата не оказалась непомерной, вроде той, которую спросили с Эридана. Однако ее душа уже принадлежала Королеве Воронов, так что худшее с ней уже произошло.