— Вам стоит взглянуть на себя, — произнесла Саевил, когда с приготовлениями было кончено.

Эльфийки повернули к ней зеркало в полный рост. Кьяра оглядела себя с ног до головы и не узнала девушку в отражении. Было дико видеть себя в этом платье и с такой прической. Она привыкла к простым, мешковатым одеяниям и не стремилась подчеркивать свою сексуальность. Сейчас Кьяра была похожа даже не на суккуба — на эринию[61], и от этого было неловко.

— Сообщите, когда гости начнут прибывать, — сказала она фрейлинам, — а сейчас мне надо побыть одной.

Молча сделав поклон, они удалились, оставив девушку в одиночестве. Она присела на край кровати, а пальцы нащупали кроваво-красный кристалл фокусировки. Что бы там ни говорил Эридан, но быть готовой ко всему ей было спокойней.

От мыслей ее отвлекла Саевил.

— Гости еще не прибыли, но господин послал за вами, — сказала она.

Кивнув, Кьяра спустилась в тронный зал. Там было тихо и безлюдно, солнечный свет лился в окна и сверкал на гладком полу. Девушка немного растерялась. Она ожидала увидеть слуг, столы, хоть какое-то подобие подготовки для приема. Эридан стоял, сложив руки за спиной, у одного из огромных окон. Увидев Кьяру, он жестом подозвал ее к себе.

— Выглядишь… невероятно, — произнес эльф, оглядывая ее с ног до головы.

Его глаза блестели. Может это солнечный свет, падающий через окно.

— Благодарю, Ваше Величество.

Он подошел к ней ближе:

— Здесь никого нет. Можешь не называть меня так. Хотя, — он улыбнулся, — льстит неимоверно.

Она скорчила мордочку и показала ему язык.

— Это уже больше похоже на правду, — произнес он, продолжая улыбаться.

— Почему ты отказался от предложения Арума? — вдруг спросила она.

Эридан задумался на секунду, затем хмыкнул:

— Я и правда устал служить.

— Но ты же понимаешь, что покоя тебе не видать! — воскликнула тифлингесса, а затем добавила чуть тише. — Или всё? Это конечная точка?

Он вновь погрузился в молчание, а затем медленно проговорил, тщательно подбирая слова:

— Я сделал то, что от меня требовалось. Теперь надобность во мне отпала, а значит, мне уже их не сдержать. Остается уповать на мою игру.

— Как ты хочешь сыграть? Нет, — девушка покачала головой, — неправильный вопрос. Я догадываюсь, чего хотят твои эльфы. Понимаю, чего хочет Аурил. А чего хочешь именно ты?

— Свободы и мести. Только это недостижимо.

— У тебя еще остался должок, — она кивнула на алый камень, пульсирующий на его пальце.

— Да. Я так богат, но весь в долгах.

Он вновь оглядел ее блеснувшими глазами:

— Я рад, что смог уговорить тебя надеть платье. Зрелище, достойное этого дня.

— Какой ты иногда легкомысленный и несерьёзный, — пробормотала она, но на губах появилась улыбка, — а, по-моему мнению, нелепо выгляжу.

— Ты выглядишь как дикая природная богиня, — ухмыльнулся он. — Правда, ты всегда такая. Просто тебя надо чаще купать.

Она не успела возмутиться на его слова, как он внезапно обнял ее.

— Хотелось бы мне поговорить подольше, но они пришли раньше, чем планировалось.

Он отстранился от нее, продолжив:

— Здесь скоро станет очень неприятно, так что будет идеально, если ты уйдешь, а потом мы продолжим разговор.

Кьяра почувствовала, что совсем не хочет делать так, как он говорит, но рискнула довериться его решению.

— Хорошо, — сказала девушка, — Хорошо, но только, пожалуйста, расскажите потом что было.

Она почувствовала, что воздух стал холодней. Особенно сильно это ощущали оголенные участки кожи.

— Хорошо, — кивнул эльф, — но тебе надо поторопиться.

Все еще не совсем понимая, что происходит, Кьяра кивнула и направилась к лестнице на гостевой этаж. Преодолев треть ступенек, почувствовала, как натянулся поводок. Это было особенно болезненно.

— Ох, разорви их всех вроки[62]! Проклятье варгулий! Жало осилута[63] в задницу!

Чародейка осела до самого пола. Ох, Королева, не того ты выбрала, подумала она. Кьяра окончательно запуталась и теперь уже не понимала, чего от нее ждет госпожа. Эридан больше не был паладином Аурил. Так зачем он ей нужен? Мало того, что она ничего не понимала, так еще и сблизилась с подопечным. Подпустила слишком близко, хоть и старательно избегала этого.

— Остроухий ублюдок Бафомета[64], - в сердцах прошипела она сквозь зубы. — Тощий отмороженный урод. Да чтобы тебя инкубы, да по кругу, да в самых темных притонах Флегетоса…

Она костерила его самым черными выражениями, какие знала, но легче от этого не становилось. Когда поток бранных слов иссяк, Кьяра почувствовала себя опустошенной. Нужно вернуться, иначе боль не утихнет. Может быть получится подслушать, что там происходит.

Девушка спустилась к массивной двери, приоткрытой в небольшую щелочку. Сквозь нее было видно лишь маленький краешек тронного зала. Она почувствовала, как по коже прокатилась волна холода, в следующее мгновение она услышала, как отворились массивные двери тронного зала. Звук множества шагов. Глухой стук дерева. Двери заперли на засов?

— Эйлевар! — воскликнул пронзительный старушечий голос. — В твоем дворце слишком много лестниц. Как неуважительно к старшему поколению.

— Присцилла, — сказал, как выплюнул Эридан, — среди эльфов не бывает таких старых кляч. Даже карги выглядят свежими на твоем фоне.

— А ты снова сама любезность, Эйлевар, — гулко, словно удары камней в пещере, произнес голос Дримана. — Ничего, это скоро пройдет.

— Владычица… недовольна тобой, Эйлевар, — продолжила Присцилла. — Ты так внезапно разорвал свой договор. Как это у тебя получилось? Хотя, мне неинтересно. Теперь, когда ты бесполезный смертный, наконец-то можно вымести тебя, как никчемный эльфийский мусор.

Эридан издал отчетливый смешок:

— Даже без покровительства этой отмороженной владычицы старых девственниц я ни капли тебя не боюсь. Думаешь, Аурил просто так поручила мне это дело? Ничтожному мужчине без особых прав в ее жречестве? Ах, разве моя вина, что главная жрица, старая маразматичная дочь фомора и грязи на сапогах, не способна сделать то, что может ничтожный мужчина?

Последние его слова потонули в бешенном женском крике. Множество голосов одновременно выкрикнули заклинания, что-то зазвенело, рассыпалось, упало кусками на пол. Что-то громко зашипело. Чтобы не привлекать внимания, Кьяра обернулась кошкой и выскользнула в приоткрытую дверь.

На полу лежало два тела в белых хламидах. Эридан хлопками перемещался по залу, стараясь не попасть под ледяные копья жриц. Судя по кровоподтекам на одежде, кто-то все-таки умудрился попасть в него. Старуха громко вопила, зажимая рану на руке. Солнечный меч танцевал, разрубая летящие копья. Лед шипел, и куски разлетались блестящими брызгами.

Когда еще одна жрица упала, сраженная сияющим лезвием, Дриман вышел из полукруга своих магов, вытянул вперед руку и скомандовал:

— На колени!

Вибрации его голоса прокатились по всему залу, неся в себе колоссальный магический заряд. Эльф упал на подкосившихся коленях, рукоять выпала из его руки, лезвие мгновенно погасло. Подскочившие маги заломили руки за спину.

Медлить больше не имело смысла. Кьяра вернула истинный облик, и, выкрикнув слова заклинания, призвала молнию. Она целилась в Дримана и магов, что удерживали Эридана. Молния кратко вспыхнула и погасла, развеянная одним из волшебников. Четверо заклинателей нацелились в ее сторону.

— Какого черта? — прокричал Дриман.

Воспользовавшись замешательством, Эйлевар попытался скинуть с себя удерживающих. Один из волшебников отлетел в сторону, эльф потянулся освободившейся рукой к лежащему на полу эфесу. Дриман пинком откинул рукоять, а следующим движением обхватил шею эльфа острыми ножеобразными когтями. Маги вновь заломили его руки. Эридан попытался переместиться, раздался хлопок, но он так и остался на месте, только изранил шею. Кровь капнула на пол.