Неподалеку от общей компании Эридан подошел к Элледину, и они принялись о чем-то беседовать. Паладин хлопнул его по плечу, тот засмеялся, а в глазах вспыхнули золотистые лучинки. Кьяра отвлеклась на шум потасовки: Арадрив чем-то задел гвардейца с бирюзовыми волосами, Сумана. Они сцепились, но было видно, что потасовка шутливая, и никто никого убивать не собирался.
— Так его! Молодец, Суман! — подбадривала она бирюзового.
Краем глаза тифлингесса увидела, как Эридан подошел к Аруму и начал что-то ему говорить. Вопли эльфов заглушали все прочие звуки, поэтому она не услышала ни слова. Верещание Арадрива вновь отвлекло ее: Суман повалил синего на лопатки. Бросив мандолину, Каленгил заворчал, оттаскивая бирюзового за плечи:
— Ну хватит! Совсем раскатал его!
— Спасите! — в наигранном испуге вопил Арадрив. — Если меня убьют, прошу винить в этом Сумана и Кьяру! Я стану первым мужским баньши и буду злобно выть у них под окнами!
— Ну вот, только баньши нам не хватало, — сквозь смех простонала девушка. — Суман, хватит. Он свое получил.
Каленгил помог другу подняться, а затем принялся отряхивать, словно маленького, приговаривая:
— Если ты станешь баньши, ты все равно из этой пещеры далеко не выберешься, ты же в курсе?
— А ты прихвати земельки с моей могилки, — ответил синий, за что получил звонкую оплеуху.
Дурачки, подумала тифлингесса, но с лица ее не слезала улыбка. Дурачки, но какие-то уже родные. Кьяра увидела, как Эридан расположился у груды камней, снимая доспехи. Она подошла к нему, чтобы помочь, и он с радостью согласился. Сняв последний элемент, эльф облегченно вздохнул. Закутавшись в плащ, сел на один из камней. С этого ракурса было хорошо видно всю пещеру: и костер с разноцветными эльфами вокруг, и Арума, и трех фей, и даже гелюгона с великаном, затаившихся по углам.
— Посиди со мной, — попросил он.
Кьяра села на тот же камень, ощущая тепло его тела:
— Расскажи, что нас ждёт завтра? К чему готовиться?
— Завтра мы идем в Древесный Дворец, — начал объяснять Эридан. — Он находится на вершине тех огромных деревьев, которые ты уже видела… Там есть подъемник. Будет охрана из эльфийского дворянства и элитных воинов, равных которым нет во всей Стране Фей, но заклинатели — вряд ли. Титания сама прекрасный заклинатель. Может быть, несколько архифей из ее близкого окружения, но они не ожидают нашего прибытия. «Вряд ли они осмелятся напасть», — думает Титания на вершине своей древесной башни. Они будут ждать шпионов, разведчиков, но дело в том, что феи уже все разведали и создали это место. Прямо под носом у Титании.
Он ненадолго замолчал, а затем продолжил:
— Из твоих видений я помню про трон… А значит, нам предстоит битва с драконом, да не простым. Возможно, это и не дракон вовсе, а конструкт, но дракон или конструкт — это нечто мощное. Нужно постараться уничтожить его с наименьшими потерями. Потому что Титания сильна… Но и у нее есть слабости. Она не так быстра, как Оберон, и она не любит конфликты и сражения. На поле боя за нее сражаются другие. Она будет колдовать, внушать, пытаться сбить с толку иллюзиями и миражами.
Девушка кивнула:
— Поняла, сделаю, что смогу. А зелий не осталось?
Паладин поднял с земли поясную сумку и достал оттуда две разноцветные бутылочки:
— Я на всякий случай взял еще. Паранойя меня ни разу не подводила.
Девушка взяла бутылочки, затем неожиданно улыбнулась:
— Не забудь настроиться на пояс, и не придется пить мерзкое зелье.
— Я настроюсь, но позже, — ответил он. — Это долго, а мне хочется посидеть с тобой и пообщаться. Хотя… помнится, ты говорила, что я скучный собеседник или что-то там в этом духе.
— Мы вчера и так душевно пообщались, — смущенно улыбнулась тифлингесса.
Она почувствовала, как эльф накрыл ее плечи своей рукой, его плащ заструился по ее спине.
— Люблю душевное общение, — произнес он, улыбаясь. — Никогда не надоедает. Главное, соблюдать баланс и не переутомить души.
— Странный ты все-таки, — фыркнула девушка.
— Я? Что во мне странного?
— Такой противоречивый. Не думала, что ты будешь проявлять на глазах у других свое отношение. Делает тебя уязвимым.
— Не будь такой наивной, от них, — эльф кивнул в сторону гвардии, — ничего не скроешь. Уверен, они в курсе каждого нашего действия в шатре.
Вот же пропасть, подумала Кьяра.
— Я не о них, — возразила она. — О феях, великане, дьяволе. Как же твоя боязнь Аурил?
Он задумчиво хмыкнул:
— Да мне сейчас плевать. Я постарался вселить в ребят уверенность в победе. Так будет легче сражаться. Однако я ощущаю, что смерть очень близко. На всякий случай уже поговорил с Элледином и с Арумом. Не хочу, чтобы оставались неясности и долги. На всякий случай.
Она с интересом посмотрела на него:
— О чем поговорили, если не секрет?
— С Элледином поговорили обо всем, что нас связывает, — задумчиво ответил паладин. — Мы очень давно знаем друг друга, махались вместе на тренировочных мечах, когда я был вдвое меньше ростом. Хотел, чтобы наша последняя беседа, если она будет таковой, была не о делах, не о наших проблемах, а о чем-то хорошем. Арум… — он запнулся на мгновение. — Просил прощения за то, что сделал. Не надеюсь, что простит.
В его глазах появилась грусть.
— Я думаю, простит, — попыталась она успокоить эльфа, — и, думаю, оценит твою искренность, — но взгляд Эридана не изменился.
— Он напомнил мне о своих видениях, — все так же грустно произнес он.
— У него тоже были видения? — удивилась Кьяра.
— Да… — вздохнул эльф, — и они предупреждали меня, но я не слушал. Пророчества — меч обоюдоострый. Никогда не знаешь, изменишь ты будущее или наоборот, своими действиями воплотишь его. Три смертельных копья они мне пророчили, три попытки убить. Одна произошла. Они говорили, что чтобы победить Оберона, мне придется умереть. Так и вышло.
— Я думаю, две произошли. Арфисты.
— Да, точно…
Кьяра кивнула, выжидательно посмотрев на эльфа.
— Они сказали, что для победы над Титанией мне нужно пасть, — проговорил паладин. — Что бы это значило, они так и не смогли внятно объяснить. Темпус косноязычен.
— Пасть… — задумчиво протянула чародейка. — Доводилось как-то слышать о паладинах, павших, предавших своего бога, но по факту сменивших хозяина на кого-то другого, тоже достаточно могущественного.
— В этом есть рациональное зерно, — ответил он, — но я не могу предать Аурил. Когда-то, давно, я выменял свободу на службу ей. Это… своего рода договор.
— Я просто говорю, что слышала…
Она сжала его предплечье, даже сквозь ткань одежды почувствовав выпуклые рубцы выжженного клейма. Он отозвался на ее прикосновение, еще сильней прижав к себе.
— Я понимаю… — сказал Эридан. — Я даже думал временами, что это про сделку с дьяволом. Тоже своего рода падение.
— Наверное, — кивнула девушка.
Немного помолчав, спросила:
— Расскажешь, о чем вы договорились с Маммоном?
Эльф задумчиво посмотрел на нее.
— Мы договорились, что он сохранит мой секрет, — тихо произнес он, глядя ей в глаза, — а я кое-что для него добуду, а это, — он показал ей правую руку, на пальце которого красовался большой овальный камень, пульсирующий красным, — это — материальное подкрепление нашего договора. Дает мне некоторые силы, но и где бы я ни был, он везде сможет найти меня и призвать к ответу, если до этого дойдет.
Он пошевелил пальцами, и Кьяра заметила, что хоть камень и выглядел, как массивный перстень, но кольца не было. Это было странно, но, кажется, камень был вплавлен прямиком в плоть.
— Я уже говорил, что затеял одну опасную игру, — продолжил паладин. — К сожалению, сделка в Маммоном не входила в нее, но так я хотя бы смогу продолжить.
— Надеюсь, твой план сработает, и эта игра стоила того, — ответила чародейка. — Насколько в моих силах, я тебя поддержу.
— Спасибо, — тихо сказал Эридан и вдруг прижался лбом к ее лбу. — Ты храбрый маленький кот, львиное сердце. Побереги себя во время битвы, не лезь на рожон. Я буду присматривать за тобой.