— А может сделать тебя наложницей, когда завоюю дворец? С такими коготками это вполне возможно. К такой прислуге не грех и проявить внимание, и одарить чем-нибудь.

Кьяра проигнорировала эту реплику, даже хвост не дернулся.

— Удивительно, — продолжил эльф, установив фонарь на подставку рядом со столом. — Массажа ты боишься, а на угрозы стать наложницей бровью не ведёшь.

— Так это всего лишь угрозы, — фыркнула Кьяра с пренебрежением в голосе. — Когда вы будете во дворце, уверена, появится много кандидаток или, может даже, кандидатов на эту роль.

— Не очень, — парировал эльф, усаживаясь в кресло. — Ведь многих я убью. Возможно и всю прислугу, если не подчинятся.

— Тогда, тем более, вам в первую очередь понадобится обычная прислуга, а наложниц, уверена, придумаете, где набрать. Например, Маленур.

Эридан на секунду замер. Это имя…

— Она не сможет быть моей наложницей, — тихо ответил он.

— Тогда не Маленур. Есть ещё Саенис, — не унималась девушка. — Она же вам очень нравилась. Всегда можно воскресить.

— Да, Саенис была очень красива, — кивнул Эридан. — Такие прекрасные огненные волосы. Бархатистая кожа. Изящная фигура, которая так и притягивала взгляд. Забыть бы ещё, что она хотела превратить меня в марионетку Лемифинви.

Тифлингесса промолчала, на ее лице мелькнуло выражение легкой досады. Расстроилась, что ее уколы все никак не попадают в цель, подумал Эридан. Он не понимал, почему вообще продолжает этот странный разговор, наполненный взаимными остротами. Очевидно, Кьяра пыталась его задеть, но он уже успокоился. Даже имя Маленур не вызвало ничего, кроме легкого напряжения.

— А, может, я просто умру, и все мои планы не имеют смысла, — хмыкнул он, обмакнув перо в чернильницу. — Да и Аурил не позволит мне получить удовольствие от жизни. У тебя промелькнуло такое странное выражение лица. Интересно знать, что тебя огорчило.

— Всего лишь переживаю за вас и вашу полноценность, — с неприкрытой издевкой ответила Кьяра. — Вы же так рабски зависимы от богини.

Он поднял глаза на девушку:

— Ты переживаешь только за себя и свою миссию. Это вполне рационально. Так что оставь этот цирк.

— Должна же я как-то развлекаться, раз уж меня понизили до прислуги, — съехидничала Кьяра, улыбнувшись оскалом.

Она вновь осмелилась подойти к столу. Их взгляды встретились. В глазах Эридана было ледяное спокойствие.

— Я передумал, — сказал вдруг он. — Не быть тебе наложницей. Как тебе должность домашнего питомца? Правда, придется носить ошейник и спать в клетке, но тебе не привыкать.

Девушка злобно зарычала. Когти лежащих на столе ладоней скрипнули по столешнице.

Не сводя с нее глаз, эльф невесело усмехнулся:

— Я всего лишь предложил, а ты уже так охотно соглашаешься.

Тифлингесса прожгла его взглядом, полным ненависти.

— Теперь ты меня ненавидишь. Мечтаешь убить взглядом, — хмыкнул эльф. — Это была всего лишь шутливая острота, которая попала в цель. Тебе сейчас больно или обидно?

Слегка успокоившись, девушка убрала оскал.

— Больше никогда не пытайся задеть мои эмоции, — произнес он спокойно. — Они мешают твоему делу, вот и не волнуй их понапрасну. Ты требуешь, чтобы я рассказал тебе свои тайны, но для этого необходимо доверие. Лапочка, я не хочу, чтобы мне плевали в душу. Она у меня есть, уж поверь.

Что-то изменилось во взгляде Кьяры.

— Прости, Эридан, — тихо сказала она, — я наговорила лишнего после смерти Эрты и Янтаря.

Паладин не смог скрыть удивление. Поднявшись с кресла, он немного наклонился в сторону тифлингессы, не веря услышанному.

Она облокотилась о столешницу, задумалась на несколько мгновений.

— Когда я пыталась тебя взбодрить, я делала это не для Королевы и не ради приказа, — тихо произнесла она. — На тебя было страшно смотреть. Такой убитый и потерянный, а нам воевать. Я не знала, как к тебе подойти и что сказать. Посочувствовать? Ты два дня меня избегал. Эрта тоже стала мне дорога, и Янтарь, и даже разноцветные разгильдяи…

— Понятно… — задумчиво кивнул Эридан. — Я подумал, что ты делаешь это ради Королевы, и эти мысли внезапно сильно меня задели. Ты не хотела мне зла…

Встав из-за кресла, он облокотился о противоположный край стола:

— Я боялся, что Аурил еще кому-нибудь причинит вред, поэтому избегал всех. Молился, постился и вымаливал прощение у госпожи. Я тоже был груб. Извини.

Немного помолчав, чародейка посмотрела на него:

— Я часто тебя не понимаю. Иногда ты добр и ласков, как тогда в лазарете, а иногда такая заноза высокомерная, что подойти страшно.

— Я не высокомерен! — возмутился было эльф, но осекся. — Я что, высокомерен?…

Тифлингесса утвердительно кивнула.

— Свалил бы все на отцовское воспитание, но нет… — пробормотал он. — Я… опасаюсь быть добрым. Это злит богиню.

— Все равно прорывается, — покачала головой Кьяра. — Можешь не быть добрым ко мне, но если будешь доверять и делиться информацией, я буду полезным союзником.

— Проблема в том, что я хочу быть к тебе добрым, — признался Эридан.

Настала очередь Кьяры удивиться до глубины души, она посмотрела на паладина округлившимися глазами.

— Не смотри на меня так, — произнес он. — Да, я хочу быть добрым к тебе, позаботиться о твоём будущем, но выражаю я это, как умею. Да и ты, бывает, злишь меня, из-за чего я становлюсь грубым и жестоким. Думаю, что зря жалею тебя, но потом меня отпускает.

Она кивнула, улыбнувшись:

— Даже интересно, в какой момент я из презираемого существа стала тем, о ком хочется позаботиться? Если ответишь, то, так и быть, я тоже отвечу на какой-нибудь откровенный вопрос.

— Я был предвзят к тебе, ты была навязана мне, — начал объяснять эльф. — Я был полон злости по этому поводу, хотел относиться к тебе как к вещи, но в какой-то момент понял, что ты похожа на меня, а я веду себя не лучше собственной хозяйки, — он ненадолго замолчал, подбирая слова. — Я увидел в тебе живого человека, с историей, мыслями и чувствами. В Приюте певца я услышал про двадцать лет твоей неволи, и во мне проснулось сострадание. Я думал, добрые чувства давно покинули меня.

Немного помолчав, он продолжил:

— Потом ты рассказала, как продала душу, и меня поразила несправедливость этой ситуации. Ты разозлилась на меня, а я больше недоумевал, как боги допустили такое.

— У меня был выбор молиться Тиморе или призвать Королеву, — объяснила девушка. — Я выбрала то, что мне знакомо, только и всего. Я тогда подумала, что ты издеваешься. Мне, можно сказать, повезло. Из двадцати лет я бегаю по поручениям всего восемь. Либо я была не нужна Королеве, либо что-то еще, но почти двенадцать лет я прожила спокойно.

Сделав небольшую паузу, она хмыкнула:

— Когда я заходила в комнату в Приюте певца, я думала, ты меня убьешь. За то, что отыгралась на второй день, за то, что обманом чуть не поменяла свою душу на твою…

— Я тогда уже месяц как позабыл о тебе, — произнес Эридан. — Ты застала меня врасплох, удивила. Пришла с вином, как на свидание. Хорошая тактика, на мне сработала.

— Месяц? — переспросила Кьяра. — Для меня прошло дня четыре.

— Время в Стране Фей течет иначе, чем на Фаеруне, — объяснил он. — Я покинул ее раньше, и для меня прошел месяц… У меня тоже есть, что спросить у тебя.

Тифлингесса повернулась к нему всем корпусом, внимательно слушая.

— Я хотел бы знать две вещи, — начал он. — Ты бываешь такой доброй. Это подкупало, хоть я и боялся подвоха. У тебя нет причин быть доброй ко мне. Ты ничего обо мне не знаешь. Я для тебя большой злой незнакомец. Может, ты боишься меня? Я не могу понять, как ты ко мне относишься. И я, правда, хочу знать, что бы ты сделала, будь твоя душа снова твоей.

— Сразу отвечу на второй вопрос, — улыбнулась тифлингесса. — Опять сделала какую-нибудь глупость, ввязалась в авантюру, осталась бы здесь, с вами, до конца… — неопределенно пожала плечами. — Убеждала бы себя, что начну спокойную новую жизнь, и не смогла бы.