"Лена!" — гаркнула я самой себе, но, кажется, попала не в тот мысленный поток.

Милн быстро схватил мою фразу и тут же посыпались восклики:

"Вот и я о том же! Лена это всё!"

"А вдруг не я? Вдруг предатель ещё один нарисовался?" — вставляю и я свои пять копеек.

"Подождите вы, давайте по-порядку, — угомонил нас Король. — На что ты намекал, Милн?"

"Когда про кашу несвежую сказал? Ни на что…"

"Нц! Когда сказал, что Лана может быть той самой. Ты имел ввиду пророчество? Верно?" — голос у Аверила заметно улучшился, перестал быть слабым и тихим. Наконец-то в него вернулась прежняя стойкость и рассудительность.

"Ну, подумай сам. Тучи там, молния… Всё про меня, как Мориц завещал. А второй раз "дитё" катать я уже, кажется, не смогу — головы скоро лишусь, понимаете ли!"

"Но у неё нет пурпурной крови, значит, это не она".

"Может, это будет одна из невест, которую мы каким-то чудом спасём на приёме? "- предположила я.

Парни затихли. Я вместе с ними.

Ну… Вот как я могу быть "той самой"? Да, у меня уже есть что-то от слова" дракон", но пока это что-то граничит лишь со способностью говорить, не используя звука и горловых связок. Другого я пока в себе, помимо способностей, предназначенных Маяшкам, не наблюдала. Или уже наблюдала, но не помню.

"Возможно, она превращается в дракона, но, как это обычно бывает, кровь её должна поменяться, изменить цвет, а то и структуру. Если же она продолжает быть красного цвета, а не жёлтого, к примеру, как у меня, значит, она либо не превращается, а просто перенимает некоторые драконьи способности, что наверняка, либо, если же она, и правда, из нашего семейства, то сейчас имеет лишь малый дар на самой низшей ступени из всех драконьих титулов — кровь-то красная!" — размышляет Аверил.

"А что там говорилось про деву, меняющую облик?" — поинтересовалась я.

"Ты слышала нас? Ты же спала!" — Милн и Король одновременно прикрикнули мне в уши.

"Да я много чего слышала, пока в отключке лежала…"

"От… что?" — спрашивает позади меня проснувшийся дракон. В конец проснулся, раз сейчас на месте усидеть не может: от наших слов постоянно ворочается, а потому меня в неловкое положение ещё сильнее ставит. Хотя, вынуждена признаться, рану я уже больше не чувствую, как и боль от неё. Такую грелку я бы у себя дома завела… Ой, то есть…

"То есть, у нас есть несколько догадок", — заключает Аверил и попутно разжимает свои руки на моём животе.

Но добавить мы что-либо не успеваем — через стражу, крича и извиваясь, пробирается Эрн. Как только дверь темницы за ним захлопывается, он тут же кладёт свои руки на точно такой же широкий ремень, как я когда-то наблюдала у Морица, и синие огни, выходя из небольшого портала в этом самом ремне, смыкаются липкими пятнами на дверях, не давая страже проникнуть внутрь.

Эрн быстро произносит, даже не смотря на нас:

— Мориц у портала, Луци с ним. Тот мелкий просил, чтобы я у вас что-то забрал, пока Доррон отвлечён армией с Горзоном, — зельевар наконец поворачивается в нашу с Аверилом сторону и тянет руки через решётку, тараторит: — Отдавайте мне, я попытаюсь помочь вам. Разбираться, где вера, а где правда — вам же на зло. Давай же, Король, прочти мою правду, и мы вас вытащим.

Его Величество кладёт на мои плечи руки и замирает. Я, почувствовав его спокойное дыхание на своём лбу, тихонько поднимаю глаза вверх и встречаюсь с двумя ярко-жёлтыми глазами с небольшими чёрными разрезами посередине.

— Не врёшь, — констатирует факт Король, немного наклонив голову вбок. Затем говорит в лицо запыхавшемуся в спешке Эрну: — Мне нужен Клич и Мориц в обязательном порядке. Завтра, во время второй церемонии. Ты всё уяснил?

— Но как же она, — зельевар руки протянутой не убирает, зато теперь встречается своим ошарашенным взглядом с моим. Спрашивает ещё раз: — А как же она? Мориц же сказал, что на этот счёт нужно действовать быстро и послать Маяшку домой как можно…

— Я знаю, потому что это я разрабатывал план на случай войны, — голос Аверила, словно лёд, замораживает каждого присутствующего вокруг. — Но сейчас я диктую новые правила. Сейчас в приоритете не свобода свахи, а брачный обряд.

Эрн, понимая, что спорить с Его Величеством бессмысленно, уточняет:

— Что мне сказать Доррону? Как принести вам Клич?

— Скажи, что нас нужно немедленно доставить в мои покои. Клич украдёшь с помощью этого кольца, ты знаешь, откуда оно и зачем служит. Лана, — Аверил кидает небольшое украшение прямо в руки Эрну и теперь обращается ко мне, раскрыв свою ладонь рядом с моей, — где слюна многохвоста?

— У-у меня! — полный радости, кричит Милн.

Его отец бросается к его решётки, а я быстро сползаю с Короля и присаживаюсь к самым балкам, чтобы, видимо, просто увидеть то, чего мне так не хватает в последнее время. Аверил же меня спокойно отпускает.

— Сынок, — Эрн крепко сжимает в своих ладонях руки Милна и прикасается к ним лбом. Второпях произносит: — Я спасу тебя, и мы заживём с нового листа. Ты только продержись ещё немного, я обещаю, ты скоро станешь свободным.

Сердце моё ёкает и сжимается. Уверена, мой отец сказал бы мне то же самое. Слёзы сами собой наворачиваются на глаза, особенно, когда вспоминаю, что мои так просто разбросанные обещания, хоть и были выполнены, но не все и не в полной мере.

Я словно привариваюсь к железу пальцами и не могу отодрать себя от столь душещипательной картины.

Какая там свобода? Какая Земля? Я уже не смогу так просто покинуть этот мир… Бедный Милн, надо его ободрить, я уже вижу, как по его щекам бегут слёзы, но я не могу ничего сделать… Бессильная, глупая сваха.

— Не расстраивайся, всё только начинается, — шепчет мне на ухо Аверил, а затем аккуратно дотрагивается до моих рук. Бережно касается каждого моего пальца, затем нежно берёт за запястье и безмолвно прижимает мои руки своими.

От нахлынувших чувств кружится голова, и я больше не могу спокойно наблюдать за тем, как рушится этот мир. И по чьей вине?

— Всё будет хорошо, Елена, — долго не думая, парень заключает меня в свои объятия и крепко обнимает. — Когда-то я тоже прощался со своим отцом, и эта боль засела во мне надолго.

— Но у меня же ещё будет шанс встретиться с моим? — задаю этот вопрос я в пустоту.

Но пустота отвечает:

— Обязательно.

***

Всё происходит быстро и в спешке.

Не успей Эрн испариться за дверью камеры, как, буквально пару минут спустя, в неё врывается Доррон.

Старый зельевар явно чем-то раздражён. Он быстро открывает решётку и проходит в нашу камеру.

Присаживается напротив Аверила и злобно шипит тому в лицо:

— Если сделаешь хоть шаг не в ту сторону, я прокушу голову тебе и твоей глупой свахе, так как мне плевать на ваше проклятье и на Горзона в том числе. Умрёт он, умрёшь ты, — дракон тычет в меня пальцем, — а я буду править и без всякой навеянной чепухи. Всё понятно?

— Лучше и не придумаешь, — лишь усмехается Его Величество, хотя прижимает меня к себе пуще прежнего. От этого мне становится в разы страшнее.

Доррон, после своей активной речи, поднимается на ноги и хлопает в ладоши.

Перед нами появляются одна за другой те молчаливый нимфы. Правда, сейчас они далеко не такие: все, как одна, заливаются слезами, будто в замке кто-то помер, и, взглянув на нас с Королём, начинают реветь ещё громче.

Зельевар же подаёт свой суровый голос:

— Отвести в покои, приодеть, как подобает, и что бы через час были готовы. Гости прибудут через пять часов, за это время, я так думаю, вы успеете доучить недоученное. Живо-живо!

И испаряется. А с ним и улетучивается Милн, но этого я замечаю не сразу. Лишь, когда выхожу из камеры, опираясь на тонкие полупрозрачные ручки, что хватают меня и тянут на свободный ото всех и всего выход. Я оглядываясь назад и вижу, как Аверила так же бережно под руки несут эти по-прежнему плачущие существа. Вижу, как опущена голова Короля, как повисли руки, как кое-как плетутся ноги. Неужели совсем скоро случится казнь? Но что же мне делать, если палачом на этой самой казни окажусь я?