— Ха, — мужской голос — идеальный бархатистый с ноткой усталости — вновь расползся вокруг меня.

— А что за проклятие, не припомните?

— Не бежишь наверх. Странно, — голос замолк.

— М-может, у вас огонька найдётся? А то здесь как-то, ну, совсем темно…

Вспышка. Внезапная, резкая. И я вдруг наблюдаю в ней дрожащую улыбку на свисающей вниз голове. Сразу бросились в глаза лохматые волосы. Чёрные-чёрные, с белой проседью. И оголённая мужская грудь. И руки, прикованные к холодному серому камню.

— Не удивлена? — с ноткой огорчения спрашивает парень. Да, определённо, молодой парень.

— Ха, конечно, нет, — конечно, да, но я просто ожидала монстра увидеть, а не костлявое и жалкое на зрелище тело!

Это точно брат Магоши. Чутьё прям имя готово было его вывести мурашками по моей коже.

— И как тебя освободить? — интересуюсь я, совсем потеряв страх. Подхожу поближе к парню и, пока его извержённое пламя медленно догорает на стене, поросшей мхом, оглядываю самые осветлённые участки. И нахожу! Замок! Ха!

— Не так я представлял свой обед, — изрекает парень и пулей выдирает руки с цепями со стены. Секунда — и я прижата к противоположной стене. Мой рот зажат, глаза открыты во всю, а сумасшедший незнакомец ехидно облизывает длинным языком свой давно не встречающий влагу рот.

— Братик! — слышу я голосок Магоши, что эхом доносится до меня откуда-то сверху.

Ну и "братик" у этой девчонки! Страх Божий! И он, к тому же, тоже услышал голос сестры и тут же моргнул, будто бы не понимая, что творит.

— О, так это ещё один "спаситель" от сестры, — хмыкнул Милн и отстранился от меня. Глаза его потухли, изменив свой оттенок с "дикой страсти" на "лёгкую усталость", а затем парень щёлкнул пальцами, в окончании потеряв над моей персоной интерес.

Стена позади меня издала мелкую дрожь, а после расступилась, словно бы была не многотонным камнем, а обычной, раскладной, деревянной дверью, не ищущей перед собой преграды.

Тут же из-за моей спины повеяло приятным запахом корицы и свежесваренным кофе, а Милн, на глазах моих превращающийся в обычного среднестатистического парня с лёгкой кофтой и в домашних штанах, пригласительным жестом руки развернул меня на сто восемьдесят градусов.

И подбородок мой упал на землю — всё передо мной предстало в ярком, тёплом свете, начиная с уютной светло-бежевой кухни, освещённой парящими над потолком плетёнными лампами, украшенными маленькими фигурками жучков, и заканчивая просторным диваном с… ТЕЛЕВИЗОРОМ???

Плазма, чёрт дери этот удивительный мир! Самая настоящая!

Дыхание спёрло в конец, дышать стало сложнее, даже с учётом дуновения на меня лёгкого ветерка с кондиционера, лениво повисшего над телевизором.

— Это телевизор, — поясняет за моей спиной Милн, стряхивая пыль, по-видимому, со своей одежды, — странно, что ты никогда не видела такое изобретение, ведь оно, в конце концов, с твоего мира была привезено. Ты ж земляника, да?

— Землянка, — шёпотом поправляю я брюнета, а про себя пытаясь переварить всю комичность ситуации.

— А, да, — парень лихо запрыгивает на диван и, словно бы забыв о моём существование, протягивает руки к стоящей на стеклянном столике ванночке чего-то бело-розового и начинает то лениво поедать, при этом всматриваясь в глухой чёрный экран плазмы.

Я же стояла всё с тем же шоком и не находила слов для объяснений самой себе, что здесь, блин и оладушки, происходит?

— Что ты делаешь? — наконец интересуюсь я, поймав себя на мысли, что никогда не дождусь, когда Милн, этот странный недочеловек, включит земной аппарат.

— Смотрю телевизор, а что это по-твоему? Ты проходи, не стесняйся. Скоро за тобой придут и вытащат из этой засады.

Резко спасителя мне стали неинтересны, я увлеклась наблюдением за Милном, неотрывно смотрящим, да с таким голодным интересом, на квадратную черноту.

— Но ведь чтобы "смотреть телевизор", его нужно сперва включить, тебе так не кажется? — я прошла пару метров и встала позади спинки дивана. И я всё ещё была под диким шоком.

— Включить? Не, — отмахнулся Милн, тихо чавкая, — я все эти верёвки чёрные отрезал — мешали. Да и зачем его включать? Телевизор — это ценная вещь!

— И в чём же она ценна, пока не работает? — бровь моя изогнулась в издёвке, но моей иронии Милн не расслышал.

Брюнет сделал важный вид, задрав подбородок повыше, и произнёс, ткнув указательным пальцем в воздух:

— Считаю, что это творение заслуживает не одну тысячу наград его изобретателю. Удивляюсь я с вас, землянников, как вы можете такие удивительные вещи изобретать. Это же не просто чёрная штука, это же целое окно на собственное отражение и мысли! Вот смотрю я в него и тут же в голову разные идеи приходят. Порой я так вообще часами могу на своё отражение смотреть и думать: "Где ж такого умного мир наш найти ещё может?"

Тишина, разбавленная горделивым взглядом хищных глаз, взирающих на меня из отражения плазмы.

Руки мои сами собой сложились крест на крест на груди, а улыбка довольно быстро расползлась на всё лицо. Мне не то что бы хотелось смеяться, мне хотелось орать во весь голос. До того этот мир и эти странные персонажи в нём были абсурдны, переходящие из крайности в крайность.

Но я сдержал сей порыв и тихо добавила:

— Ну да, мы тоже провода обрезаем, когда Вселенский замысел угадываем. Но как же тебе удалось кондёр подключить, раз ума подключить телевизор не хватило? И розеток с электростанциями я не видела у вас.

— Так эта ветродуйка называется "кондёр"? Похоже на заклинание одно, превращающее мужчин в жаб, — усмехнулся Милн, подскакивая с дивана. Затем он всё же ответил на мой вопрос: — Я дракон из рода Элтеров, а этот род, пусть и довольно скуден в своей родословной, но обладает поистине сильным даром молний. Мне ничего не стоило один раз ударить вашу холодную штуку своей магией, чтобы она завелась.

"Вот оно что…" — думала я, пытаясь придать самой себе уверенность в том, что этот паренёк меня не тронет, а уж тем более не ударит током.

— Так кто, говоришь, меня заберёт? — интересуюсь я, попутно осматривая две остальные двери по обе стороны от дивана.

— Тот, кто держит меня здесь, разумеется.

— И зачем? — мимолётно, будто бы мне это не особо и интересно, спрашиваю я.

— А вот это уже, милочка, не твоего ума дело. Как окажешься наверху, передай малой привет от братика. И попробуй убедить её, наконец, что я здесь не умираю, а… как это у вас на земном? "кайфую".

— И тебя всё устраивает? — я аккуратно провожу рукой по настоящей коже дивана, пытаясь представить у какого существа она была позаимствована.

Милн недовольно хмыкает, а его короткие волосы темнеют, пропуская почти не заметный, но разряд электричества.

— Пришла тут, спасительница. Сколько таких было здесь до тебя? Будешь мне и дальше такие вопросы задавать, Доррон спасти тебя не сможет — не успеет, зато я пообедаю прекрасной человетянкой.

— Человечиной, — поправляю я в очередной раз Милна, а затем довольствуюсь, как тот лишь сильнее злится, но делать — ничего не делает. Лишь стоит рядом с кухонным столом в такой же зажатой позе, как и я.

— Ладно, — спустя минуту брюнет всё же перестаёт сердиться и спокойно заводит со мной беседу. — Пока ты не ушла, не поделишься интересной частью своей жизни? Слышал, у вас есть "Американские горки" и сладкая вата.

— Да, есть, — киваю я, удобно устраиваясь на невероятно мягком диване.

— И ещё у вас есть Путин, — озарённый недавним воспоминанием, пришедшим так спонтанно в голову Милна, тот, довольный собой, удобно устраивается с ногами на кухонном столе. — Расскажи побольше о вашем мире, да и вообще о чём угодно.

— О чём угодно рассказать не получится, — смято произношу я, стыдливо опустив взгляд. О чём мне говорить неземному существу, если кроме работы, страшного отражения в зеркале и лица папы я больше ничего и не видела, не замечала. Точнее, не хотела видеть и замечать. Меня волновала лишь моя внешность, мои внутренние проблемы, будто бы решив их, моя жизнь тут же превратится в сказку.