Нет, это все не выход. Это все не решение. Было, проходили, плавали.

Истерика — это еще не эмоции, убеждения — это еще не доверие.

Что же делать, что же делать.

Можно взять и уйти. Опять уйти. И ждать его следующего хода. Или не ждать. Можно все что угодно, главное захотеть этого. Вот только чего я хочу?

Наверное, это все выглядит забавно. Я наворачиваю круги по лестничной площадке, то подлетаю к двери, то мчусь к лифту. Сомнения. Большие такие и толстые. Так хочется все сделать правильно. Но нет этого правильного. И не будет, никогда.

Преодолеваю оставшееся расстояние до квартиры. Нажимаю на звонок, и дверь открывается в тот же момент.

Бросаю беглый взгляд на Сашу. Волосы на голове, слава Богу, отрасли, и делали Чернова похожим на самого себя. Борода, правда, тоже имелась на месте, но была заметно короче и смотрелась вполне неплохо. Мне даже понравилось. Он был как всегда бледным. Домашняя одежда — футболка и спортивные штаны — были в той самой зеленой краске.

— Ждал? — констатирую я.

— Стас позвонил.

— Наблюдал? — я киваю головой в сторону глазного зрачка.

Саша не определенно пожимает плечами.

— А чего тогда сразу не открыл?

— Тебе нужно было время принять решение, — как-то совсем безхитростно поясняет он.

— А если я его так и не приняла?

Саша лишь улыбается. Ясно и спокойно. А потом протягивает руку мне навстречу, обхватив за талию.

— Оно у нас еще будет, — говорит, увлекая меня за собой в квартиру. Входная дверь захлопывается за моей спиной, отрезая нас ото всего остального мира. Саша продолжает обнимать меня за талию, вернее за то место, где она скрыта под курткой. И я успеваю порадоваться, что на мне столько лишней одежды, потому что если еще чувствовать Сашины прикосновения, то мыслить трезво будет просто не возможно. А работающие головы нам сейчас нужны как никогда.

Он смотрит на меня своим темным и зачарованным взглядом, при этом все так же легко улыбаясь.

— Чего? — смущаюсь я от его пристального рассматривания.

— Ты пришла, — с каким-то придыханием говорит Саша.

— Пришла.

Не спорить же с очевидным.

А Чернов продолжает смотреть и улыбаться. Кажется, я даже начинаю краснеть. Выходит как-то совсем по-детски. Странно это все для людей столько лет в браке проживших. Это вот пусть Стас на свою Алину так смотрит, а она стесняется. Потому что как-то совсем наивно выходит.

Я первая отвожу глаза.

— Саш, прекращай.

Он крутит своей головой, отгоняя наваждение, ведомое только ему.

— Извини, соскучился.

— Ты меня не прошлой неделе видел. На ужин к нам приходил, помнишь?

— Это не то было…

— Тогда что?

— Сама знаешь.

И я знаю, вернее понимаю. Последний месяц мы честно выполняли родительские обязанности, мы были друг другу родителями наших детей, без всяких намеков хоть на какое-то МЫ.

И вот, спустя столько времени я… пришла.

Потом сама же пугаюсь своего понимания. А если Чернов сейчас все неправильно истолкует? Вдруг решит, что я насовсем пришла, к нему? А у меня нет никаких решений. Я сюда просто неслась в порыве эмоций.

От этого я еще больше смущаюсь и начинаю ерзать под его рукой, и Саша меня отпускает.

— Сань, — зовет меня.

— Я скандалить пришла, — быстро выпаливаю на одном дыхании. — Драться и истерить. Дети рассказали про квартиру, про то, что ты из Москвы уехал, что с работы ушел…

В один момент он становиться очень серьезным, нет больше той дурацкой подростковой улыбки на его лице.

— И тебе это не понравилось? — осторожно уточняет он.

— Мне не понравилось, что это сделали они. А не ты. Саш, почему ты мне ничего не сказал? — именно этот вопрос больше всего тревожил меня последнее время. Я ведь догадывалась, что он здесь, в городе, и не понимала, почему он молчит.

— А если б сказал, чтобы ты подумала?

— Нуууу, не знаю.

— Зато я знаю, — уверенно говорит Сашка. — Ты бы придумала, что я так пытаюсь свои грехи перед тобой загладить. Подкупить. И ничем бы хорошим это не закончилось.

— И ты решил, действовать за моей спиной?

— Решил, что независимо от того, вместе мы с тобой или нет, я должен быть здесь, рядом с вами.

Сердце начинает биться чуть быстрее. Глупое, оно тоже на что-то надеется. Но я еще не все узнала, что мне надо было.

— И что для тебя совсем не имеет значения, вместе мы или нет?

— Не имеет…

Ждала любого ответа, кроме этого. Внутри меня все обмирает. Хоть опять начинай рыдать. Я даже делаю шаг назад, подальше от Саши.

— Я для себя все решил, — продолжает он. И от каждого его слова, мне хочется сжаться в комок. — Я буду любить тебя при любом раскладе. Даже если ты решила, что будешь жить без меня, значит, я просто буду рядом. Можно сказать, что выбрал себя наказание.

— Меня?

— Скорее уж жизнь без тебя. Мой путь на Голгофу.

— Сколько патетики, — цепляюсь я.

— Сколько язвительности…Я тут, между прочим, тебе в любви признаюсь.

— Да не сомневаюсь я в том, что ты меня любишь! — выходит как-то совсем резко.

— А в чем ты сомневаешься? — поджав губы, спрашивает Саша.

Я тяну время. Снимаю шапку, шарф, поправляя волосы. Осматриваюсь по сторонам в поисках вешалки, но в коридоре пусто. Приходится сжимать их в руках.

— Саня, в чем твои сомнения? — настойчиво повторяет Чернов.

Совсем по-детски шмыгаю носом. Как он не понимает?

— В том, что опять в какой-то момент молчать начнем. Таиться друг от друга. Сомневаться.

— Так, понял…

— Ну, вот что ты понял?! — возмущаюсь, всплеснув руками. — Я же вот, сюда к тебе бежала, как раз, чтобы разборки устроить. Как всегда. А ты говоришь, что я сама все решения принимаю. Но ведь ты такой же. Сам что-то в своей голове решаешь, а мне потом только догадываться приходится, что ты этим сделать или сказать хотел.

— То есть все сомнения сводятся к тому, что я — единоличник, а ты мне не доверяешь? — Да доверяю я тебе! Всегда доверяла, в чем-то больше, чем себе…

— Что-то я не заметил, — со скепсисом в голосе, замечает Саша.

Бросаю на него недовольный взгляд. Как ему это объяснить?!

— Ты понимаешь, что вот сейчас я тебе верю. Здесь и сейчас. Верю. Но я не знаю, что будет потом. Ты со своим: «Я решил быть с вами всегда». А как это всегда, Саш? Получается, что до этого было так, временно? В чем разница?!

Чернов взвешивает мои слова, не торопясь отвечать. Я в этот момент расстегиваю крутку. В квартире жарко.

— Разница в осознанности, — начинает Саша, при этом внимательно глядя на меня. — В выборе. Мы с тобой до этого жили по инерции, в зависимости от того, куда нас жизнь заведет. Жили и жили. Хорошо было, даже когда тяжело. А потом ушло то, что толкало нас. И оказалось, что мы ни разу не рядом. Сейчас же мы должны принять решение. Либо вместе, либо… тоже вместе, но видимо уже как-то иначе. Я хочу быть с тобой, не потому что звезды так сошлись, а потому что я действительно хочу быть с тобой, — Саша делает паузу. А потом более жестко добавляет. — И буду. Просто пока не понятно в качестве кого.

Хочется застонать. Я даже голову к потолку закидываю, чтобы на Сашку не смотреть. Он говорит все правильно, такие нужные и верные слова. Вот только успокоения они мне не несут. Сейчас мы мыслим логически, и мне это не нравится. На эмоциях мне тоже плохо, когда кричим, когда ругаемся. Мы с ним зависли где-то между. Вот как сейчас, стоим у порога и топчемся ни туда, ни сюда. Я его простила? Кажется да, по крайней мере факт измены ушел куда-то на второй план. Потому что гораздо страшнее оказалось жить в сомнениях к нему, к себе. Эти раны были глубже, больнее, острее.

— Все! Хватит! — отчаянно бросает Саша, хватая меня за плечи, и дергает на себя, вырывая из раздумий. — Саня, мы можем с тобой думать, говорить, обсуждать, рассуждать сколько угодно. И так ни к чему не прийти.

— Но… — пытаюсь возразить я, но Чернов не дает сказать, с жаром продолжая дальше.