— Сань… Поговори со мной, — нежно зовет он.

— Саш, почему сейчас? Почему именно сейчас. Так не вовремя.

Он разворачивает меня и прижимает к себе. Я утыкаюсь ему в шею.

— Это так нечестно, — шепчу я. — Так нечестно. Но разве мы можем от него отказаться? После того как родили Стаса? Разве мы можем убить этого… ребенка?

Я знаю, что не можем. Родить ребенка будучи школьниками, и убить его, будучи… Будучи взрослыми? Хотя я сейчас совсем не чувствую себя таковой, хочется под крылышко к маме и плакать.

— Не можем, — вторит мне Сашка. И мне становится легче, совсем чуть-чуть, но легче.

— Саш, что мы нам делать?

Он гладит меня по волосам, проводит губами по моей шее.

— Ты знаешь, что я тебя люблю? — вдруг невпопад спрашивает меня. Я не отвечаю, лишь киваю головой. — Вот и молодец. А про делать… Рожать будем.

Тяжелее всего в данной ситуации оказалось признаться во всем родителям. Сложнее, чем в первый раз. Тогда-то это был большой сюрприз для всех, то, чего никто не ждал. А тут все ждали, все догадывались, все предупреждали. Мама так и смотрела на меня победным взглядом из серии: «А я же говорила!». Потом, правда, он сменился уже на укор. И это выражение лица: «Ну вы и дебилы!», я тоже хорошо понимала, сама так на себя каждое утро в зеркало смотрела.

Еще бы, один раз — случайность, два закономерность. И если в случае со Стасом у нас были хоть какие-то оправдания, даже если мы и не говорили о них никому, мы знали, что тогда все произошло не просто так. Теперь оправданий не было. Мы очень сильно оплошали. Даже бабуля, которая всегда с оптимизмом и юмором относилась к нашей семейной жизни, подорвалась со стула, и ушла куда-то в комнату. Видеть, что ли нас больше не хочет?

Мы вчетвером сидим на кухне и нервно поглядываем друг на друга. У нас с мамой своя игра в гляделки, у папы с Сашкой своя. Кажется, папе тоже есть много чего сказать, и я даже радуюсь, что в первую очередь мужу, а не мне.

Наконец, бабушка возвращается на кухню и бухает передо мной уже знакомую книгу про половое воспитание.

— Ба!

— Что ба?! Да ты смотри, смотри. Глава 5, откуда берутся дети? Глава 6, контрацепция. Я даже вам закладочку положила и нужные места карандашиком подчеркнула. Сейчас пойдете читать, а вечером экзамен устрою, чтоб слово в слово!

Я предательски заливаюсь румянцем. Ну, бабушка!

Радует одно, что никто ни разу не спросил про наши планы. Видимо, сразу поняли, что дети того, совсем безнадежны.

Но если я боялась встречи со своими родителями, то к Сашкиным я просто планировала не идти. Мне даже Чернову объяснять ничего не надо, он сам понимает все по моему тоскливому выражению лица, что со своими родителями будет разбираться сам. Но, как известно, если гора не идет к Магомеду, то Надежда Викторовна сама идет ко мне. И когда Саши нет дома, она устраивает мне такую головомойку с криками и «танцами», что даже я сама себя лично стала подозревать в корыстных мотивах.

Аленка и та крутит пальцем у виска, прямым текстом говоря, что мы бестолковые.

И мне так становится обидно за нашего пузожителя, что забиваю на все, забираю Стаса раньше времени из ясель и иду с ним в развлекательный центр, спускать последние деньги из кошелька на его развлечения. Мне в этот момент жизненно необходимо вспомнить, почему люди могут хотеть детей.

Дом встречает тишиной и покоем. Один только Бакс лениво выползает в прихожую проверить пакеты, но, не обнаружив в них ничего привлекательного, возвращается в свое логово в детской. Видимо, тоже наслаждался минутами уединения.

Раскидав продукты в холодильник, решаю дать себе десять минут отдыха, прежде, чем браться за ужин.

Комната мальчишек имеет форму пенала, поэтому в целях экономии места, мы купили сюда двухъярусную кровать, снизу спал Дам, а сверху, подальше от всех, — Ромка. Стас был гордым обладателем отдельного дивана. Не знаю, каким способом он вытащил счастливый билет. Я-то сама планировала отдать его Ромке, для его манеры спать, раскидав по сторонам свои конечности, — самый лучший вариант. А Дам со Стасом по жизни составляли единый разум, где один уравновешивал остроты другого. Казалось, что так будет всем удобней, поэтому было странно, что дети вдруг решили перемешаться.

Стасов диван я и облюбовала, свернувшись калачиком. Хотелось поваляться просто так. Не то чтобы устала, скорее какая-то вареная была. Без детей было как-то пусто, с детьми — все время чего-то тревожилась.

Пришла Пушинка и свернулась клубочком у меня в ногах. Для кошки это был нонсенс, поэтому я замерла, лишний раз боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть этот комок… кожи. Сама не заметила как уснула. Сон был липкий и рваный, когда спишь и чувствуешь себя виноватой, что ничего полезного не делаешь, но и проснуться, тоже не можешь.

Когда все же получается открыть глаза, долго не могу понять, где я. В комнате темно, за окном вовсю хозяйничают вечерние сумерки. Кошки уже не было, зато кто-то укрыл меня пледом.

Ноги неприятно затекли от того, что все время поджимала их под себя ради кошачьего удобства. Зато когда потянулась, стало так хорошо. И только после этого подрываюсь на диване. Дети?! Ночь?! Где все?!

Скатываюсь с дивана и выскакиваю в коридор, на кухне горит свет. Не знаю, с каким ополоумевшим видом я влетаю туда, но семейство мое выглядит крайне обескураженным после моего неожиданного появления.

Все сидели за кухонным столом и тихо-мирно резались в Монополию. Во главе этого «безобразия», конечно же, восседал Сашка. У него на коленях сидела Кристина, Викуле достался Дам. Бакс, и тот лежал у них в ногах под столом, а Пушинка гордо возлежала на подоконнике. Надо было хомяков прихватить, тогда бы комбо собрали.

И лишь я стою в дверях и с обезумевшим видом хлопаю глазами, пытаясь понять, что не так.

— Мамочка проснулась, — радуется Кристинка, соскакивая с отцовских колен, и летит ко мне обниматься. Вика тоже дергается, но Дам сжимает ее кольцом своих рук и делает вид, что сейчас ее покусает. Смех девчонок снимает напряжение, возникшее из-за меня.

Я прижимаю дочку к себе, чтобы скрыть свое замешательство.

— Мы решили тебя не будить, — поясняет Стас.

— Кушать будешь? — подключается к нему Дамир.

Я отрицательно мотаю головой, стараясь, лишний раз не коситься в сторону Сашки.

— Вы сами-то ели?

Ой, я же так и не приготовила ужин. Но на кухне висит аромат чего-то вкусного и вполне съедобного, значит голодными не остались.

— Папа пасту приготовил, — подтверждает мою догадку Кир.

Готовящий Саша? Оу, это что-то новое. Вернее, хорошо забытое старое. Давно его не видела у плиты. Интересно, когда он приехал?

— Крутооо, — изображаю я восторг для детей. — Ладно, я пойду пока машинку загружу, а вы развлекайтесь.

Тяну улыбку и, пятясь спиной назад, скрываюсь из кухни. Ванная — мое новое убежище. Закидываю белье в стиралку. Опять какое-то душевное смятение. Вроде как и не ревную, а чего тут ревновать, он их отец. А с другой стороны, семейная сцена на кухне выбивает почву из-под ног.

Мысли ворочаются с трудом, голова все еще тяжелая после сна. Опускаю лицо под струю холодной воды, но ясности это не приносит.

За дверью слышится скрежет когтей, и я впускаю пса.

— Что, братец-кролик, никто с тобой не погулял?

Бакс в ответ даже лает. И я с удовольствием представляю, что он мне жалуется. Должна же быть хоть какая-то ложка дегтя в этой бочке меда?

Быстро переодеваюсь в спортивный костюм, и, взяв поводок, тащу пса в коридор, тот почему-то сопротивляется. Так и хочется придать ускорения под его толстый зад.

— Я с собакой гулять! — кричу я уже от входной двери.

— Мы гуляли…

Но я не дослушиваю и быстренько выскальзываю в подъезд, утаскивая за собой пса. Глупо, но не могу я там.

На улице прохладно, недавно прошел дождь, и я наконец-то окончательно просыпаюсь. Бреду с Баксом вдоль улиц, который старательно обходит все лужи.