Один Саша, шестеро детей, в другой стране, на море, где толпы незнакомых людей.

Я разрывалась между желаниями последовать за ними или вообще запереть всех дома. Было сложно отпустить их от себя, вот так всех разом. Еще и положиться на Сашу.

В ночь перед отъездом, буквально била себя по рукам, чтобы не начать писать Чернову список с ценными указаниями, что и как там делать. Пару раз порывалась надавать советов Стасу с Дамиром, но потом плюнула на все и лишь попросила приглядывать за девочками, чтобы не потерялись.

Как это неприятно признавать, но Саша оказался прав, я привыкла все решать сама, и полагаться тоже только на себя. Придется учиться доверять ему хотя бы как отцу своих детей.

Они улетели. А я осталась одна с собакой, кошкой и хомяками, которых к тому моменту оказалось уже пятеро. Кто ж знал, что Бантик — это девочка?

Первый день тупо проспала. На второй устроила генеральную уборку. Потом окончательно заскучав, поплелась оформляться на работу в школу, пробегала по врачам, надо было пройти медицинскую комиссию. Села изучать методическую литературу, да учебные программы. Лазила по форумам, знакомилась с опытом коллег, пугалась тех ужасов, которые творят дети на уроках. А потом вспоминала свою банду, и убеждала себя, что я готова ко всему. Пыталась свыкнуться с мыслью, что я теперь учитель, молодой специалист слегка за тридцать, блин.

Дети писали каждый день, слали счастливые фоточки и смешные голосовые сообщения, через день клялись, что скучают, наигранно страдая, что меня нет с ними.

И ни слова от Саши.

За неделю до возвращения моего семейства, прилетела Кудякова. Без предупреждения, зато с огромным чемоданом и бутылкой Мартини.

— Ленка, я так сопьюсь! У меня уже сложилась плохая традиция, пить со всеми с кем только можно за мой сломанный брак, — печально сетую я, наблюдая за тем, как подруга разливает алкоголь по бокалам.

— И что, много пила?

— Два раза: с Анютой по приезду, потом с Надеждой Викторовной и Аленкой вообще напились. — Да, Саня, ты однозначно самый заправский алкаш среди всех моих знакомых.

— Смейся-смейся… А! Еще виски пила у Чернова в гостинице!

— Ужас! Это же полнейшее дно! — издевается надо мной Ленка. — Расслабься ты уже. У твоих отпуск? Вот и у тебя тоже. Иногда можно.

— Не могу.

— Оно и видно, — обреченно вздыхает Кудякова.

Но Мартини я пью. Под него как-то легче рассказывать все то, что с нами произошло за это время. Вообще, рассказ мой звучит как-то странно. Местами весело и саркастично, даже на пореветь ни разу не потянуло. В конец смирилась что ли?

— Мда, Чернова. Довела-таки мужика? — пьяно замечает Лена.

— Довела, — ничуть не трезвее соглашаюсь я.

И это уже смешно и почти не больно.

— И что делать теперь будешь?

— Жить буду! — меня чего-то тянет на пафосные лозунги.

— А как жить?

— Хорошо!

Лене остается только вздыхать.

— А более конкретно можно?

— Работать пойду. Детей воспитывать буду… Хомячков пристрою куда-нибудь, а то они, гады, плодятся.

— Уууууууу, как скучно, — тянет подруга.

А я недовольно свожу брови.

— А как надо?

— Неправильно поставленный вопрос. Сань, в этом вся твоя проблема. Ты делаешь как надо, а нужно так, как хочется тебе.

Непонимающе смотрю на Кудякову.

— Это как?

— Смотри. Ты Сашку отбрить то, отбрила. А дальше мечешься, между тем как надо, как правильно и между тем, чего ты хочешь. Конфликт мозгов и чувств.

— Лен, вот скажи, а можно вообще измену простить? Ну, принять это? Научиться ему опять доверять?

— Опять неправильный вопрос. Можно все, стоит только захотеть. Разберись ты сначала со своими желаниями.

Я лишь руками развожу. Потому что хочу я Сашу. Хочу, но не могу.

— Санька, да как ты не поймешь. Нет тут правильного ответа. Хочешь — прощай, хочешь — не прощай. Хочешь — ищи себе нового мужика. Или не ищи.

— Ты как Дамир сейчас говоришь.

— Дамир тебя отправил мужика искать?! — округлив глаза, удивляется Ленка.

— Да нет же, он сказал, что если хочешь быть счастливым, то просто будь им. Или что-то в этом роде.

— Боже мой, какая прелесть! Не зря я столько сил в этого ребенка вложила!

— Ты?! А мне казалось, что это мы с ним живем.

— А кто по-твоему все устроил? То-то же. Это же одно из моих самых гениальных решений.

И ведь не поспоришь.

На следующий день Кудякова тащит меня по магазинам.

— Саня, кто мы такие, чтобы нарушать главный механизм излечения от неверных мужчин, выработанный до нас миллионами обманутых женщин? Да и Чернова мы с тобой побить сейчас не можем, так хоть банковский счет его подчистим.

И мы подчистили, основательно так. Сначала просто бродили по торговому центру, а потом я все же вспомнила, что я теперь училка, и надо бы выглядеть соответствующе. Не пойду же я в школу в джинах? Дресс-код и все такое.

Лена согласилась. Правда, представления о том, как должен выглядеть современный учитель у нас разошлись. А настаивала на приличности, Лена — на стильности. Стоит говорить, кто в итоге победил?

Впрочем, мне понравилось. В салон мы нашли там же.

— Обрезаем и выпрямляем? — спросила мастер, рассматривая мои длинные вьющиеся волосы, правильно оценив мое состояние.

— Угу, — хором заявили мы с Леной.

В итоге домой я приехала с кучей пакетов и коробок и новой прической. Долго всматривалась в зеркало и сама себе казалась чужой — обратное каре, прямые и блестящие волосы, даже оттенок стал другим. Всегда темные волосы теперь отливали рыжим, не таким ярким как у Лены, но все равно казался чем-то инородным.

В последний день перед своим отлетом Кудякова объявила, что сегодня у нас поход в клуб.

— Тебе не кажется, что мы для этого староваты? — удивилась я.

— То же мне бабуля нашлась!

Я хотела поспорить, а потом подумала: «А кого хрена я собственно сопротивляюсь?!». К своему глубокому стыду, в клубы я не ходила никогда. Рано погрузившись в семейную жизнь, этот этап молодежных развлечений так и остался мною не изучен. И мое любопытство как всегда взяло вверх.

— Главное, выбрать нужное место, — учила меня Лена. — Чтобы так, не студенты и не школьники, и что бы уж совсем не общество престарелых.

Поэтому попали мы не то чтобы в клуб, скорее уж в бар, где можно было потанцевать.

Для выхода в свет я выбрала белый комбинезон с короткими рукавами и глубоким вырезом, сверху накинула черную кожанку. Самым сложным для меня оказалось снять обручальное кольцо, которое я все еще носила на безымянном пальце. Решение было моим, и Лена даже не стала его комментировать. В баре оказалось…интересно.

Пили, смеялись, танцевали. И наоборот. Пока Кудякова не видела, я чередовала алкогольные коктейли с безалкогольными. Напиваться не хотелось, хотелось учиться наслаждаться жизнью на трезвую голову.

Меня пару раз пытались пригласить на танец, но я отказывалась. На третий раз сердце Кудяковой не выдержало, и она буквально выпихала меня в руки подошедшего к нам мужчине, как-то забыв спросить, к кому он именно шел, ко мне или к подруге. Хотя Андрей, а представился он так, вроде как оказался довольным. Из-за каблуков я была чуть выше, но его это не смущало. Андрею было в районе сорока, он был крепок и широк в плечах, в нем чувствовалась сила, которая меня чем-то смущала. Он уверенно вел меня в танце, держа одну руку на моей талии, а другой крепко сжимая мою ладонь. Вроде как ничего лишнего он не позволял, но мне все равно было неуютно. Это были ЧУЖИЕ прикосновения.

Вначале мне нравилось эта игра «Проверь себя на прочность», типа иди и делай все что хочешь. Так и твердила себе: «Зажигай, детка, танцуй». А потом сама себе же стала противна. И дело было не в том, что рядом был чужой мужчина, не Саша. А в том, что он мне даже не нравился, а танцевала я потому… потому что так надо. Потому что Ленка выгнала меня танцевать. Вот почему новая жизнь обязательно подразумевает другого мужчину? Почему она вообще подразумевает мужчину? А где же моя самодостаточность?!