Паренек действительно оказался одноклассником сына, и звали его Паточкин Андрей, а его мать — Вероникой Николаевной. Поздоровавшись с присутствующими, сажусь на стул рядом со Стасом.
— Александра Сергеевна, у нас сегодня произошло крайне пренеприятнейшее событие, — начинает директор. — Вам должно быть известно, что сейчас конец учебного года, и дети пишут итоговые работы по всем учебным дисциплинам. Так вот, 10 А класс сегодня писал контрольную по геометрии. На перемене после урока геометрии произошел конфликт между вашим сыном и Андреем. Станислав толкнул Андрея, затем ударил его, к счастью ребят вовремя разнял дежурный учитель. В ходе разбирательств и выяснения обстоятельств, стало известно, что ваш сын пытался заставить Андрея решить за него контрольную работу, сначала предлагая ему деньги, а когда Андрей не пожелал скрывать этого факта от учителя, попытался расправиться с ним физически.
Я вопросительно смотрю на Стаса, но тот отрицательно машет головой.
— После того, как Андрей изначально попытался категорически отказать Станиславу, ваш сын начал угрожать ему, — Игорь Валентинович говорил тихо и неспешно, что видимо должно было взывать к чувству вины.
Первой не выдержала Вероника Николаевна:
— Это возмутительно! Это же беспредел, в самом натуральном виде! Я требую, вы слышите, я требую…
Что она там требовала, я не совсем поняла, так как была больше сосредоточена на Стасе. Ребенок мой сидел напряженный, а может быть даже подавленный. Хотя злости в нем было тоже предостаточно, сжатые в кулаки руки были тому явным доказательством. Только бы сдержался. Я положила свою ладонь ему на колено, из-за чего Стас вздрогнул. И растерянно на меня глянул, интересно какой моей реакции он ожидает?
— … у нас уже давние претензии к Станиславу! — оказывается, Вероника Николаевна все это время продолжала свою возмущенную тираду.
— Какие?
— Что?!
— Какие именно давние претензии у вас к Станиславу?
— Как?! Вам разве не достаточно того, что произошло сегодня?! — женщина не то чтобы кричала, скорее уж повизгивала. Интересно, она всегда все драматизирует?
— Да, давайте разберемся в сегодняшней ситуации. Я согласна с тем, что ситуация нехорошая. Поэтому у меня вопрос, все было действительно так? Или это позиция кого-то одного?
Я посмотрела на тощего Андрея, который тут же засмущался и отвел от меня глаза. Ох уж эти дети, да у них же на лбу все написано. Но почему-то никто больше в кабинете не хотел этого замечать.
— Да, как вы… — начала было возмущаться представительница семейства Паточкиных, но Игорь Валентинович наконец-то решил вмешаться в наш скандал, который еще не случился, но уже начинал набирать обороты.
— Вероника Николаевна, давайте успокоимся. Александра Сергеевна, понимаете, после того, как мальчиков разняли на перемене, мы сразу начали разбираться в случившемся. По факту мы имеем следующую картину: Станислав первый применил физическую агрессию по отношению к Андрею, Станислав списал контрольную работу у Андрея, это подтвердил учитель математики, некоторые из одноклассников видели, как Станислав и Андрей спорили перед началом урока…
— Да не спорили мы! — это уже Стас впервые подал голос за все время, что мы находились в кабинете. Говорит и замолкает.
— Да как ты! — опять Паточкина.
— Стоп, — я уже начинаю злиться, и та действительно замолкает. Ну, надо же, какие мы.
— Александра Сергеевна, Станислав так и не смог нам пояснить сложившуюся ситуацию, поэтому мы можем судить только со слов Андрея и других свидетелей, — вновь мне поясняет директор.
Меня уже начинает раздражать полная форма имени сына, есть в этом что-то такое обвинительное.
— Хорошо. Стас, ты нам расскажешь, что случилось?
Стас какое-то время морщится, а потом выдает:
— А зачем?! Они же уже все для себя решили…
Так и хочется закрыть лицо ладонью, изобразив полный фейс-спалм. Ребенок, ну не время сейчас свой характер показывать, не время. Но он видимо не может иначе, и, кажется, это тоже надо принимать. Но вот другие взрослые не спешат этого понимать.
— Молодой человек, последите за своим языком! Прежде чем в чем-то обвинять присутствующих, вы бы попробовали ответить за свои действия! — Игорь Валентинович вдруг становится раздраженным и недовольным, и почему-то мне кажется, что он был таким на протяжении всей нашей беседы, просто не показывал. Ох, не зря он мне не понравился. Стас прав, тут все для себя все решили. Я еще раз смотрю на сына. И спрашиваю себя о том, мог ли он угрожать другому человеку, шантажировать его? И сама себе отвечаю: нет, не мог. Ударить мог, в порыве гнева, раздражения или большой обиды, мог. Но не специально с целью запугать. А если я права, то и вся история не столь однозначна, какой ее тут рисуют.
— Стас? — еще раз пробую я, но тот лишь недовольно подживает губы. Так и хочется попросить его, хоть чуть — чуть облегчить мне задачу. Но ребенок не торопиться.
— Хорошо, дети выйдите, пожалуйста, за дверь, — прошу я парней. Стас выжидающе смотрит мне в глаза, но этот раунд остается за мной. И он пулей вылетает из директорского кабинета, хорошо еще что хоть дверью не хлопает. Второй парень тоже ждет реакции своей матери, но той, слава Богу, хватает благоразумия, чтобы тоже отправить ребенка за дверь.
С уходом детей атмосфера легче не становится.
— Вы же понимаете, что мы будем вынуждены принять меры…
— Подождите! Вам не кажется, что надо в сначала по- Нормальному во всем разобраться?
— А что тут разбираться?! — вклинивается Паточкина. — Вы собираетесь отрицать вину вашего сына?!
— Я ничего не собираюсь отрицать, я просто предлагаю нормально прояснить, без преждевременных выводов.
— То есть вы во всем обвиняете Андрюшу? — высота ее голоса повышается прямо пропорционально ее возмущению.
— Я никого ни в чем не обвиняю. И вину со Стаса тоже не снимаю. Но если он так поступил, значит, его что-то спровоцировало… ну или у него оказались какие-то на то причины. Я знаю своего ребенка, и знаю, он бы в жизни просто так не стал никому угрожать, — стараюсь сохранять спокойствие, хотя визги Паточкиной и Игорь Валентинович с его негласными обвинениями начинают меня бесить. А еще и Анна Леонидовна молчит все время, потупив глаза в пол.
— Мы спрашивали его, но он же молчит, вы слышали, — разводит руками директор.
— Видимо весь вопрос в том, как спрашивать?
— А как его надо спрашивать?! Цацкаться с ним? Да у мальчишки же нет никаких авторитетов, слышали же, как он нам отвечает. Как он тут с Игорем Валентиновичем общался! — в этот момент она чуть ли не кланяется в сторону директора. Странно, что еще «господином директором» не называет. — Никого ни во что не ставит. И мать ему не указ!
Я если честно даже рот открыла, то ли от чужой беспардонности, то ли просто от непонятных мне выводов.
— Так, может хватит уже из моего ребенка монстра какого-то делать?! — все-таки не выдерживаю я, и уже сама повышаю голос.
— Дамы… — пытается вклиниться Игорь Валентинович, наконец-то понимая, что теряет контроль над ситуацией. Но нас уже понесло.
— А из него уже делать ничего не надо… Все уже сделано! Конечно, с такой-то матерью!
— Это какой такой?! — я даже подскочила на месте.
Не знаю, что она мне там собиралась сказать, но директор наконец-то решил показать, кто главный в этом кабинете, и стукнул кулаком по столу. Выглядело комично, но зато на Паточкину это оказало отрезвляющий эффект. Она села на свой стул, смиренно сложив свои руки на коленях.
Бог ты мой, ну что за цирк тут?! Вся ситуация кажется выдуманной и сюрреалистичной. Как мы вообще от подростковых разборок перешли к бабским истерикам?
— Вероника Николаевна, давайте успокоимся, я уверен, что Александра Сергеевна понимает всю щекотливость ситуации. Александра Сергеевна, я понимаю, что вами движет желание защитить Станислава, — ха, понимает он! — И я с вами даже соглашусь, что возможно ситуация выглядит достаточно однобоко, но на данный момент это вся информация, которой мы обладаем. А решения нам нужно принимать именно сейчас, так как семья Андрея крайне серьезно настроена писать заявление на Станислава. Возможно, у него действительно были некие причины на такое поведение, но он первый поднял руку на Андрея, что автоматически делает его виноватым.
