— Это нормально, я, когда в школу шла работать, тоже до безумия боялась. Но я вообще-то та еще трусиха, а ты вон какая смелая!

— В чем это я смелая? — удивляюсь я.

— Как это в чем? Хотя бы вот, шестеро детей, я на одного-то еле отважилась. Олег на второго намекает, а я как представлю, что за двоих переживать надо будет, так душа в пятки уходит. Ты вот как на второго ребенка отважилась?

— Мне иногда кажется, что это скорее Ромка отважился на нас, — пытаюсь отшутиться я.

Анюта опять хмыкает.

— А все же?

— Скажем так, мы не смогли решиться на другой вариант.

Она серьезно обдумывает мои слова. Блин, звучит так, как будто я жалею. Поэтому все-таки спешу пояснить:

— Просто мы поначалу безумно растерялись. В чем-то даже сильнее, чем в случае со Стасом.

— А потом?

— А потом я себя ненавидела за все эти сомнения, особенно когда мы его чуть не потеряли.

_____

Поженились мы летом. Могли бы, конечно, и весной, но «…институт, экзамены, сессия». Саша предлагал назначить дату бракосочетания на день рождения Стаса, вроде как какой-никакой символизм, но я уперлась. Не хотелось накладывать одно на другое. Будем верить, что мы вместе, потому что вместе, а не потому, что ребенок есть.

Бабушка, как и предлагала, переехала к родителям, а мы с Сашей и Стасом перебрались в ее квартиру. Иногда меня безумно раздражало, что все мы живем в шаговой доступности от родителей, такое чувство, что это всего лишь иллюзия свободы. Зато безумно выручало, когда надо было Стаса срочно на кого-то оставить. Так мы и варились все, на этом участке вокруг школы, как будто она была каким-то центром, точкой отсчета.

В последнюю ночь в родительском доме мы сидели на кухне с мамой и бабулей. Они баловали меня рассказами о том, как это было с ними, как они влюблялись, выходили замуж, покидали отчий дом. Потом чего-то проснулся Стас, пришлось идти опять укладывать его спать. Возвращалась я на кухню уже сонная, еле-еле передвигая ногами.

— Люд, ну что ты панику-то разводишь? — устало вздыхала бабуля.

— Ну не спокойно мне, нельзя их вместе селить, — возмущалась мама.

Я замерла в коридоре, моментально проснувшись. Почему это нельзя?

— Ты на них посмотри, они же как чумные оба ходят, не мозги, а кисель. Я все поражаюсь, как они еще учиться умудряются, — продолжила мама.

— Обычные влюбленные, — крайне спокойно поясняет бабуля.

— Обычные-то обычные. Только чем это закончится? Они нам такими темпами еще детей наделают!

— Так они их и так наделать могут, для этого необязательно жить вместе.

Я только посмеялась с этих мыслей, и тихо в свою комнату спать ушла.

Еще дети? Что за бред, мне Стаса лет на десять еще хватит. Надо выучиться, работу найти, на ноги крепко встать. А уже только потом можно будет подумать о еще одном ребенке. А сейчас? Мы же не совсем дебилы с Сашкой. И как бы нас друг к другу не тянуло, голова то у нас все-таки есть. Мы же предохраняемся. Это тогда, в первый раз все до безумия нелепо получилось. Теперь же… теперь же все иначе будет.

Я тогда себе безумно опытной и взрослой казалась. Наличие регулярной сексуальной жизни, создавало какое-то нелепое чувство уверенности. Казалось, что мы прекрасно знаем, что делаем.

Свадьбы как таковой не было. Просто пошли и расписались. Правда, Сашка все-таки притащил мне цветы, хоть я и ворчала. Почему-то меня очень смущали эти знаки внимания.

Вечером посидели в ресторане, но особых гуляний не было. Черновы (надо перестать так о них думать, я ведь теперь тоже Чернова) были недовольны, взгляд Надежды Викторовны так и говорил: «Ну что, добилась своего?!». Аленка грузилась из-за реакции родителей. Мама посматривала на нас с подозрением. Одни папа с бабулей развлекались, шутили, да каламбурили. Впрочем, нам с Сашей было все равно. Весь вечер что-то перешептывались друг с другом, целовались, держались за руки, тискали Стаса, чем под конец вечера хорошенько его достали.

Жить вместе оказалось не так уж и сложно. Какое-то время притирались, но очень быстро вошли во вкус. Я даже не сразу поверила в то, что можно вот так вот, каждый день видеть друг друга, засыпать вместе, просыпаться. Только сейчас стала понимать, какой я на самом деле одинокой была все эти годы.

С утра мы все разбегались по делам, Сашка отводил Стаса в ясли, а я успевала навести какой-нибудь порядок дома. Затем разлетались по университетам, сидели на парах, постигали специальности. У каждого появились свои приятели, новые знакомства. И это был глоток свежего воздуха, после которого каждый раз с новыми силами хотелось бежать домой. После пар Сашка мчался на работу в фирму отца, а я — домой, готовить ужин и зубрить спряжения французских глаголов. Вечером менялись местами. Сашка учил свои законы, а я же забирала Стаса и шла с ним гулять. Потом уже встречались все дома, ужинали, играли. Укладывали сына спать, еще что-то доучивали и дописывали. А потом были ночи, и они были только наши. Жаркие, жадные, пронзительные. Не знаю, откуда брали силы, но сон по три-четыре часа стал нормой.

А через полгода после свадьбы во мне зародилась тревога. Сначала это было просто предчувствие, которое я оправдывала сессией. Но после успешного закрытия сетки, оно никуда не делась. Лишь только стало оформляться во что-то конкретное.

Сашка тогда пришел поздно. Я как раз укладывала ребенка спать, все не могла дождаться, когда же Стас уже уснет. Но сын как всегда остро реагировал на мои эмоции, даже если я их не показывала.

Когда я наконец-то вышла из детской, Сашка сидел на кухне перед телевизором и лениво гонял еду по тарелке. Я села рядом с ним на кухонный диванчик. Не отрывая взгляда от телевизора, он попытался меня обнять, но я оттолкнула его руки.

Удивился, напрягся. — Сань, ты чего?

— Ничего, — недовольно бурчу я.

Смотрит на меня пристально, непонимающе сводит брови.

— Сааань? Что-то случилось?

А я молчу, не знаю, как сказать.

— Так, давай попробуем без загадок, хорошо? Я сейчас еще раз спрошу, а ты мне попытаешься ответить. Итак, Саня. Что-то случилось?

Вместо ответа я кладу перед ним тонкую полоску, которую до этого все время сжимала в руке.

Чернов нервно сглатывает, от чего я еще больше напрягаюсь.

— Две полоски? Это то, о чем я думаю?

— А я не знаю, о чем ты вообще думаешь. Или думаешь ли ты вообще.

Мне страшно. Сделала тест на беременность днем и пока ждала домой Сашку, так и не смогла перебороть свой страх. Лишь накрутила себя. Теперь только и могу, что выливать свой страх в виде злобы на голову мужа.

Но Саша сам по ходу настолько в шоке, что не сразу понимает мои наезды. Он, по-моему, вообще плохо понимает, что происходит.

— Не молчи, — не выдерживаю я.

— Не молчу, — говорит он, и больше не слова.

Я от обиды, даже стукаю его по ноге.

— Ай, ай, я понял!

— Что ты понял?! — стараюсь не кричать, но получается плохо.

— Что мы, по ходу дела, беременны.

— Какая проницательность! — яд так и сочится из меня, я даже не знала, что умею быть такой.

А у самой паника внутри. Как так-то вообще. Мы же предохранялись! Всегда! Или нет? Кажется, пару раз увлекались, но он же должен был проконтролировать! Должен! Злые слезы подкатывают к глазам, но так и не появляются.

Сашка трепет свои волосы, пару раз тяжело выдыхает.

— Ладно, допустим, что это точно. И мы… беременны. Что делать с этим будем?

— А что мы будем делать?! Саша, мне 18, тебе 19! У нас уже есть один ребенок! У нас учеба, и мы сидим на шее у родителей. Это какая же глупость будет… рожать еще одного! Какие тут вообще варианты могут быть?!

Не глупость, а тупость. Как же мы так, как же мы так?!

Саша сам начинает злиться, вроде бы держится, а у самого желваки дергаются. Кусает губы, тяжело вздыхает, значит, сейчас скажет то, что мне не понравится.

— Тогда аборт?

Опять, опять это слово… Хочу кивнуть, но голова отказывается двигаться. А желудок сводит судорогой. Сразу представляется картина, что мне сейчас по сути предлагают Стаса убить. От одной только мысли задыхаюсь. Не могу сидеть. Подрываюсь и ухожу в нашу спальню. За окном разноцветными огнями мерцает город. Саша не сразу, но приходит ко мне. Стоит у меня за спиной, так и не решаясь дотронуться.