По мере того, как мы поднимались, перед моими глазами появлялась потрясающая картина — белоснежный балдахин, увенчанный белыми цветками жасмина, по центру которого стоял седой священник в традиционной черной сутане с белым воротничком. Слева от священника стоял Рэй. Увидев его, я прикрыла от восхищения ладонью рот. Я впервые видела своего мужа в костюме — ярко-голубом, как купола церквей на острове, под которым светлым пятном выделялась кипенно белая рубашка, а поверх воротничка был повязан бледно-сиреневый галстук — рюш. Он уложил волосы на пробор и стал похож на киноактера, позирующего для папарацци на красной дорожке у театра «Кодак Долби».

Его глаза блестели, а на губах играла счастливая улыбка. Наши взгляды встретились на мгновение, показавшееся мне вечностью, и я прочитала в его взгляде такую любовь, от которой задрожали колени, бешено заколотилось сердце, само восприятие растеклось и утратило форму. Я видела только его и шла к нему. Не замечая двух рядов белоснежных стульев с гостями, черного рояля с пианистом и трех скрипачей, шелковой дорожки с лепестками бугенвиллии под ногами, плачущей матери, хлюпающего носа Мэнди, оценивающего взгляда Кэтрин Скайфилд, матери Рэя, и широкого, доброго лица Сэма.

Я шла к нему, не чувствуя под ногами землю. Его протянутая ладонь звала меня, как маяк зовет корабли. И когда мы, наконец, преодолели несколько метров терассы, отделявшие меня от моей судьбы, невероятная волна счастья захлестнула сознание. Отец вложил мою руку ему в ладонь и, похлопав Рэя по плечу, с поклоном удалился к гостям.

Мы повернулись к друг другу и взялись за руки. Музыка стихла. Священник поприветствовал нас и гостей, и начал читать отрывок из Библии. Ветер разносил его голос мелодичным эхо. Я с трудом улавливала смысл его слов, выхватывая из речи только обрывки фраз. Все мое существо перетекало сквозь ладони в Рэя, становясь частью его.

— Пришли ли вы сюда добровольно и свободно хотите заключить супружеский союз? — обратился к нам священник.

Мы по очереди ответили «Да».

— Готовы ли вы любить и уважать друг друга всю жизнь?

«Да».

— Готовы ли вы с любовью принять от Бога детей и воспитать их согласно учению Христа и церкви?

«Да».

— Можете произнести свои клятвы друг другу.

Первым заговорил Рэй.

— Линда, ангел-хранитель мой! Ты появилась в моей жизни по велению судьбы, и благодаря тебе я сейчас стою здесь, вдыхая соленый воздух, наслаждаясь сказочным закатом, и держа за руки самую прекрасную женщину на свете. Я клянусь оберегать тебя от любой беды, согревать твои руки своим дыхание, готовить яичницу с беконом на завтрак и бесконечно удивлять, ведь твоя счастливая улыбка открывает мне смысл жизни. Я клянусь никогда и не при каких обстоятельствах не соглашаться на развод, даже если ты будешь грозить мне смертью. Ты моя, Линда Соул! Перед людьми и Богом.

Я больше не могла сдерживать слез. Это было совсем, совсем не то, что в приемной судьи Филлипса. Там никто не смешил меня и не вызывал приступ сентиментальности одновременно. Я с трудом могла говорить.

— Рэй Скайфилд. — продолжила я, сглотнув очередной комок слез, — Ты — недоразумение, свалившееся на мою голову, как снежный ком. Я долго сопротивлялась твоим чарам, но теперь признаю свое поражение. Ты сразил меня наповал своим напором, великолепным чувством юмора, широкой и честной душой, а также незабываемым сексом, — сзади послышались смешки гостей, а Рэй расплылся в улыбке. — Я клянусь освоить управление Харлеем Дэвидсоном, научиться готовить еду не только в микроволновке, подарить тебе сына или дочь, а также любить тебя до конца своих дней.

Я замолчала, слушая, как внутри мое сердце умирает от своего бешеного ритма.

Священник говорил что-то о сошествии Святого Духа на нашу пару, моя мама громко всхлипывала, где-то совсем близко щелкал затвор фотокамеры, а я не могла выровнять дыхание.

— Объявляю вас мужем и женой! — торжественно произнес священник. — Жених может поцеловать невесту.

Террасу заполнил звук жарких аплодисментов наших немногочисленных гостей, музыканты заиграли марш Мендельсона, а губы Рэя покрыли мои уста. В его поцелуе было столько уверенности, столько радости и счастья, что я успокоилась, и притянула его к себе под одобрительные крики публики.

Когда он отпустил меня, и мы повернулись к гостям, Сэм вскочил со своего места, достал из-под стула огромную хлопушку и дернул за фитиль. Белоснежная терраса покрылась ярким серпантином, конфетти и блестками.

Мы шли по шелковой дорожке, утопая в этом бумажном дожде — молодые, счастливые и женатые. По-настоящему, женатые.

На противоположном конце террасы был разбит огромный белый шатер с двумя рядами низких столиков со всевозможными закусками и напитками. Чуть поодаль от шатра возвышалась небольшая сцена, на которую переместился наш оркестр, пополнивший свой состав барабанщиком, бас-гитаристом, и вокалистом. По периметру террасы было расставлено несколько мягких диванов для того, чтобы утомленные танцами гости могли немного отдохнуть.

Мы встали в центре импровизированной танцевальной площадки и начали принимать поздравления. Первой к нам направилась миссис Скайфилд. Мои внутренности завязались тугом узлом от волнения. Я смотрела, как эта высокая, стройная, невероятно привлекательная женщина без единого седого волоска идет к нам, держась поистине с королевским достоинством, и только крепче сжимала руку моего мужа.

Я подумала, каким же идиотом, должно быть, был его отец, раз изменял такой женщине?!

Кэтрин обняла Рэя и поправила на его шее идеально повязанный галстук. Затем посмотрела на меня.

— Я очень, очень зла на сына за то, что он так долго прятал тебя от моих глаз, дорогая! — сказала она и улыбнулась, а из моей груди вырвался расслабленный выдох. — Как можно скрывать от матери такое сокровище? — она укоризненно посмотрела на Рэя и пригрозила ему пальчиком.

— Я хотел сделать тебе сюрприз, ма! — шутливо ответил мой муж.

Кэтрин улыбнулась и притянула меня к себе, оставив на моей щеке свой горячий материнский поцелуй.

Как бы поступила я, если бы мой сын решил жениться, даже не познакомив меня со своей невестой? Убила бы! Ну, по крайней мере, отколошматила по полной программе. Так что, моя свекровь — ангел. На душе сразу стало спокойно.

Не успела она присесть на диван за нашей спиной, как на меня с объятиями набросилась моя мать, Анна Соул, жена полковника и домохозяйка. Именно так она представлялась незнакомым людям, полагая, что быть женой полковника — почетная работа.

— Детка! Ли! — Она достала из клатча носовой платок и принялась утирать слезы. Я протянула ей руки.

Она не смогла выговорить не слова, только быстро чмокнула меня в нос, а Рэя в щеку, и поспешила присоединиться к Кэтрин.

Дальше потянулась вереница довольных лиц и протянутых для поцелуя губ — Сэм, Марго, Мэнди с красным носом, Итон, Аманда, Триша, завершал процессию мой отец, который крепко пожал Рэю руку. Я была немного удивлена отсутствием его брата Кевина, который, по словам мужа, закопался по уши в песок где-то в Марокко, а также его друзей. Но все вопросы я решила оставить на потом.

Когда с поздравлениями было покончено, и все гости с бокалом шампанского в руках расселись на диванах, ансамбль заиграл знакомую мелодию Френка Синатры «Killing me Softly». Рэй склонился в галантном поклоне и протянул мне руку, приглашая на первый танец. Я вспомнила, как он пел эту песню в душе, и невольно улыбнулась. Мой муж посылал мне сигналы, намеки, а я не придавала этому значения. Тем хуже для меня. А, может быть, лучше? Ведь иначе сюрприза могло и не быть.

Я прижалась к нему, и мы начали плавно двигаться в ритме музыки, ослепленные закатными лучами солнца, и оглушенные живым звуком оркестра. Я положила голову Рэю на плечо и вдыхала его аромат, забыв обо всем на свете.

Как только прозвучали последние ноты, небо озарилось сотней красочных огней. Стрелы салюты взлетали с пляжа, расположенного под нами и устремлялись ввысь, озаряя лица гостей и белые стены ресторана своими красками.