— Ты часто бывал здесь? Я думала, что у тебя не очень близкие отношения с отцом, и он не брал тебя с собой.

— Отчасти ты права. Отец никогда и никуда не брал меня с собой. Да и Кевина тоже. Эту виллу он купил, чтобы мы с матерью могли отдыхать здесь втроем, тогда как он в компании полуголых шлюх летал на Сейшелы, Мальдивы, или в Доминиканскую республику, — Рэй усмехнулся, — там он утопал в контрабандном кубинском роме и накуривался гаванскими сигарами. Выбор пал на Грецию не случайно — 13 часов полета от Штатов гарантировали ему уверенность, что он не будет пойман с поличным на измене, и моя мать не разведется с ним, отсудив, согласно брачному контракту, половину состояния.

Мы выехали на серпантин, и я немного отвлеклась от того, что рассказывал мне мой муж. Полная луна, сиявшая над гладью Эгейского моря, висела так низко, что мне казалось, я могу достать до нее кончиками пальцев. Дорога петляла и уходила вверх, открывая взору великолепие морских просторов и обрывистых скалистых берегов. С другой стороны над нами возвышались все те же кипенно белые домики, отражавшие своей ослепительной белизной лунный свет.

— Они никогда не пачкаются? — вырвалось у меня.

— Что?

— Домики, они просто светятся в ночи!

— А, домики….Мне в детстве часто казалось, что на острове живут специальные люди, которые с наступлением темноты выходят на улицы и заново покрывают дома белоснежной краской. Каждую ночь. Другого объяснения у меня нет и по сей день.

Ночь скрывала мое выражение лица, но я — то знала, что сижу широко распахнув глаза и улыбаясь до ушей, словно только что выиграла в лотерею десяток миллионов долларов. Ощущение сказки, невероятности происходящего не покидало меня. Я как будто оказалась в параллельном мире — без единого небоскреба, с ровными линиями белоснежных домиков, в тишине и умиротворении. В эту минуту в мое сердце постучалась тоска — мне стало томительно грустно от мыслей о предстоящем отъезде. Хотелось остановить время, растянуть минуты и часы, чтобы вдоволь надышаться этим воздухом и запечатлеть в памяти каждую голубую крышу и золоченный православный крест над крышей церкви.

— Почти приехали, — сказал мой муж, нежно коснувшись своей рукой моего запястья. Это вывело меня из состояния меланхолии, и я стала внимательно всматриваться в очертания белого дома, который с каждой секундной становился все ближе.

Я с нетерпением маленькой девочки, увидевшей на витрине магазина новую куклу, первой бросилась за ворота, которые автоматически открылись, как только наша малышка Мазда подъехала к дому. Первые лучи рассветного солнца играли на снежной поверхности виллы. Двухэтажное здание имело три крыла — центральное с просторным балконом и заборчиком из реек, сбитых крест-накрест, и два боковых. Как и вся архитектура на острове, здание слепило своим белым цветом, оттененным голубыми деревянными дверьми с рядом окошек, и бирюзово-синими рамами окон. Верхний этаж виллы имел закругленные края, очевидно, скрывая за собой великолепную террасу. По крайней мере, мне хотелось, чтобы она там была. По бокам дома две узкие каменные лестницы вели наверх, и с моего места мне казалось, что лестница заканчивается в небесах.

Центральный вход украшали два высоких старинных фонаря на подставках и декоративный забор по краям широкой лестницы, по форме напоминающий рисунок британского флага.

В само здание вели высокие деревянные белые двери с серебряными ручками.

По всему периметру каменного забора вокруг виллы на его стенах были подвешены полупрозрачные светильники из бирюзового стекла, которые отбрасывали свои блики на спокойную гладь воды в бассейне, расположенном прямо перед центральным входом в дом. Справа от бассейна располагалась крытая беседка с зоной для приема солнечных ванн с лежаками и зоной отдыха с двумя диванами и низким стеклянным столиком. Диваны были завалены серыми и бирюзовыми подушками, повторяющими цвета светильников и крыши беседки.

По другую сторону от бассейна расположилась аллея цветущих растений в огромных горшках. Я увидела кактус, небольшое оливковое деревце, лимонное дерево, яркую, цвета фуксии бугенвиллию. И еще какие-то невероятные диковинные деревца и растения, которых я раньше никогда не видела.

Сразу за домом возвышалась громадная гора, покрытая серым вулканическим пеплом, которая словно напоминала нам, что все в этом мире бренно и подчинено законам природы. Вулкан на острове был действующим и периодически выпускал наружу клубы пепла и дыма, которые оседали на горах, земле и крышах домов. Тем удивительнее для меня был тот факт, что все здания на Санторини сияли своей белизной.

Я будто оказалась на съемках фильма по мотивам «Эллады» Гомера. Мое воображение рисовало великолепных загорелых гречанок, которые в светлых хитонах водят хоровод вокруг бассейна и поют песню, восхваляющую Афродиту.

— Ну как? Тебе нравится?

Горячее дыхание мужа согрело мою шею. Он обнял меня и поцеловал в затылок. Эти минуты я тут же записала на диск своей памяти в папку «Счастье». Я прикрыла глаза и кивнула в ответ, не решаясь нарушить интимность момента своим голосом.

Это было потрясающе — восход солнца, похожий на яркую фотовспышку, после которой в глазах мельтешат яркие огоньки; белоснежная вилла, возвышающаяся над моей головой, словно снежная гора; горячие руки Рэя, сжимающие меня за талию; и запах цветущей бугенвиллии, разбавленный соленым бризом. Что ж, миссис Скайфилд, встречайте третью грань удовольствия — рассвет на Санторини!

Я повернулась к Рэю и тихо прошептала «спасибо». Он прижал меня к себе и припал губами к пульсирующей у основания моей шеи венке. Затем поднял голову и посмотрел мне в глаза.

— Спасибо нужно говорить мне. Если бы не ты — меня бы здесь не было. Ты подарила мне все, о чем только может мечтать мужчина. Ты стала моим ангелом — хранителем, ты спасла мне жизнь и спасла мое сердце от черствости. Ты полюбила меня тогда, когда у меня ничего не было, и не просила ничего взамен. Ты даришь мне радость одной своей улыбкой. Я люблю тебя, Линда Соул, и прошу стать моей женой!

По мере того, как Рэй говорил, меня одолевало волнение и трепет. Но его последняя фраза заставила меня открыть от удивления рот. Он встал на одно колено и протянул мне маленькую черную коробочку, которую извлек из кармана джинсов. Я была в полном замешательстве.

— Что? Но, ведь мы уже женаты!

— Перед людьми, но не перед Богом. — Рэй продолжал стоять на одном колене. — Я хочу, чтобы здесь, на этом прекрасном острове, нас обвенчал священник. Я хочу, чтобы ты стала моей, безвозвратно и навсегда.

Я у меня голова шла кругом. Он предлагал мне сыграть настоящую свадьбу на чудесном греческом острове. Разве я могла отказать?

— Я согласна — выдохнула я, смахивая рукой подступившую слезинку.

Рэй встал, открыл коробку и достал из нее изумительное кольцо — настолько же простое, насколько и безупречное. Тонкий ободок из золота венчал маленький треугольный изумруд.

— Этот камень напомнил мне твои глаза в тот момент, когда я выбирал кольцо.

Я улыбнулась, продолжая всхлипывать, и протянула ему ладонь. Рэй надел кольцо на мой безымянный палец и обнял меня. Теперь, наконец, я дала волю чувствам. Рыдания сквозь улыбку — странное поведение для женщины, которой только что сделал предложение идеальный мужчина. Он обхватил мое лицо ладонями и начал покрывать его поцелуями. Мои ноги сами отрывались от земли и рвались ввысь — туда, где яркое солнце освещает золотую гладь воды Эгейского моря; туда, где горы касаются своими макушками неба; туда, откуда видны голубые купола греческих церквей, в одной из которых мне предстоит обвенчаться с Рэем.

На улице, тем временем, рассвело. Небо стало настолько ярким и прозрачным, что на него стало невозможно смотреть. Я закрыла глаза и начала молиться — «Спасибо, Господи, за это день, за этого мужчину, за это небо! Я не знаю, чем я заслужила эту радость и это счастье, но теперь я точно знаю, что ты есть»