Та посмотрела мимо злого начальника правопорядка на своего непосредственного начальника и, видимо, получив утвердительный жест, вышла из комнаты. Эдварад запечатал помещение, выставил заглушающие заклинания и только после этого посмотрел на того, кто сидел в кресле.

— Какими судьбами, Швац? — растягивая слова, проговорила Минасид. — У тебя проблемы с налогами, или ты просто так решил распугать моих подчиненных? Или у главы опять не сошелся баланс по вашему отделу и ты прибежал мне угрожать всеми карами небесными?

Оценивающим взглядом Эдварад осмотрел Минасид и про себя отметил, что та прекрасно выглядит. За эти четыре года Франческа повзрослела, но осталась такой же прекрасной принцессой из сказок. Плавные черты лица, цепкие глаза, которые не могут оставить равнодушным, слегка розоватые губы и платиновый блеск волос, игриво прикрывающие глаза цвета закаленной стали. Минасид поднесла руку к лицу и ладонью подперла щеку. Рукав соскользнул, обнажая белоснежную кожу запястья.

У Эдварад перехватило дыхание. Воспоминания нахлынули слишком стремительно. Эдварад помнил, как при помощи обычной кисточки, голубой краской рисовал на этой белой коже свои инициалы… Швац всегда любил запястья бесстыдницы… Настолько тонкие и хрупкие на вид, что использовать наручники или веревки было просто страшно. Только серые атластные ленты, которые ярко контрастировали и подчеркивали белоснежно-снежную кожу.

Эдварад невольно опустил взгляд ниже и обомлел. Никакая государственная униформа не могла скрыть грациозных изгибов тонкого стана. Швац слишком хорошо помнил каждый… Эдварад был готов прямо там истерично рассмеяться от досады. Четыре года. Четыре года они всячески избегают друг друга и стараются не попадаться друг другу на глаза. Оба надеялись, что так прошлое растворится в новых воспоминаниях. Зря!

Треклятая память было все так же свежа и явственная. Швац видел по стальному блезку глаз, что и Франческа все прекрасно помнит… Но сейчас было важно не это, и Эдварад задвинул назад чувственные образы хрупкого девичьего тела, бесстыдно растянувшегося на черном шелке простыней, и уверенно спросил:

— Помнишь, мы расстались с тобой четыре года тому назад? — Минасид нервно сглотнула, но все же послушно кивнула. Было видно, что Франческа не ожидала подобного выбора темы. — И при расставании ты сказала, что никогда ничего ко мне не чувствовала, все, что между нами произошло, это лишь подростковые гормоны и желание попробовать запретное? Признавалась, что любишь Джеремайро, а я тебя в постели не удовлетворяю? Помнишь?

— И что? — в мгновения ока взвилась Франческа. — Ничего из того, что ты перечислил, не преступление.

— Значит, помнишь, — ледяным тоном Арктики констатировал Швац.

— Помню, — напряженно подтвердила Франческа, про себя опасаясь того, к чему может неотесанный болван Швац.

— Так какого черта оказывается, что у тебя есть от меня ребенок?! — взревел Эдварад. — Скажи мне честно, ты вообще собиралась мне об этом когда-нибудь сказать?

Серые глаза пораженно распахнулись, и резко удлинившимися ногтями Франческа впился в кожаные подлокотники рабочего кресла.

— Швац… — еле слышно выдохнул Минасид, смотря на брюнета не верящими глазами. — Ты в своем уме? Волшебницы не могут забеременеть без специального ритуала и ободрения богов. Поэтому нас так мало. Очнись ты наконец! Это не сказка, в которой возможно все, а реальная жизнь.

Эдварад усмехнулся и прошипел:

— Я в своем уме. И я знаю, что волшебники не могу размножаться без танцев с бубнами и кучи зелей, — Эдварад выдержал паузу, твердо смотря вглубь серых глаз, и потом хлестко выдал. — Но зато нимфы, с примесью демонической крови могут. Не так ли, Франческа?

— Не понимаю, о чем ты, — не слишком уверенно сказал Минасид. — Я не специализируюсь на магических существах. И вообще с этой темой не ко мне. Я ничего о них не знаю. Моя отрасль если ты не забыл — финансы. Вот про годовой отчет и должников я могу тебе часами рассказывать.

— Да неужели? — глумливо спросил Эдварад. — Хочешь сказать, что в тебе нет крови магических существ? Бред! — с рычащими нотами Швац выплюнул последнее слово. — Я знаю, что ты нимфа. Я знал это еще задолго до того, как мы в первый раз переспали.

— Даже если и так! — выкрикнула Франческа, сверля Шваца взглядом, — то, что я нимфа, это еще не значит, что я от тебя тогда залетела!

— Да, ты права, — со вселенским спокойствием согласился Эдварад. Минасид недоумевающе посмотрела на брюнета, и тот продолжил. — Точнее, была бы права, если бы не то, кем являюсь я.

— И кем же? — усмехнулась блондинка. — Мальчиком-у-которого-все-как-не-у-людей? — с каждым новым словом Франческа заводилась все сильнее и начинала кипеть от злости. — Думаешь, что раз ты всегда попадаешь в неординарные ситуации, то и тут не должно быть исключений?

— Именно, Франческа, не как у людей, — нейтральным тоном произнес Швац и скрестил руки на груди. — Потому что я не человек. Моя мать не была волшебницей. Она — наследная принцесса оборотней. Во мне течет кровь темных существ, и именно благодаря ей я чувствовал в тебе треклятую нимфу — создание, сотканное из солнца и нежного прикосновения первой росы.

Эдварад замолчал, потому что воспоминания вновь стали мелькать перед глазами. Швац помнил то, как ненавидел надменную девчонку, буквально на клеточном уровне. Но понял он природу своей ненависти только позже, на пятом курсе, когда распознал в блондинке нимфу. Солнечные дети. Прекрасную как первородный грех. Такую светлую и утонченную, что ее хотелось уничтожить и стереть с лица земли.

Легенда о таких, как она была слишком стара, поэтому мало что дошло до наших времен. Согласно ей, из сочетания солнечного света упавшего на первую капельку чистейшей, словно слеза невинного младенца, росинку появлялись прекрасные создания. Красивые и непостоянные, вечно ускользающие из рук, словно испаряясь. Соблазнительные нимфы, которые очаровывали всех своей утонченной и великолепной внешностью.

Швац тогда лишь насмехался над этим, совершенно не замечая за лютой ненавистью, которая текла в его крови, привлекательности блондинки. Пересмотреть отношение к Минасид его заставила одна лунная ночь. Эдвараду не спалось. Точнее, ему было страшно засыпать. В последнее время кошмары из прошлого часто давала о себе знать. Стоило Эдварад только закрыть глаза, как он проваливался в память предков и вкушал все прелести королевского рода оборотней. Увидев это в очередной раз, Швац вскочил посреди ночи. Его сердце билось, как загнанная в клетку птичка.

Ополоснувшись в душе ледяной водой, Эдварад оделся и, накинув форменный мундин, ушел из гостиной своего отделения боевого дивизиона. Он даже не знал, куда бы пойти, а просто шел, доверяя инстинктам, и оказался около смотровой и давно заброшенной башни. Поднявшись, Швац сел на щербатый подоконник и стал смотреть на звезды. Внутри было холодно и пусто. То, что он видел глазами умерших, словно вытягивало из него всю душу без остатка. У него даже не было желания обернуться и посмотреть на того, кто, открыв дверь, смело входя внутрь.

Впрочем, гость не заставил себя долго ждать. На противоположный край подоконника опустилась легкая и невесомая Минасид. Будь Швац в другом состоянии, он бы схватил девицу из подразделения по обеспечению и закону за шею и прижал к стене. Но сейчас… Эдварад прислушался к себе и понял, что даже кровная ненависть не хотела просыпаться. Жестокость, которую чинили в све время его предшественники, не давала Эдвараду сил поддерживать озлобленность в своей собственной душе.

Швац закрыл глаза и, тяжело вздохнув, подумал, что ему сейчас как никогда хочется чего-то теплого и светлого. Словно прочитав мысли брюнета, Франческа раздвинула ноги Шваца и села между ними. Дрожащими губами Минасид поцеловала его и быстро отпрянула. Эдварад в шоке посмотрел на блондинку и даже не сразу понял, что изменилось в ней. Взгляд…

В расширенных серых глазах притаился страх быть отвергнутой. Швац пораженно выдохнул и дотронулся ладонью до щеки замершей девушки. Франческа вздрогнула, но потом все же сама жадно прильнула к сильной руке. В следующее же мгновение Минасид окружило золотистое свечение. Швац усмехнулся, понимая, что видит сущность Франческа. Минасид сняла свои ограничения и выпустила на волю нимфу, подпорченную изрядной долей демонической крови, на свободу.