Тамирад Сакусади представил юному вояке пожилого старика, который едва мог стоять на ногах и представился странным именем — Халагадор. Просто Халагадор, без фамилии, титула или прочих заморочек. Именно этот мужчина впоследствии стал для него и отцом, и учителем, и другом, и черт его знает кем еще. Халагадор рассказал Эдвараду правду о его происхождении, точнее, о том, к какому народу относилась его мать, и историю его собратьев. С тех пор Швац не любил Солнце. Оно прокляло его предков и загнало их в глубины дремучих и непроходимых лесов, которые они могли покидать только под пологом ночи.
Высшие или, как их теперь принято называть, разумные народы не изучали древних и великих постулатов и принципы силы, считая, что маги должны создавать лишь гармонию. Но постепенно сторонников силы становилось все больше и больше, и это напугало тех кто считал себя выше других. Испугавшись они обратились к небесам и своему солнечному божеству, чтобы те спасли их. Молитвы достигли небес и были услышаны.
Небеса разверзли землю и обрушили на всех кто жаждал силы невиданный ливень. В огромную расщелину хлынул поток дождевой воды, унося с собой всех, кто видел в силе выход. Когда последний из последователей нового течения оказался не в состояние жить под ликом солнца, светлые создания устроили праздник. Они пили, гуляли, веселились и придумывали небылицы про своих коллег. Именно с того пира и с одной нечаянно оброненной фразы жаждущих настоящей силы стали называть темными.
Темные же в свою очередь озлобились, но духом не пали. Они построили подземные и теневые города, которые своим величием могли посоперничать с древними городами людей. Темные нашли выход даже в своем бедствие, они начали торговлю с людьми и благодаря этому получали все необходимое для обустройства жизни. Однажды они отомстили за себя, совершив набег на своих бывших собратьев и убив каждого. И стариков, и детей, и женщин. Город светлых остался совершенно пустым, но темные не вернулись в него, они остались под покровительством тьмы и луны. Солнце низвергло их, и они не хотели иметь с ним ничего общего. Даже день.
Они привыкли жить в темноте, но иногда все же выходили. В основном из-за торговли и добычи ресурсов. Несмотря на то что темные не хотели иметь ничего общего со светлыми, все же одно яркое сходство осталось: они категорически не хотели ассимилировать с не звериными народом, тем более людьми. Так было вплоть до того, как вервольфы приступили к осуществлению своего плана. Так как контактировали с людской расой они не часто, то информации об их слабостях было мало, а контроль был жизненно необходим.
Поэтому было принято решение направить группу оборотней в семьи обычных людей и волшебников, чтобы те на собственной шкуре прочувствовали уклад их жизни. Среди этих детей была и принцесса. Это было сделано для того, чтобы будущая правительница сама знала слабости врагов, а не руководствовалась информацией, полученной от третьих лап. Для большей пользы принцессу решили сначала поместить в семью ученых, чтобы уже оттуда она отправилась в волшебный мир, а конкретнее, в единственную на континенте магическую Академию Познания и Рождения. Подготовив наследницу и вложив в ученых ложные воспоминания с помощью фэйри, ее переместили к людям. Отныне ее нарекли новым именем — Лилит Захарис.
Но дальше все как обычно пошло не по плану. Некоторые оборотни выдавали себя, и за ними приходилось убирать свидетелей оборота. Другие же влюблялись в людей и, создавали с ними семью, оставались в технологическом мире, становясь источником ресурсов и информации. Ко второй категории относилась и принцесса Хамитариса, а именно так от рождения звали мать Эдварада. Она тоже влюбилась, хорошо хоть в волшебника и родила ему сына.
Встреча молодой принцессы с престарелым отцом была сложной, но в конце концов было принято решение, что она вернется и взойдет на трон вместо отца. Поэтому Хамитариса пообещала вернуться к людям лишь за мужем и ребенком. Но эта ночь стала для нее последней! Летучий отряд Смих напал на их деревню и стер все без остатка. Не выдержав потери дочери, сердце короля остановилось. Благо перед смертью он успел распорядиться, чтобы внука оставили людям, и повторили путь матери. Для того чтобы когда тот взойдет на престол, он знал с кем имеет дело. Насколько мерзкое у них общество!
На совете всех темных родов, состоявшем из приближенных правящего совета, который было созван только через тринадцать лет, приняли решение. Наследнику пора возвращаться. Пришло его время взять бразды правления, на безголовым родом. Хватит оборотням быть без правителя. Посланником и наставником был назначен Халагадор, верховный жрец лунного культа, единственный проводник их величайшего божества. И именно с его прибытием Швац узнал всю правду.
Эдварад тогда отправился в Угустаридукван, но там не остался. Он решил исполнить желание покойного деда и продолжить наблюдать за людьми. Халагадор обучал принца принципам силы и власти тьмы, на удивление многих у Шваца хорошо получалось. Он понимал, что это может пригодиться ему в мести тем, кто убил его семью. Он не собирался оставлять Авалара в живых. Он и его шавки из Смих помрут самой ужасной смертью. И это действительно помогло. Благодаря темной мощи, Эдварад смог удержать свою почти полностью уничтоженную и мертвую душу в теле и заставить себя жить дальше не смотря ни на что.
Все праздновали победу, но Эдварад было не до нее. Он понимал, что на этом его миссия окончена, и ему нужно уходить домой. И только тогда Швац нашел в себе силы и рассказал своим друзьям правду о себе. К его глубочайшему удивлению, они радушно приняли эту новость. Эдварад был поражен этим, но постарался не подать виду. Люди могли работать с магическими существами, но крайне осуждали любое кровосмешение с ними: полукровкам жилось очень несладко.
Эдварад разрывался на два мира. Он продолжал перед обществом людей играть роль героя и поддерживать образ порядочного семьянина, но с вечера и до утра он убегал к себе на родину, чтобы оправдывать свою корону. В таком безумном темпе четыре года пролетели незаметно, и сейчас Эдварад впервые вел своих родственников в Угустаридукван на обряд по посвящению сына в свой род и наделению его титулом принца.
Швац переместил их на цветочный луг перед горами и повел в сторону раскидистых зеленых крон векового леса. Дойдя до большой сосны, Эдварад направился в темноту. По тропинки меж черных стволов разносилось эхо от тихих шагов людей и мягкой поступи оборотня. В темноте не было ни лучика света, поэтому им приходилось ступать осторожно, доверяя инстинктам. Но через какое-то время просвет начали светлеть, и чем глубже они заходили в тайный лес, тем ярче становился блеск серебра. Свернув на очередном развилке, они увидели, что по бокам мощеной дороги стоят невысокие фонари, напоминавшие уменьшенную в стократ луну.
На следующем повороте перед ними предстал высокий город. Люди за спиной Эдварад тихо ахнули от шока. Дома были высечены из черных стволов и украшены платиной, изумрудами и чистейшими бриллиантами. Когда Швац в первый раз увидел эту цветовую гамму, то невольно усмехнулся тому, что злосчастное воспоминание преследует его всегда и везде, но ничего не сказал. От каждого строения веяло силой, мощью и величием. У темных не было маленьких домов, все здания были многоэтажными, и эта высота до зеленого плотного неба только усиливала ощущения.
Улицы города были заполнены оборотнями и другими народами. Ни один из семейства Черитар никогда раньше не видел чистокровных темных представителей, но теперь они понимали, что в Эдварад Шваце течет именно их кровь. Они все как на подбор были высокие, мускулистые, с идеальной кожей, белоснежными, словно первый снег в горах, или черными, как смоль, волосами и яркими глазами.
Завидев семейство правителя оборотней, каждый едва заметно, но почтенно склонялся и отступал, освобождая королю дорогу. Эдварад уже привык к такому в отличие от его человеческой семьи. Адоль шла с неуклюжим высокомерием, за которым пыталась скрыть неловкость. Жаким глазел по сторонам, открыв рот и только после того, как Халила шикнула на него, принял более приличный вид. Канстанс и Дик были тише воды ниже травы, что никак не вязалось с обычным образом тещи и тестя. Заликс, сидевший на руках у отца, вцепился в его пиджак, и не издавал ни звука.
